Сегодня со мной Тим Пауэрс, автор положивший начало жанру стимпанка и фильму «Пираты Карибского моря: На странных волнах». Добро пожаловать, Тим.
Спасибо.
Мы рады, что вы смогли прийти. Как вы выбираете время и место для ваших книг, например, 18 век в «На странных волнах» или 20-е годы прошлого века для вашего нового романа «Сети Медузы»?
Ну, на самом деле я читаю удовольствия ради, просто для развлечения, а потом меня осеняет, что какой-то период выглядит богатым на интересные детали и, наверное, моя история будет хорошо в нем смотреться. Например, Черная борода и все карибские пираты в 1718 году показались мне достаточно драматическими и яркими персонажами, чтобы написать о них роман, с вуду и фонтаном юности. И, посчитав, что я найду еще много крутых вещей во время исследования, я решил заняться этой темой.
И действительно исследование предоставило мне множество интересных мест, персонажей, политических конфликтов и т.д. Точно так же с двадцатыми годами. Мы с женой всегда увлекались голливудским периодом немого кино, и я знал о многих великих тайнах, событиях и замечательных местах, которые можно использовать. Так что решил исследовать этот период подробней и составить календарь, чтобы увидеть, какого типа история вместится в него.
В то время было много загадок и таинственных исчезновений.
Да, даже больше, чем нужно.
Нам всегда нужна загадка. Как ваши миры пересекаются или пересекаются ли ваши миры в принципе?
Как правило, нет. В каждой моей книге свой мир, и они не просачиваются друг в друга. Единственным разом, когда я поместил две книги в один мир, был «Спрячь меня среди могил», где события происходят там же, где и книга «Тяжесть ее внимания». И это получилось случайно, после того, как я прочитал, что Данте Габриэль Россетти, после самоубийства жены, положил в ее гроб свою рукопись со стихами. А потом, через пару лет, издатель сказал: «Если у тебя есть книга со стихами, мы можем ее опубликовать», и он ответил: «Дайте мне пару дней», после чего раскопал могилу.
Я посчитал, что из этого может получится роман. Когда я проводил исследование, я выяснил, что несколько персонажей из «Тяжести ее внимания», которые были историческими личностями, принимали значительное участие в делах Россетти, и подумал: «Похоже, это сиквел. Не должен был, но похоже, что будет».
Говоря о пересечениях и их отсутствии. Вы, Джеймс Блейлок и К.У. Джеттер были оригинальными стимпанкерами. Как это случилось и что вы подразумевали под термином?
Ну, началось все с Роджера Элвуда в 70-х. Он хотел цикл книг про короля Артура, возрождающегося в разные моменты истории, и К.У. Джеттер выбрал Викторианский Лондон, нашел подходящую книгу для исследования — «Лондонские работяги и лондонская беднота», Генри Мейхью. В ней около 12 томов, но можно купить два или три, в них есть все, что нужно.
В книгах Мейхью очень подробно рассказывалось о социальном дне Лондона: добропорядочных людях, бандитах, ворах, проститутках, пивоварах, дворниках. Книги настолько подробны, что мы просто обязаны были ими воспользоваться. Все материалы были прямо перед нами. Так что не только Джеттер написал свою «Ночь морлока», используя Мейхью, но и мы с Блейлоком, прочитав ее, решили присоединиться.
Я написал «Врата Анубиса», Блейлок написал «Гомункулуса»*. Поскольку мы втроем выпустили книги о Лондоне 19 столетия, это выглядело как скоординированная акция. Конечно, до этого были книги, которые можно было назвать стимпанком: «Повелители воздуха» Муркока, «Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!» Гарри Гаррисона. Сейчас бы их точно посчитали стимпанком, но поскольку мы втроем написали книги в одно время, а Джеттер придумал термин «стимпанк», стало считаться, что жанр начался с нас, хотя он и не начинался.
Когда Джеттер выдумал термин, это была своего рода шутка над киберпанком, который был очень популярен в то время. Так что у нас не было никаких целей, никакого плана, и мы ничего не хотели достичь, кроме создания нф или фэнтезийных книг, играющих на колорите «Джекила и Хайда», «Джека Потрошителя» и «Мэри Поппинс». Другие люди подхватили знамена стимпанка и разнесли их в самые разные места.
Получается, что движение стало для вас сюрпризом?
Да, Джеттер жалеет, что не зарегистрировал слово.
Могу его понять. Многие ваши романа сосредоточены на теме достижения бессмертия. В чем причина этого интереса, или это просто метафора литературного бессмертия?
Я не думаю, что это для литературного бессмертия. Я так считаю, что неплохо, если мои книги будут печатать и платить гонорары, пока я и моя жена живы. Что будет после этого — меня не волнует. Все персонажи в моих книгах, желающие бессмертия, — плохие парни. Это отчаянная попытка избежать следующего шага, вроде как нежелание выпускаться из школы. Раз они плохие парни, следующий шаг скорей всего будет связан с плохой кармой, адом, чистилищем и другими нехорошими вещами, так что они хотят стать бессмертными, чтобы и дальше есть вкусные гамбургеры, пить хорошее пиво и никогда не выпускаться.
Вы преподаете писательское мастерство. Как ваш учительский опыт повлиял на вашу основную работу?
Ох. Это заставляет меня писать, потому что я чувствую себя виноватым, когда вижу, как стараются мои ученики. Сейчас я преподаю в Оранж Каунти и там ученики старшей школы. Они все очень талантливые и попали ко мне не случайно, так что да — вина. Я вижу, как они стараются и думаю: «Пауэрс, займись и ты чем-нибудь». Похоже, пример энергичных людей подталкивает меня к работе.
Над чем вы сейчас работаете?
Сейчас я работаю над романом, где события происходят в Лос-Анджелесе наших дней. Там будут автомагистрали, потому что я читаю Джоан Дидьон, а у нее поразительно интересно про автомагистрали. И, разумеется, будет много сверхъестественных приключений.
* По всей видимости Пауэрс говорит именно о романах. Рассказ «Машина лорда Кельвина» Блейлока, по которому позже будет написан одноименный роман, вышел раньше «Гомункулуса»