После вхождения Севастополя в Российскую ситуацию, севастопольцы, особенно преклонного возраста, искренне верили в грядущее улучшение бесплатной системы городского здравоохранения. Радовались анонсированным закупкам медицинского оборудования и надеялись на скорую доступность высокотехнологической медицинской помощи. Однако, очень скоро оказалось, что невозможно попасть на прием не только к узкому специалисту, а даже вовремя записаться к участковому терапевту. В причинах потрясений, пережитых севастопольской медициной, «Слуга народа» разбирался с практикующим до сих пор известным врачом — одним из бывших работников государственной сферы здравоохранения города.
Отдельно стоит сказать, что беседовать с нами согласились только на условиях анонимности – это лишь подчеркивает какая атмосфера сложилась в севастопольской медицине.
«Уже третья волна управленцев из департамента горздрава не может справиться с ситуацией»
— Объяснять причину состояния сегодняшних дел в медицине Севастополя начну с уважаемого Юрия Эдуардовича Восканяна. Первое. С его приходом, к сожалению, первое, что было сделано – это положено начало очень грамотному «раздерибаниванию», другого слова я подобрать не могу, руководящего звена. Сняли абсолютно всех главных врачей лечебно профилактических учреждений (ЛПУ) Севастополя и их замов. Так отрасль оголили. Хорошо, что сегодня кому-то пришло в голову — и почти все ЛПУ вновь возглавили севастопольские специалисты. Это и первая, и вторая, и третья, и четвертая, и пятая, и шестая, и девятая, и инфекционная больницы, и противотуберкулезный диспансер, вендиспансер и детская стоматология. Под руководством пришедших остались только неотложная медицинская помощь (скорая), онкологический диспансер, севастопольская психбольница, взрослая стоматология.
Но вернули севастопольских главврачей уже на острие развала.
Таким образом грамотно ударили по организационной кадровой работе. Теперь у всех специалистов в медицине остается один вопрос: почему не взяли хорошее, не сохранили рациональное из того, что было? Нас разъединили и внесли сумятицу в рабочие коллективы. Не предложили взамен ничего, что могло бы в то время использоваться, учитывая особенности ситуации и ее неординарность.
Второе, — взялись за устранение главных специалистов. Поэтапно, «мудро» и, как говорится, «на результат». По всем направлениям убрали главных специалистов.
— Например?
— Сегодня у нас нет главного терапевта, у нас нет главного эндокринолога – кричащая ситуация! У нас нет главного эпидемиолога, и это – в канун сезона обострения острых респираторных заболеваний и ожидаемого ухудшения самой ситуации. Зачем? Уже третья волна управленцев департамента не может справиться с ситуацией, которая с каждым их пришествием только ухудшается. Та же последняя ситуация с нашим главным эндокринологом — кому дано право, кроме специалистов, оценивать, имеют они право работать или нет? Правильно подняла вопрос член Совета Федерации Федерального собрания Ольга Тимофеева, сказав, извините, пришлите сначала комиссию, разберитесь, а потом принимайте решение. А что сделал наш департамент? Просто убрал! Эндокринолога обвинили во всем, что касается обеспечения диабетиков лекарствами. Во всем!
Слава Богу, сами
врачи Севастополя они не ушли из города, они были вынуждены просто переместиться, в основном, в частные структуры.
Так сказать, они самоорганизовались. И пациенты находят своих докторов, у которых они привыкли лечиться на протяжении долгих лет в частных кабинетах. А где нам быть? В частной медицине, извините, теперь наши бывшие же руководители, они сохранили тех, кто что — то может в этом городе. Но я с ужасом думаю, один прием первичный стоит тысячу рублей. С ужасом думаю, где старуха возьмет ту тысячу, чтобы прийти на прем к своему привычному терапевту. Но она будет вынуждена это сделать, чтобы хоть как — то жить дальше. Нас обвиняют: создали столько частных структур. А что делать — чиновники частные кабинеты хотя бы не смогут уничтожить.
Очень важно — пришлые руководители не поняли местного менталитета и особенностей города. Налицо их просчеты в ожидаемом контингенте. Они на что шли? Расчет был на военных, в основном, молодых и здоровых пациентов, а столкнулись с чем? Не учли, что Севастополь всегда был местом, куда приезжали семьи вышедших в отставку чиновников от Министерства обороны разного уровня, что военная инфраструктура и закрытость города способствовали образованию династий как в промышленности, так и в обслуживающих интересы Минобороны обороны сферах. И что большинство гражданского населения осело здесь после войны и находится в достаточно преклонном возрасте.
Развалили, не создав новое и не использовав потенциал местной медицины, который существовал и, я вас уверяю, еще существует в городе.
А ведь что проще было — просто адаптировать.
Вместо этого разогнали прекрасных специалистов, не обеспечив приезжим корифеям обещанных привилегий. В результате этого, корифеи долго у нас не задерживаются; приходят в ужас от существующих реалий. Вот и имеем мы на настоящий момент в сфере медицинского обслуживания не стабильность, а неуверенность, как со стороны пациентов, так и со стороны медиков. А как следствие — социальные конфликты. Причем ведь, это искусственно созданная ситуация, не нами созданная.
«То, что нас бросили, не наша вина»
— Почему, по Вашему мнению, такое неуважение от материковых ставленников к местным кадрам?
— Это – парадокс! У нас город маленький, ну, как бы гарнизон. Отношения «врач – пациент» складывались годами, десятилетиями. Коллеги хорошо знали и знают друг друга, и выход из любой ситуации, касающейся оказания медицинской помощи, всегда находили и находят. И весь парадокс — то в чем? Мы же все учились в российских вузах, у нас российские дипломы! В чем проблема? Многие из нас даже на курсы повышения квалификации продолжали ездить в российские ВУЗы! Ведь Севастополь всегда был и есть русский город, не смотря на те 23 года. А то, что нас проспали, простите за грубость, пропили, а точнее бросили, это ведь не наша вина! Мы однажды уснули в России, а проснулись в другом государстве. И почему сегодня материк нас в этом обвиняет, почему, по его мнению, мы ничего не знаем, ничего не умеем, почему нас надо срочно чему-то учить, а не адаптировать к изменившимся условиям.
— Но выход то должен быть!
— Лично я вижу выход из нее в первую очередь, в срочном возврате в городское здравоохранение специалистов – севастопольцев, которые готовы продолжать лечить своих пациентов. Во-вторых, вернуть в город практику подготовки специалистов через интернатуру, которая в настоящий момент также почему — то благополучно ликвидирована. Это могло бы обеспечить приток врачебных кадров, как это было раньше, ведь первая больница всегда была базой подготовки и врачей, и сестер.
Мы имеем в Симферополе прекрасный медицинский университет.
А медучилища, которые есть и в Севастополе, и в Ялте, и в Симферополе, и которые обеспечивали всегда потребность в среднем медицинском персонале. Нужно возобновить усилить работу с общественными организациями, как социальными – участники войны, дети войны, чернобыльцы, — так и по профильной заболеваемости. Какая сильнейшая у нас организация диабетиков, людей с патологией почек, инвалидов, гематологических больных. Ведь они объединены и они есть. Это необходимо для мониторинга информации по льготникам! И лекарственным препаратам, в частности. То, что происходит сегодня в обеспечении лекарственными препаратами, это и есть следствие нарушения связей, которые всегда были у поликлиник, у лечебных учреждений.
Город должен услышать профессионалов, а не пришлых чиновников от системы здравоохранения.
Нынешняя ситуация создана искусственно. Кому- то выгодно создать впечатление, что в Севастополе нет медицины как таковой. А у нас всегда была прекрасная школа кардиологов, терапевтов, гематологов, нефрологов, хирургов, онкологов, узистов. Все специалисты в городе работали. И работают сейчас, но не все в городском здравоохранения. Являясь интеллигентной прослойкой, медики медленно раскачиваются. На многое мы просто не имеем права, но поверьте, терпение у нас на пределе. Сегодня в городе существует Ассоциация врачей, есть и Ассоциация медсестер, которые в конце октября 2017 года вошли в состав российской Ассоциации. Хочу надеяться, что теперь никому не будет позволено огульно обвинять медиков во всех грехах. И подставлять их под каток общественного мнения. Ведь доходит до абсурда. Медициной сегодня пытаются руководить все, кому не лень. А ответственность от этого в кавычках руководства несут, к сожалению, медики. Нас шесть лет учили в ВУЗе, каждые пять лет мы подтверждаем свою квалификацию на право работать, повышаем ее. А решения принимают и оценивают почему-то работу медиков порой абсолютно далекие от медицины и просто некомпетентные люди.
Часто решения принимаются этими людьми на основании эмоций, либо конечного результата, который часто, вообще, не зависит от врачей. Как в данном случае от уволенных главных эндокринолога и терапевта. Забывается напрочь, что медики тоже люди с семьями, которые нужно кормить, и что пациенты часто обращаются вообще в критических ситуациях за медицинской помощью. И врачу приходится работать в экстремальных условиях под расстрелом эмоций и часто рукоприкладства со стороны пациентов и их родственников.
Мы никогда не бросали своих пациентов и, если чего — то не могли сами, обращались к коллегам, но в основном проблемы с оказанием помощи мы решали.
А что сегодня? Лекарств нет, кадров не хватает, зарплаты мизерные, нагрузки бешеные. Медики просто выгорают на работе .
«Лечить надо не за три часа до смерти, как в России, а за три года до начала болезни»
— Почему же зарплаты маленькие? Статистика дает довольно приличные суммы. Якобы врач поучает более 40 тысяч.
— Статистика вещь упрямая, но, к сожалению, она обобщает. Зарплата низшего, среднего звена и врачебного звена, это – не зарплата руководящего звена. Поэтому общие средства, которые выделены фондом заработной платы, огульно делятся на все количество работников и получается та удобная для чиновников средняя цифра, но это далеко не то, что получают на руки медсестры и врачи.
— Ну, у среднего медперсонала тысяч 12, наверное, есть?
— Бывает и меньше…
— А врач до 25 дотягивает?
— Если он будет жить на работе. Имея по эффективному контракту сумму, которую мне даже стыдно назвать, для того, чтобы получить цифру, которую вы назвали, нужно выполнить показатели, которые заложены в обосновании его заработной платы. Вопрос стоит так: получайте, сколько вы можете. А сколько может работать нормальный человек?
В день нужно врачу сдать поликлинике 18 отчетов. Врач отработал, он когда эти ежедневные 18 цифр делать будет? О смертности, по прививкам…
Сегодняшняя бумажная нагрузка медицинского работника первичного звена мешает его возможности общения с пациентами.
Раздуто непомерно проверяющее контролирующее звено. Это и фонды, и страховые компании, и общественники, и правовые структуры, аналитики разного уровня. Они просто исключают возможность работать по прямому назначению и ощущать хоть какую-нибудь стабильность.
Сама система сработала на то, что человеку невозможно попасть к врачу. А обвинили первичное звено и врачей, которые в ужасе собрались и ушли, потому что они не хотят быть виновными. Они принимают не больных, они в кабинете принимают, то прокурора, то адвоката, то общественника. Никогда такого не было. Я думаю, со мной согласятся очень многие коллеги. Мы не хотим отвечать за недоработки системы. Репутация врача просто растоптана и отдана на растерзание кому угодно.
Врач имеет право быть только виновным. А кто будет работать в таких условиях?
— То есть Вы считаете, что, если ослабить контроль над врачами, можно добиться былых успехов?
— Считаю, что здесь нужно остановиться и перестать лезть в нашу очень деликатную конфиденциальную отрасль всем кому не лень. Не мешайте работать! Человека нельзя разобрать на части и добраться до повреждения, чтобы устранить поломку. Необходимо вернуть приоритет первичному звену, которое является форпостом в решении возникших проблем с оказанием медицинской помощи. Это, прежде всего, поликлиническое звено: участковый врач, сельский фельдшер. Нужно срочно восстановить все первичное звено, где всегда была вся информация, называемая переписью населения.
И лечить надо не за три часа до смерти, как в России, а за три года до начала болезни, как принято во всем цивилизованном мире.
Услышьте мнение профессионалов, а не чиновников от отрасли, оторванных от местных реалий. Дайте спокойно работать.