Часть вторая
О белом колении
В связи с Церковью возникает вопрос религии в целом, что мало используется в нашем жанре. Да, наш герой может клясться богами и может проводить короткий ритуал, что-нибудь вроде поглаживания кроличьей лапки. У нас определенно хватает пугающих церемоний в честь разнообразных жабоподобных сущностей. Все-таки было бы интересно увидеть воображаемое общество, проникнутое религией, как это было со многими реальными социумами.
Так или иначе, религия обычно источник грамотности. В Неверляндии нет печатного станка или публичных школ, так сколько людей умеет читать? Как они научились? Насколько часто встречается бумага или другой дешевый, удобный материал, на котором можно писать? Кто его производит и продает, на каких условиях? Как доставляют письма? Эти вопросы могут оказаться важными для героя.
Доступный транспорт точно важен. Мы привыкли к достаточно надежным и удобным автомобилям на гладких дорогах, когда мы не летаем, и почти забыли, как трудно и медленно было когда-то добираться из одной точки в другую. Большинство людей в прошлом проводили всю жизнь на пешем расстоянии от места своего рождения. Это должно было глубоко повлиять на их личности, так же, как мобильность повлияла на наши.
Римляне, наученные персами, связали свою империю отличными дорогами. Они предназначались для имперских посланников и армии. Обычные люди могли ими пользоваться, но это не было основной идеей, и без сомнения большая часть гражданского трафика продолжала топать по старым тропам. Любому, кому доводилось пробираться по грязи, оценит важность хорошей военной дороги. Когда Рим пал и торговля съежилась до местных масштабов, большинство этих дорог пришло в упадок. В Средние века землевладелец мог гарантировать свой доход строя и поддерживая дорогу или мост. Они были важны для всех. Не только грязь, но и сама природа мешала путешествиям. Огромные области в Европе были покрыты лесом, который, из-за подлеска, был в буквальном смысле непроходим; до некоторых приморских городов можно было добраться только по воде. Если же все-таки находилась подходящая поверхность, поездка на повозке, фургоне или экипаже была весьма утомительна. После дня подобной вибрации, пассажир чувствовал себя, будто пропущенным сквозь мясорубку. В 19 столетии рабочая жизнь упряжной лошади составляла четыре года.
Так что лучше нашему герою быть пешеходом или всадником. И в последнем случае писатель, не имеющий личного опыта с лошадьми, склонен считать их чем-то вроде спортивного автомобиля. Вот и нет.
Лошадь не получится гнать часами. Она не выдержит. Лучший способ дольше оставаться в седле, это менять темп, а еще сменная лошадь или две. И давать им отдохнуть. Не позволяйте вашему скакуну есть или пить все подряд; у него может быть опой или колики. На самом деле это довольно хрупкое существо, требующее внимания — например, обтирание после большой нагрузки — если не хотите, чтобы оно заболело и, возможно, умерло. Еще лошади ленивые, глупые и временами злобные. Всадник постоянно должен следить за своим скакуном.
Нельзя запрыгнуть на старого коня и отправиться в битву. Он моментально станет неуправляем. В нашем Обществе творческого анахронизма, несколько человек пытались устроить маленький, безобидный турнир, и вскоре сдались… и это было с чудовищами, чьи владельцы уже приучили их к седлу и научили мелким трюкам. Боевые кони выращивались с жеребячьих лет. Лучшие кавалеристы тоже. Из-за отсутствия традиции викинги, к примеру, никогда не сражались верхом. Достигнув страны, на которую собрались напасть, они крали лошадей, но, добравшись до места битвы, спешивались.
Кавалерия не играла большой роли в Европе приблизительно до шестого века, когда с Востока привезли стремена. Раньше бойцам слишком просто было свалиться с лошади. До стремян основным военным применением лошадей были колесницы: пока греческие гоплиты и римские легионеры не научились с ними справляться. У бесседельных не было шансов против врага с хорошим седлом.
В гф герой постоянно гарцует на фыркающем жеребце. Такое бывало в реальности, но нечасто и по веским причинам. Жеребца очень трудно контролировать и, кстати говоря, женщине с менструацией опасно находиться рядом с ним (Конечно, в гф героини редко менструируют, чем можно объяснять тот факт, что они не беременеют несмотря на всю свою активность в постели.) Предпочтительней выбрать кобылу, а лучше мерина.
Говоря короче, у нашего героя возникнут проблемы с передвижением по земле. По морю, впрочем, тоже. Я не буду говорить о пиратах, хотя в большинстве эпох они были серьезной опасностью. Я упомяну, что даже во время Римской империи, чаще было выгодней путешествовать по воде, настолько плох был наземный транспорт. Все-таки…
Корабли в гф обычно с парусами, но ведут себя, будто на дизеле. Они доставляют главного героя туда, куда он хочет: быстро, легко и удобно. Они не попадают в штиль, никогда не бывает плохой погоды по нескольку недель. Хотя у них прямое парусное снаряжение, они могут идти так круто к ветру, как пожелается капитану. (Сколько раз я мечтал сделать это на своем шлюпе. Но у меня занимало большую часть утра, чтобы, к примеру, пересечь сравнительно небольшой залив. В 19 столетии корабли иногда месяцами стояли на пристани в Гонолулу, ожидая правильного ветра.) На тех же суднах всем хватает места; еда и вода всегда в достатке; никаких проблем с поддержанием корабля в рабочем состоянии. Иногда в гф встречаются рабские галеры. И снова, авторы склонны относится к ним, будто там установлен двигатель. Гребцы не устают, они не болеют, они не воняют, за ними не нужно следить, чтобы не началось восстание. В реальной истории, гребцы использовались только на военных суднах и, чаще всего, это были свободные люди, которым хорошо платили. Галерные рабы были не римским, а средневековым изобретением.
У среднего моряка в гф нет проблем с навигацией. А ведь эту проблему не решили вплоть до 18 века, когда был создан хронометр — и его история была сложной, полной человеческого сволочизма. По сей день решение не идеально. Спросите у моряка, каково это — использовать современный секстант. Даже электроника не сделала навигацию полностью надежной и автоматической. Представьте теперь, как северяне в древности добирались от Осло до Гренландии. Они знали береговую линию и могли ориентироваться по небу, когда его было видно; но эти ориентиры давали ему только очень приблизительное направление, а долготу можно выяснить только счислением координат или угадать. Водоросли, полет птиц и тому подобные индикаторы были полезней. Моряки и правда часто брали с собой птиц в клетке, выпуская их по одной, когда думали, что могут быть близко к берегу, и наблюдали, куда птицы полетят.
Компас, астролябия и другие инструменты улучшили ситуацию в Средние века, но не слишком сильно. Если мы хотим быть убедительны, наш странствующий варвар не сможет путешествовать без множества трудностей, лишений и задержек.
Скорее всего он направляется куда-то, где будет сражаться. После того, как он добирается до места сражения, возникает еще множество проблем. Скажу только, что вплоть до Второй мировой, куда больше солдат умирало от болезней, чем в бою; что исход осады часто решался тем, у кого быстрей умирали солдаты: у осаждающих, от болезней, или у осаждаемых, от голода; микробы иногда решали судьбы целых воин. Позвольте предположить, что писатели гф могут использовать и это для большей реалистичности. Теперь перейдем к самому бою.
Для начала снова задумаемся о социологии. Великолепно обученные и дисциплинированные римские легионы всегда делали фарш из своих врагов, пока породившее их общество не прогнило. В средневековой Англии, каждый йомен призывного возраста по закону был обязан владеть длинным луком и проводить определенное количество времени, тренируясь с ним. В результате английские лучники во время Столетней войны были ужасом французов, которые попытались создать похожие отряды, но у них не вышло, поскольку у них не было регулярных тренировок. Чаще всего культурный фон армии — самый важный элемент ее успеха или провала, с ее организацией и боевым духом на втором месте. Полутренированные варвары могут иногда выиграть по случайности, но долгосрочного успеха им не добиться. Они могут победить цивилизацию только после того, как она сама себя разрушила.
Стоит помнить и о технологиях, хотя они иногда работают парадоксальным образом. Длинный луг заменил арбалет, а его сменил мушкет не потому что это оружие было лучше — оно не было — но потому что ему было быстрей и проще обучить. Писатель гф должен понимать, какого типа оружие используют его персонажи, и какие военные условия это подразумевает.
Что касается рукопашных схваток, было бы нечестно требовать, чтобы персонаж обладал черным поясом, был мастером фехтования или великим лучником. Нам приходится терпеть периодическое невежество героев. В реальной жизни это скоро привело бы к смерти, к счастью выдуманные злодеи разделяют невежество героев.
Все-таки, неужели автор не может немного почитать раздел «Фехтование» в энциклопедии? И разве так трудно зайти чуть дальше? В любой общественной или университетской библиотеке достаточно книг на эту тему. Но даже и без всего этого — неужели нельзя представить схватку, прежде, чем писать?
Если он представит, то сразу поймет, что никто в своем уме не схватит меч двумя руками, занося его над головой и рубя прямо вниз, открывая все это время живот. Использование этих огромных двуручников периода Реформации было сложным искусством, которым владели специалисты.
Если у вас есть щит, вы работаете и по его краям, не только поверх. Кстати, назначение щита — находится между вами и оружием противника, вовсе не для того, чтобы служить противовесом при размашистом ударе. Здесь есть свои трюки, вроде удара щитом, чтобы сбить щит противника, но я редко видел, чтобы фэнтезийные воины их использовали.
Художники еще хуже писателей — к примеру, они изображают мужчину со вскинутым мечом, в одном килте, на фоне зимнего пейзажа и на коне.
Никто не может сражаться двадцатикилограммовым мечом — рука устанет очень быстро. Топор или палица зависят от веса, чтобы пробить защиту противника, и даже они не настолько тяжелы. У меня есть реплика топора, вроде тех, что применялись в битве при Гастингсе, он весит около двух с половиной килограмм. Но все равно, чтобы сражаться таким оружием нужны мускулы. Так что я подозреваю, что женщины-воины будут меньше похожи на Дею Торис и больше на Клепальщицу Рози. На самом деле у нас нет достоверных сведений о женщинах-воинах. Жанна д’Арк командовала, а не сражалась.
Да, первоисточникам не всегда можно доверять. Например, в обычно реалистичных исландских сагах есть упоминания того, как кто-то отрубает голову или конечность одним ударом. Попробуйте это на подвешенной свиной туше и посмотрите, что выйдет.
Это можно сделать лучшими из классических японских мечей, которые чудо металлургии. Но с ними нужно очень аккуратно обращаться, чтобы не повредить. Даже касание пальца может вызывать коррозию.
Более грубое европейское оружие тоже требовало внимания. Холодное оружие гораздо более хрупкое, чем можно подумать, особенно бронзовое или из средневековой стали. Оно быстро тупится и превращается в дубину; часто оно сгибается и его приходится выравнивать; оно ломается. Даже самурайский меч не может прорезать доспех.
Доспех может пробить стрела из длинного лука или арбалета. У них есть свои пределы. Я уже упоминал, как много нужно тренироваться, чтобы эффективно владеть луком. Хотя сам я не лучник, я скептически отношусь к стофунтовым лукам, мне кажется, что для точности и дальности, семидясетипятифунтового вполне достаточно. Что касается арбалетов, хотя болт бьет сильно, они значительно медленней длинных луков. Как я уже говорил, их преимущество в простоте обучения.
Если нет доспехов, в литературе обычно хватает одного удара или стрелы, чтобы убить человека или лошадь на месте. На самом деле такое крупное животное довольно сложно убить. Пистолет 45-го калибра был специально разработан, как смертоносное оружие, но все равно известны случаи, когда люди продолжали двигаться после попадания. В гф мечник обычно поражает противника прямо в сердце. Ну, сердце не только довольно маленькая мишень, чье конкретное местонахождение трудно обнаружить, но еще и неплохо защищено грудной клеткой. Лично я целился бы в горло — гортань крайне уязвима, не говоря о яремной вене и сонной артерии — или в живот, где я могу перерезать большую артерию или повредить печень — или ноги, в надежде покалечить противника.
Затылок — еще одно слабое место, если вы сможете до него добраться. Череп прочней, хотя его можно разнести тяжелым оружем, а более слабый удар может лишить жертву сознания. В фэнтези писатели делают людей прочней, чем они есть. Наших героев вырубают, потому они приходят в себя, будто очнувшись ото сна, и снова бросаются в действие. Правда в том, что слабая контузия выводит из строя на периоды от нескольких часов до дней, что же касается серьезной, то за ее последствиями очень неприятно наблюдать.
Если вам нужно больше возможностей для бойни, я предлагаю обратиться к экспертам карате. Их техники редко встречаются в гф, но они наверняка оживят историю.
Выбор сужается, когда речь заходит о ядах, хоть они и распространены в литературе. Правители в Средневековье и эпоху Ренессанса боялись их, но на самом деле, до появления современной химии, быстродействующих токсинов, которые можно было незаметно кому-нибудь подсунуть или нанести на острие оружия, почти не было. В голову приходит только кураре, но это Южная Америка. Я видел несколько ренессансных рецептов ядов для угощения гостей. И главный вопрос — как кто-то мог представить, что человеческое существо способно заглотить достаточно этой мерзости, чтобы получить какой-то серьезный ущерб?
Мышьяк был пожалуй самым смертельным из доступных веществ, с несколькими соперниками вроде болиголова, мухомора и толченого стекла. Проблемой было замаскировать вкус. В любом случае, хоть человек и мог иногда принять смертельную дозу, он не умирал сразу. Был еще значительный и крайне болезненный промежуток времени до его кончины. Мне кажется, что достаточно большое количество смертей, приписываемых отравителям, были на самом деле связаны с ботулизмом.
Если предыдущие слова показались вам кровожадными, позвольте добавить еще один недостаток большинства гф — они обходят боль, раны и обычный мрачный процесс умирания. Да, мы не хотим казаться садистами. И как правило, мы и так предполагаем, что в то время люди были менее чувствительны. Мы пишем и читаем для удовольствия, не для того, чтобы преподать моральный урок. И все-таки немного реализма в этом вопросе не повредит.
Потом мы можем вернуться к более радостным вещам, таким как праздники урожая, пьяные вечера в тавернах и ритуалы плодородия, где симпатическая магия становится очень симпатичной. Мы можем позволить герою пуститься в любые приключения, вступать в любые бои. Я только хочу предложить, чтобы он все это делал в мире, который, каким бы он ни был магическим, оставался правдоподобным. Чем он правдоподобней, тем интересней будет читателю — и тем чаще он будет возвращаться за продолжением.