Оказывается, может. Пример тому - судьба Фелисити Эшби, внучатой племянницы фотографа.
Лет сорок назад миссис Эшби вела тихую и размеренную жизнь в предместье Лондона. Работала в школе, учила детей рисованию, по выходным иногда выбиралась в столицу - полюбоваться Тауэрской башней или погулять в Гайд-парке. В общем, английская жизнь на английском острове. О России почти ничего не знала. Конечно, слышала, что была такая империя где-то на севере, но теперь на ее месте располагается Советский Союз, откуда, по сообщению «Би-би-си», исходит «советская угроза».
И вот однажды спокойное существование Фелисити оказалось нарушенным: она зачем-то полезла в рассохшийся комод и в глубине нижнего ящика обнаружила объемистую кожаную папку. Миссис Эшби открыла ее и в изумлении замерла: папка была забита негативами и пачками старинных фотографий. С пожелтевших карточек на нее смотрели какие-то бородатые мужики, разносчики, трубочисты, продавцы корзин и пирожков, молочницы, крестьяне, а то и нищие с котомками. С первого взгляда было видно, что типажи отнюдь не английские.
Фелисити взяла одну из фотографий. «Gouv de Petersburg», - прочла она надпись внизу на французском языке. И рядом что-то по-славянски: «Петерб. Губ.». «Петербург?! - изумилась Эшби. - Россия?» Еще ниже - знакомая фамилия и адрес, очевидно, в том же Петербурге: «W. Carrie, petet Morskoi»... А вот и сам Вильям Каррик. Видимо, автопортрет: красивый мужчина с решительным проницательным взглядом. Да, это тот самый «дядюшка Вильям», о котором Фелисити слышала еще в детстве от матери! Миссис Эшби вспомнила о семейном предании, о том, что ее шотландские родственники Каррики когда-то жили в России и один из них стал известным фотографом.
Находка российских фотокарточек увлекла пожилую англичанку и, по ее словам, буквально изменила ее жизнь. Фелисити загорелась идеей поехать в Советский Союз, посетить места, где ее дядюшка Вильям снимал своих героев, и, по возможности, отыскать новые фотографии, которые могли пылиться где-нибудь в питерских архивах. В свои 65 лет миссис Эшби выучила русский язык (!) и отправилась в Ленинград.
Выяснилось, что в Советском Союзе ничего не знали о Каррике. Вильям Каррик как дореволюционный фотограф не значился в Большой советской энциклопедии. Семьдесят фотографий отыскались в Публичной библиотеке. И все. Как установила Фелисити, негативы Каррика, отснятые в Петербурге и губернии, оказались рассеянными по всей Европе. Могила Вильяма на Смоленском кладбище не сохранилась. Город, в котором столько лет прожил знаменитый русский фотограф, давно забыл его.
Я не оговорился. Каррик, несмотря на свое шотландское происхождение и британское подданство, считается русским фотографом. Но не только потому, что с юного возраста постоянно жил в России, в совершенстве знал русский язык. Каррик и по духу, как отзывались о нем современники, был «вполне русским человеком». Его в Петербурге звали на русский лад Василием Андреевичем.
.. .Семья шотландских купцов Карриков поселилась в России в XVIII веке. Дед Вильяма Каррика в 90-х годах был известен на Лондонской бирже как «купец из Петербурга». Его сын Эндрю Каррик, тоже купец, в 1825 году приехал из Петербурга в Эдинбург и познакомился с очаровательной 15-летней Джесси. Вскоре он сделал ей предложение, и они обвенчались. После рождения своего первенца - Вильяма - Эндрю Каррик перевез семью из Эдинбурга в Кронштадт, где шотландцы прожили еще 16 лет до переезда в Петербург.
По окончании школы отец определил Вильяма в Императорскую Академию художеств, в класс архитектуры. Однако юноша с большим усердием посещал класс живописи, мечтая «о чистом, а не прикладном искусстве». Впоследствии Каррик часто шутил: «По званию я архитектор, а строить не умею». В 1853 году Каррик на средства отца отправился на стажировку в Италию. Четыре года, проведенные в Риме, оставили в его сердце прекрасные воспоминания. У него были друзья в русской колонии. Юноша выучил итальянский, увлекался итальянской оперой.
В Россию Вильям вернулся, узнав о тяжелой болезни отца и разорении фирмы Карриков (она торговала лесом и корабельными инструментами). Крымская война совершенно подорвала дела отца. Все семейные заботы легли на плечи Вильяма. По возвращении из Италии Каррик мечтал о занятиях акварельным портретом, однако очень скоро осознал, что этим ремеслом не сможет обеспечить семью.
В 1850-е годы акварельный портрет вытесняется новым видом искусства - быстрым в исполнении и более дешевым - фотографией. Русский гравер Ф. И. Иордан писал в 1854 году из Флоренции архитектору А. П. Брюллову: «Сильно пугает меня фотография, которая делает здесь большие успехи, и здешние портретисты сидят вовсе без работы.». Так же обстояло дело и в России. «Фотографы плодятся у нас со дня на день. Конкуренция огромная, и все завалены работой: так велика слабость у смертных видеть свое изображение.» - сообщалось на страницах журнала «Современник».
И Каррик решился: он занялся светописью - так в то время называли фотографию. Поменяв кисть и палитру на тяжелый и неуклюжий фотоаппарат, он не расставался с ним до конца жизни.