В любом музее я вспоминаю рассказ «Мессер Гвидо Кавальканти» Анатоля Франса. Главный герой избегает молодых друзей и красивых девушек. Он не участвует в пирах и охоте, не принимает внимания дам. Обществу живых Гвидо предпочитает мертвых. Целыми днями он просиживает за текстами древних и посещает старое римское кладбище. Там он с любопытством бродит среди гробниц и продолжает думать.
Эта фигура, которая разглядывает могилы, схожа с посетителем музея. Человек смотрит на то, что непоправимо мертво. Это трупы не только художественных явлений, но также идеологии и быта. Музейное пространство принимает их и выставляет на всеобщее обозрение. Зритель может прийти и убедиться, что импрессионизм мертв. То есть любое актуальное событие находит свое завершение в постоянной экспозиции. Музей демонстрирует не новое, но то, что перестало таким быть. Он указывает на то, каким было прошлое, и чем, соответственно, не может быть настоящее. Оно не должно быть мертвым.
И здесь интересно посмотреть на выставку «От Моне до Малевича. Великие модернисты», которая сейчас проходит в Туле. В этой экспозиции нет ни одного оригинала. Пространство полностью состоит из проекций. На больших экранах зритель видит работы шестнадцати представителей модернизма. На сайте выставки узнаем, что картины «обретают новую жизнь при помощи цифровых технологий». Выходит, что есть подлинники Малевича, которые висят в музеях и с успехом демонстрируют смерть жанра, а есть проекции этих же работ, но уже оживших. То есть «Великие модернисты» подняли из могилы супрематизм и заявили о его актуальности.
Действительно, сама выставка мало похожа на прогулку по кладбищу, как в обычном музее. Человек больше не расхаживает среди надгробий, а сидит на одном месте и смотрит парад мертвецов. Проекции картин резво сменяют друг друга. Ожившие трупы не ждут посетителя, а сами идут к нему. На этой выставке зритель пассивен. Он не может выбирать, сколько времени тратить на одну картину, а сколько - на экспозицию в целом. Напротив, в фильме «Банда аутсайдеров» Годара герои пробегают через Лувр за 9 минут 43 секунды. Это они, а не выставка выбирают, как долго быть в музее. Герои стучат каблуками по паркету, смеются и держат друг друга за руки. Они живы и поэтому способны принимать решения. На тульской выставке человек безучастно внимает пляскам смерти 60 минут. Ему не ускорить их и не замедлить. Все мертвецы давно уже ожили, и единственный труп здесь – это зритель: он помещен в темноту, он не шевелится, он молчит. Такой человек больше не актуален для этого мира. Окружающие узнают в тебе живого, в первую очередь, если ты двигаешься. Однако на этой выставке активную роль играет экспозиция. Так «Великие модернисты» поменяли местами живых и мертвых. Старые полотна заняли активную позицию и стали заметными в настоящем. Картины завладели актуальностью одновременно с утратой ее человеком.
Никита Зыбин для З[ ]С