Обдумывая собственную жизнь, Сергей периодически переживал невероятной силы панические атаки. По крайней мере, он называл так наплывы тревожности, которые иногда испытывал. Происходили они чаще всего в промежутке от остановки до работы в центре города и длились минуты четыре, но за это время выкуривались две сигареты, будто бы проходила подготовка к чемпионату мира по скоростному выкуриванию табака. Эти ощущения проходили, как только Сергей возвращался в офис и наступал комфорт среди стертых столов и медлительных компьютеров, за которыми сидели знакомые безразличные лица.
Работа была очень проста. Необходимо в правильной последовательности нажимать на клавиши клавиатуры и тогда Сергей получал своё жалованье. Если нажимаешь немного неправильно (всякое бывает, например, палец соскользнул или клавиатура работает не совсем корректно), то получаешь крошечно меньшие деньги, но в любом случае на подобный доход комфортно жить не приходится, если койка для сна не находится в родительской квартире. Рабочая смена длится 12 часов. Довольно длительный срок. Только никто из коллег не сидел на изнуряюще монотонной работе столько времени, как описано в трудовом договоре. Обычно встречались со своими рабочими местами позже, а расставались раньше и Сергей не был исключением из правил в этой системе.
Также важно сказать, что работа проходила в ночное время. По крайней мере, для Сергея и пары коллег, потому что днем 12 часов, а именно с 9 до 21, гораздо сложнее пережить монотонный ужас однообразия. Ночью разрешалось спать 4 часа, главное выполнять собственную норму определенную своеобразными взаимоисключающими друг друга правилами, но приходилось их соблюдать, иначе предусматривались штрафные санкции.
Сергей не тратил эти часы на сон, так как всласть высыпался дома, хотя и стыдился тратить на сновидения столько времени. Ему казалось будто бы во время сна жизнь проходит впустую, на что всегда возражали коллеги. Вместо полагающихся 4 часов сна, Сергей читал интеллектуальные книги или смотрел артхаусные произведения, толкающие на высокодуховные и экзистенциальные размышления. Метафизика существования, порой была для него гораздо интереснее житейских проблем. Хотя Сергей и не гнушался увлекательных политических разговоров, где с грустью сообщал: «Это всё слишком грустно и вгоняет меня в депрессию», а после «усиленно» принимался за работу.
Периодически Сергей выходил в пять утра прогуливаться на улицу вокруг своего офис-центра и выкуривал по пути несколько сигарет, слушая романтические работы Moby, а в мыслях прокручивал часть сериала LOVE, полный мечтаний о встрече с какой-то девушкой, которая взбудоражит его душу и уничтожит все экзистенциальные размышления, таящиеся в голове. Только этого никогда не происходило. Встречал он в это время разве что несколько дворников, подбирающих за алкашами выходного дня окурки да бутылки. В это время Сергей думал о том, что дворники, наверняка, особо ненавидят период с пятницы до понедельника, но зато они влекут более осмысленное существование и при этом полезное обществу в целом.
Как-то раз от полнейшей скуки Сергей позвал гулять одну из своих знакомых, которую звали Катя, заранее поинтересовавшись у товарища, нет ли у того романтического интереса к ней. Потому что было известно, что товарищ периодически прогуливался с этой дамой. Узнав, что нет, на радостях и в чувственном возбуждении отрефлексировал мысли в два стихотворения, которые казались взволнованному молодому человеку не такими уж плохими. Да уж, Сергей был весьма творческой личностью, хоть и ленивой в этом плане, а также неудачливой в продвижении своего творческого «я» массам. Вероятно, что так происходило из-за явных пробелов в знании культурных элементов масс-медиа.
Катя увлекалась фотографией, но не так как многие девушки, выпрашивающие у родителей дорогостоящую технику и в итоге от врожденного невежества, бросающие это неприбыльное дело, а в целях более интеллектуальных. Затуманенные остановки, необычные и интересные ракурсы, качественная обработка, но опять же отсутствие нужных контактов и периодическая лень приводила к полному коммерческому провалу, но зато приятно листать инстаграм полный художественных фотографий.
Сам Сергей думал, что она чем-то похожа на египтянку и в том числе поэтому она ему нравилась, хотя её акулье лицо его немного смущало. Но в размышлениях, если вспыхнет любовь, то оно того ни стоит – будет нравиться всё. Его воображение рисовало множество романтичных сцен, в которых оба наслаждаются высокими чувствами друг друга.
У Сергея был фотоаппарат, на который он заработал, работая на прошлом предприятии. В том числе, поэтому взялась смелость позвать Катю на небольшую прогулку со своими приборами наперевес.
Сергей удивился, что она согласилась и его весьма тонкая натура пошатнулась от такого развития событий. Душевное спокойствие было не в себе и мысли чередовались от блаженной рефлексии по поводу собственной жизни до невероятной степени вдохновения, которое некуда было деть, только сидеть и наслаждаться, а потом страдать, чуть не плача. Беда застенчивого инфантила.
Неспешная прогулка с фотоаппаратами была назначена осенним днем. Не очень приятным, честно говоря. Небо было мрачным. Оно давило своим глубоким серым цветом на все остальные цвета. Даже яркие куртки при такой погоде делались какими-то невзрачными. Разве можно делать фотографии в такой унылой атмосфере? Нет. Поэтому Сергей за час ожидания Катеньки не сделал ни единой фотографии, а только и разглядывал прохожих в разноцветных тонах одежды, будто анимированные антропоморфные мазки экспрессионистов.
Катя пришла. Приветствия, несколько неловких шуток, беспокойство о здоровье и вот парочка идет по улицам под завывающий ветер.
Не думаю, что стоит рассказывать суть бессмысленных разговоров, которые вели малознакомые люди. Когда нечего обсуждать, вспоминается детство и каждый пытается абсурдностью ситуаций уделать собеседника. Нет, конечно, Сергей и Катя обсуждали любимые фильмы, музыку, книги, но эта беседа была крайне однобока. Лучше сказать так: Сергей рассказывал о своих любимых произведениях, а Катя всё повторяла о том, что плохо помнит имена и названия. Постепенно диалог всё тух и тух, пока окончательно не превратился в гнетущую неловкую паузу.
Так они гуляли между серыми домами, которые при солнечной погоде могли бы казаться симпатичными. Может быть, при Солнце сияющем в зените, Сергей с Катей могли бы оказаться симпатичными людьми?
Иногда Катя доставала свой фотоаппарат, делала депрессивный снимок окрестностей и убирала прибор обратно. Сергей не видел никакого фотоинтереса вокруг. В подавляющей серости и Катя казалась невероятно серой, поэтому Сергей пытался решиться поскорее проститься с девушкой, говоря себе: «Это же просто. Достаешь телефон, смотришь сообщение и говоришь, что тебе нужно срочно уйти! Всего делов-то!»
Но Сергей продолжал бродить по блеклым пейзажам. Даже любимые места рядом с Катей казались тошнотворными, вызывающими отторжение своей серостью.
Вдруг девушке позвонили на мобильный и ей пришлось срочно удалиться по важным делам. Сергей был чрезвычайно рад такому событию и после прощания, чтобы проверить себя, он решил пройтись по любимым местам заново. Но нет, всё было поражено унылой серостью. Эта зараза вдруг поразила всё Сергеево естество.
Он в спешке отправился домой, чтобы написать об этом пару стихотворений, но и стихи вдруг не хотели писаться. Всё стало неприятным. Только разглядывание потолка занимало всё оставшееся свободное время молодого человека. В прожилках шлакоблоков воображение больше не рисовало никаких картин. Была видна только трещина. «Что произошло?» - задавался вопросом Сергей, но ответа себе он дать не мог.
Зима наступила уже месяц назад. Шли дни, шагали стройным рядом, широко и одинаково как на параде, красуясь перед более разнообразными массами дней, которые брезгливо смотрели на это торжество хвалебной серости. За эти маршированные дни Сергей стал другим. Он почти перестал говорить с другими людьми, ограничиваясь лишь приветам разных громкостей в течение серого потока рабочих смен. Вопрос «Что произошло?» продолжал звенеть в голове, но в ответ слова не складывались, только эхо пустоголовия. Ежеминутное страдание от неотвеченного вопроса преследовало его мысли, если те позволяли себе пролезть из-за монотонности работы или кратковременных развлечений в компьютерных играх.
Серость виднелась повсюду: в грязном снегу на обочинах, в движениях рук продавщиц, в любом отражении, где можно было увидеть мир чуть иначе, чем его видно обычно. Сергей кушал, ощущая только структуру и температуру, будто бы вся полость рта была навсегда удалена. Его сознание больше не поддерживало функции восприятия чего-либо, кроме серого цвета. Звуки, лица, какие-то истории коллег по работе – всё сохраняло мрачный тон, от которого Сергея постоянно мутило, будто это что-то невыносимо тошнотворное. И когда потоки съеденного вот-вот прыскали на окружающих Сергей сгибался, чтобы ощутить боль в спине и понять, что даже с осанкой стало что-то не так. Он выгибался будто бы пытаясь выбраться из собственной скорлупы, не используя конечностей, пробить лбом собственное пленение серостью, но не все позвонки достаточно прохрустывали, чтобы подарить освобождение и Сергей с некоторой обидой принимался за работу.
Стихи были заброшены окончательно. Даже тот факт, что жесткий диск со всеми его работами (словесными и фотографическими) внезапно сломался без возможности восстановления, был принят как факт и не подлежал никакому анализу или оценке. Сергей просто купил новый жесткий диск.
Дома. По пути на работу. На работе. По пути с работы. В наушниках всегда звучала музыка. Сергей больше не участвовал в диалогах и перебрался в соседний офис, чтобы молчать еще больше, чем раньше. А музыка заглушала все остатки мыслей по поводу вопросов о том, что же делать в этой жизни дальше. Это спасало от ощущения, что тяжелые зимние ботинки похожи на кандалы заключенных, передвигающихся от одной формы клетки в другую в пространстве многочисленных решетчатых камер не осязаемых человеком.
Наплывы тревоги прошли, больше ничего не волновало, ему даже не хотелось курить. Теперь Сергей курил только в моменты глубочайшей скуки и чтобы как-то развеять привычный ход жизни обыкновенной плохой привычкой. В другое время он курил по графику: как только выйдет из дома, выйдет с общественного транспорта и так далее… Стоит ли говорить о том, что фотоаппарат никем не использовался уже долгое время? Разве имеет смысл его брать в руки, если вокруг нет ничего стоящего для запечатления? Сергей стал воплощением всего безликого и обыкновенного в этой жизни, и он до конца не понимал этого странного состояния, блуждая серым пуховиком среди других разноцветных зимних курток.
При режиме, когда приходится спать только днем, то солнечного света не видно почти никогда. Только ночь, вечер, раннее утро – всегда темно, всегда тоскливо. Во время утреннего (или ночного) просмотра ленты новостей Сергей увидел очередную публикацию унылых фотографий Кати. Внезапно он понял, что заразился от Кати патологической серостью восприятия. Поэтому первое решение, которое он принял это снова позвать девочку гулять. Сергею, переполненному деликатной злобой и смиренной обидой, позвать Катю оказалось куда проще, чем в прошлый раз.
Катя пришла в ярком фиолетовом пуховике по пояс и радужной шапке самого модного фасона. С малознакомой девочки в лоб не спросишь про патологическую серость восприятия и поэтому по своему содержанию встреча была сильно похожа на предыдущую, пока Сергей не начал долгое вступление к своему вопросу:
- Я хотел задать тебе серьезный вопрос, который долгое время мучает меня. Думаю, что ты сумеешь ответить на него и помочь мне с решением моей проблемы, потому что, кажется, у меня нет знакомых более компетентных в этом вопросе, чем ты. Я решил так по твоим фотографиям и музыке, которые ты публикуешь у себя в социальных сетях. Это ни для кого не секрет. Вероятно, в таких деталях прослеживается у нас общий синдром, которому подвержено много людей и они как-то с ним справляются. В интернете я бы не решился задать тебе этот вопрос, потому что боюсь, что был бы неправильно понят или вообще проигнорирован, а на улице или в кафе ты не сможешь нахальным образом убежать от ответа или каких-нибудь рекомендаций, которые могли бы мне помочь. Прошу тебя заранее, не избегай ответа на мой вопрос и помоги мне чем можешь, потому что ответы в интернете не те, да и отвечают какие-то малознакомые люди, чьи советы со счастливой стороны их жизни слишком сильно не соотносятся с моей нынешней действительностью. Мой вопрос заключается в следующем: как избавиться от патологической серости восприятия?
Пока Сергей всё это говорил, компания успела: остановиться в парке, присесть на холодную сырую скамейку, встать с неё, закурить, выкурить половину сигареты. В ответ на столь длинный вопрос Катя удивленно улыбнулась и ответила:
-Что?
Сергей разочарованно вздохнул, сделал глубокую затяжку и продолжил:
-Как прекратить всё воспринимать в серых и блеклых тонах? Почему ничего мне не приносит радости? Каким образом получается так, что я постепенно становлюсь мизантропом или трусом, если ими еще не стал. Всё одинаково, все события не вызывают никаких колыханий моих чувств, вся моя жизнь это взгляд из маршрутки на какие-то интересные события за стеклом. Что делать с щемящей тоской, убивающей меня ежесекундно?
Катя широко улыбнулась и уставилась в наполовину безумное лицо Сергея.
-Хочешь изменить мир вокруг? Начни с себя. Когда ты получаешь темную или излишне серую фотографию, то ты цветокоррекцией можешь добавить ей сочности и насыщенности – в жизни то же самое. Я видела где-то в интернете цитату: «Добавь в жизнь красок и жизнь станет красочная!» Радуйся простым вещам, цветастой обстановкой можешь изменить мир вокруг себя, а затем постепенно изменишься сам.
-Ты уверена, что это поможет? – спросил на две трети сумасшедший Сергей, с глазами – блюдцами в серебряной окантовке.
Озарив его снисходительной улыбкой матери, Катя уверенно согласилась и выбросила сигаретный остаток в урну.
По дороге домой Сергей зашел в строительный магазин, где приобрел кисть, несколько банок синей, желтой, красной краски, которые дома под крики матери о сумасшествии сына, начал плескать на стены с завидным усердием, предварительно убрав из комнаты всю мебель.
Вверх-вниз кистью, держащую кисточку. Слой за слоем желтый и желтый прямо по обоям, теперь заживо похороненные, лишенные своей массовой индивидуальности, теперь они просто грунт для новых ярких красок жизни Сергея. Синий цвет хлынул на желтый песок стены, как будто море! Да, теперь это удивительный курорт для восприятия, безумная фантазия о том, что недоступно с нынешним рабочим местом. Самый прекрасный пляж, что видел Сергей в своей жизни. Те замусоренные горы песка на берегах водоёмов не сравнятся с тем, что теперь есть у Сергея в комнате. Вслед за морем нужны зеленые луга в некоем отдалении от моря, безмятежная смесь теперь уже неба и отдаленно идеализированного лесного пятна совсем близко с пляжем. Масса слоев друг на друге постепенно смешивались и образовывали новый цвет. Сергей не подумал, что стоит подождать, пока слои высохнут. Краски стали единым огромным серым пятном в квартире. Более серым, чем было в его жизни. Трагедия импульсивно невежественного человека. Сергей заплакал в центре наслоенных красок, образовавших его самый ненавистный цвет. Яркое воплощение патологической серости восприятия. Сергей плакал, пока не уснул в запахе краски, не желающим уходить от жертвы собственного помешательства.
Из глупой пустоты сна вдруг начали возникать ярчайшие образы колоритной жизни, неощупанной Сергеем. Элитное жилье, красивая жена, прекрасные дети, но даже во сне оставалось ощущение замешательства от странной жизни, в противовес столь далекой настоящей. Сергей чувствовал образы ощущений о какой-то цели в жизни. Возможность прочувствовать что-то кроме бессмысленности своего существование пробуждала в нём какое-то подобие удовлетворения. Примерно такое переживает человек за секунду до того, как понимает, что его просто использовали, но за неделю до этого события это пока не имеет никакого значения. При этом Сергей думал неужели это то, о чем он мечтает? Постепенно сознание начало сжиматься в подобие шарика и его с невероятной скоростью засосало через длинную трубку в другой сон.
Вот Сергей бродит по пляжу, который вмиг оборачивается ловушкой для Алекса Гарленда, истыканного десятками кинжалов и среди потенциальных убийц Сергеева рука. Писатель убегает, а Сергей плачет, думая о потерянном рае, который не сумел защитить. Все яркие краски пляжа постепенно иссякали с приближающимися выстрелами автоматов. Снова резкий переход.
Коридор, ничем не примечательной квартиры. Фотография счастливой четы, которой на самом деле нет, идущей в комплекте с рамкой. Счастливый мужчина с фотографии заговорил с Сергеем:
- Тебе, оказывается, не под силу проанализировать собственные сны, Сергей. Ты максимум сможешь стать как я. Тебе нужны ответы на твои вопросы о серости? Ты сам серый, вот в чем дело. Тебе нужно найти Солнце в собственной кружке. Ты должен взбудоражить свою жизнь нестабильностью, чтобы обрести новую стабильность. Тебе необходимо это сделать, моя семья подтвердит это. Ты должен, ты должен, ты должен, ты должен.
Идеальный мальчик и идеальная женщина оживленно закивали на фотографии в подтверждении его слов.
Сергей молчал. Он подошел к окну, за которым был обыденный пейзаж, только окрашенный ярким солнцем. Куда-то спешила женщина в испачканном зимнем пальто. Какой-то алкаш испражнялся на стену дома напротив. Пожилая женщина разговаривала с продавщицей из хлебного киоска. Жизнь шла своим чередом, несмотря на пугающие новости и болезненное восприятие своего мироощущения. Во сне Сергею всё ощущалось куда сильнее глубже и значительнее чем есть на самом деле. Данные образы для него были ярче любого фонарика выжигающего сетчатку своим лучом.
Сергей проснулся. Он вдруг ошарашенно осознал о серости своей жизни, как будто не замечая до этого, насколько глубок был серый цвет. Тут же Сергей схватил в руки тетрадку с ручкой и набросал небольшое стихотворение, подарившее ему удовлетворение своим новорожденным существованием.
Сергей, полный жажды перемен, на следующий день пошёл оформлять увольнение и чтобы не отрабатывать две недели, решил взять отпуск на эти дни. Следующие дни были волнующие и судорожные в ожидании своей трудовой книжки. А жизнь и правда будто бы перестала быть такой угрюмой старой девой, молчаливо смотрящей на фотографии своих мертвых потомков. Жизнь вокруг пестрила событиями, что Сергей перестал обращать внимания на цвет, как в старых черно-белых фильмах. Теперь главным интересом была история, событие. Каждая крупица жизни вокруг стала некой поэтической строкой, имеющий цвет только внутри переживания этой строки. С этой впечатляющей мудростью Сергей начал уживаться, наслаждаясь потертостью куртки, презрительным взглядом кондуктора, получившего в руки мелочь, погибающим цветком, определенно нуждающимся в тщательном уходе. Болезнь проходила.
Получив в руки свою трудовую книжку, а на счет все деньги, которые должен был получить, Сергей радостно попрощался уже с бывшими коллегами, взял свою кружку в последний путь и вышел на улицу. Последняя сигарета в курилке с кружкой в руке стала одним из самых ярких ощущений за последние несколько лет. Будто бы Сергей, наконец, пришёл к своей мечте спустя множество облачных лет, преследующих все его действия осадками неудач и осенней хандры. Эта сигарета была победной, которую закуривали после выигранной битвы на войне – празднование краткого выживания – на войне солдат не знает, что может произойти завтра.
Сергей стоял на морозе с замерзшими руками, но продолжал курить и рассматривать свою кружку, пытаясь поймать ею Солнце. «Такое фото понравилось бы Кате», - подумал Сергей. Лучи никак не давались, мелькая то в одной дуге стекла, то в другой. Тогда Сергей сходил к вахтеру, где налил в чашку воды и с этим решением стал ловить Солнце снова. Теперь это было просто. Прозрачная стеклянная форма полная солнечных лучей давала Сергею идею для фотографии, что является надеждой на серьезные изменения в его естестве.
Пласт написанного:
https://medium.com/@morjus
Чтобы не пропустить нового:
https://t.me/eshafo
Тут есть немного музыки:
https://vk.com/eshafo