«Корни фэнтези: миф, фольклор и архетип», Книга мирового фэнтези конвента, ред. Шелли Даттон Берри, 1989 год
Я слегка поправил текст и добавил немного деталей. Слова о ядерных пикси по-прежнему абсолютно правдивы.
Следующая история только и ждет, чтобы случиться с той атомной электростанцией.
Понимаете, атомную станцию долго строить. Большие машины проводят всю свою жизнь на стройплощадке, пока не сломаются без надежды на починку. Что можно сделать с измочаленным бульдозером? Ну, у вас все равно много мусора и всякого барахла, и вам нужно привести место в порядок, так что вы похороните его в большом кургане, может вместе с парочкой экскаваторов, чтобы они служили ему в Следующем Мире.
Люди, которые посещают это место сейчас, думают, что это Курган Пикси. Это не так. Курган Пикси с другой стороны дороги и по сравнению с этим выглядит совсем невпечатляюще.
Но знаете, мне нравится представлять, что одной темной, грозовой ночью в оба кургана одновременно ударит молния. Это будет такая медленная, голубая, потрескивающая молния, какие бывают, конечно, только в фильмах.
А затем будет момент глубокой тишины, который нарушит приглушенный, но различимый кашель большого дизеля, начинающего оживать…
Такой пресс-релиз вы точно не захотите пропустить…
В прошлом году, в Америке, один писатель сказал мне: «Боюсь, здесь твои книги не будут продаваться, потому что в них не слышно эльфийского пения».
Ну, кажется время показало, что он был неправ, но отсутствие эльфийского пения меня вполне устраивает. Мне кажется, они занимаются куда более интересными вещами. Кроме того, если пение — эльфийская работа, тогда мне интересен эльф, лишенный музыкального слуха. Половина удовольствия от написания юмористического фэнтези — это поиск клише, которое можно обыграть. Но хватит об этом…
Корни фэнтези лежат куда глубже обычных драконов и эльфов, и очень жаль, что писатели тратят столько времени в общей вселенной фэнтези… вы знаете о чем я.
Где-то в основе лежит желание создавать миры, которые, какими бы очевидно сложными, странными и опасными они ни были, должны быть понятными и еще, наверное, иметь какие-то этические нормы. Мы знаем, что третий брат, накормивший бедную старушку, в конце всех победит, мы знаем, что последний, отчаянный шанс, который почти невозможен, — сработает, мы знаем, что любой предмет, подаренный главному герою при загадочных обстоятельствах, будет играть важную роль в сюжете. Мы знаем, что скромный свинопас на самом деле королевский наследник, потому что в душе, мы и себя считаем таковыми, но в этом маленьком другом мире есть понятные требования и запреты, которыми он, в отличие от нас, может воспользоваться, чтобы достигнуть… ну, конца книги.
Есть и темная сторона. Возьмем «Властелин колец», который для многих из моего поколения был первым прочитанным фэнтези. Мой взрослый разум говорит, что по-настоящему интересной частью «ВК» будет то, что случилось потом — проблемы истерзанного войной континента, план Маршалла для Мордора, смена политической власти, демократизация Минас Тирита. Да, могло бы получиться юмористическое фэнтези. Или сатира. Но не классическое фэнтези, потому что это слишком близко к нашей реальности. Мы хотим героев и решения, и, да, поющих эльфов.
В душе мы знаем, что вселенная на самом деле не похожа на фэнтези. Мы всегда это знали, с того момента, когда сидя у костра шаман рассказал нам о Зоге, который мог убивать мамонтов. Пусть мир не таков, но он должен быть таким, и если мы будем верить в это, мы можем пережить еще одну ночь.
Фэнтези упорядочивает вселенную. Или, во всяком случае, привносит в нее порядок. И это человеческий порядок. Реальность говорит, что нам отведен короткий, ограниченный отрезок в холодной бесконечности; фэнтези говорит, что фигуры на переднем плане важны. Поместить на карту остров блаженных Бразил — шаг в правильном направлении, но если и это не удается, то «Здесь водятся драконы» лучше, чем ничего. Лучше драконы, чем пустота.
В самом низу, на самом кончике корня, лежит страх темноты и холода, но когда вы даете тьме имя, у вас появляется какой-то контроль. Или вам кажется, что он появляется, и это почти так же важно.
Желание создавать структуры так же сильно, как и всегда, среди замечательных, интеллектуальных нас, знающих все о тефлоне и центральном отоплении. Например: реальность говорит мне, что если стало скучно в долгой дороге, я останавливаюсь на заправке, покупаю кассету и, поскольку подбором кассет в таких заведениях обязательно занимается кто-нибудь с музыкальным вкусом утиного яйца, я обычно стараюсь быть осторожным и покупаю сборник легкой музыки, от прослушивания которой меня не должно бы вырвать. И таким образом салон машины наполняется дешевыми сборниками. Так, во всяком случае, считает реальность. Но у меня возникло иррациональное ощущение, что любая кассета, оставленная на ночь в машине, превращается в альбом «Лучшие песни Queen». Друзья говорят, что это просто смешно. Они говорят, что их кассеты превращаются в сборники Брюса Спрингстина.
Ладно, это шутка. Я сам в нее с трудом верю. Я нашел рациональное объяснение. Как шепотки в нашем старом доме; я проследил их до гнезд скворцов под карнизом. Если вам нужно определение слова «шёпот» — это шум, который скворцы производят по ночам. И огромная тварь, которая однажды стояла позади меня и тяжело дышала, пока я читал; кто-то ниже по улице подстригал свою лужайку одной из этих старомодный несамоходных газонокосилок, а отразившийся шум, с грохочущим резцом и визжащей цепью, звучал как — ну, как какая-то ужасная тварь. Двадцать секунд, понадобившиеся, чтобы проанализировать звук, не поворачивая головы, тянулись бесконечно долго.
Позвольте рассказать о ядерной силовой установке, построенной на могильном кургане Железного века — ладно, рядом с ним. Местные называли его Курганом Пикси. И на протяжение ее постройки, рабочие завели привычку во всем винить зловредное влияние пикси — от потерянного молотка, до серьезной задержки в строительстве (очевидно, кто-то проехал по кургану на грузовике, что относится к тем поступкам, которые пикси никак не могут простить). Конечно, они в это не верили. И в качестве шутки, когда станция была закончена, строители подарили первому ее директору фигурку садового гнома — Пикси. И ее поместили в шкаф для наград. И родилась история, что если фигурку когда-нибудь переместят, то на станции случится беда. И однажды ее положили в коробку. Три недели спустя сильный шторм понял воду в устье реки и затопил насосную станцию, вырубив четыре реактора и сотни мегаватт генерирующей мощности.
На следующий день прибыла съемочная группа, чтобы записать восстановительные работы и, да, один из рабочих упомянул Пикси, которого разумеется извлекли из коробки для его момента славы. Хо-хо-хо, проклятие пикси вырубило станцию. Хо-хо-хо.
В те дни еще можно было шутить по поводу ядерной энергии. Получилась хорошая история для новостей, и приличный заголовок для статьи о скорости, с которой станцию вернули к работе.
История обошла мир. Где-то в начале путешествия жизненно важный элемент «хо-хо-хо» был удален. И мы получали письма отовсюду. Больше остальных отличилась, как мне помнится, Западная Германия. «Пожалуйста, расскажите подробней о существе, которое отключило ядерную электростанцию.» — писали они.
Мне сказали подготовить подходящую форму ответа, и я должен сказать, что получилось вполне достойно.
В ней говорилось о концепции гремлинов, и как во многих профессиях создавались маленькие суеверия и мифология. Но будучи специалистом по общественным коммуникациям, я выяснил, что не все на станции на сто процентов поддерживали мои бодрые заверения в то, что мы, разумеется, на самом деле не верим в пикси. Они были инженерами. Они знали о Мерфи. Они не собирались злить пикси.
У меня был разговор с одним старшим инженером, в новой, блестящей электростанции, который протекал так:
- Ты не можешь говорить, что никто в них не верит.
- Значит, ты хочешь, чтобы я сказал, будто люди здесь верят в пикси?
- Нет. Скажи, что это просто… история.
А позже один из них сказал: «Интересно, какие легенды вырастут вокруг этого места через тысячу лет, когда останется только курган. Деревенские наверное будут говорить, что в полночь можно увидеть команду физиков, гуляющую по нему». И мы согласились, что если люди не будут очень внимательно читать предупреждающие знаки, захороненный ядерный реактор превратится в классическую проклятую гробницу: вскоре после проникновения в нее, люди будут таинственно умирать.
Это меня впечатлило. Я не знал, что инженеры могут так мыслить. Четкие контуры техники уже покрыты солидолом фэнтези — или фантазии, которая тоже фэнтези, но с расстёгнутой рубашкой. Я понял, что если когда-нибудь появится лунная колония, или колония на Марсе, или колония L5, наш мозг декорирует новые пейзажи переоборудованными фантазиями: возможно, загадочные тени, живущие в каркасе станции и похищающие электричество, или дварфы, выбирающиеся по ночам из компьютеров и чистящие ваш шлем, если оставить им миску питательного супа.
Как собака окропляет местность мочой, мы окропляем ее фантазиями. Она становится нашей. Как только мы придумываем богов и демонов, мы можем умилостивить или изгнать их.
Как только мы помещаем фэйри в зловещее, одинокое дерево, мы можем решать, как мы к нему относимся; мы можем вешать на него ленточки, получать под ним видения — или срыть его и считать себя свободными от предрассудков.
A Slip of the Keyboard: Collected Non-Fiction by Terry Pratchett