…поэтому театральный декоратор никогда не останется без работы. О сходстве и различиях жилого интерьера и сцены рассуждают известные создатели как условных, так и реальных пространств.
«Художник театра и кино ищет в интерьере темы не архитектурные, а зрительские, человеческие, – объясняет Дмитрий Алексеев. – Он создает не только пространство, но и его образ». Одинаково успешный и как художник-оформитель, и как декоратор, Алексеев с легкостью переходит от театральных постановок к дизайну интерьера. «У сценографии и работы над частными проектами общая основа – поиск второго плана, драматургии. Так же как сценаристы пишут сиквелы и приквелы, Алексеев часто создает серии образов, которые переходят из одного пространства в другое. «В по-следних моих проектах перманентно возникает тема бумажных самолетиков – они украшают светильники, двери, ткани. В одной квартире мы сделали стену в виде стеклянной колбы, внутри которой светящиеся самолеты парят над фотографией Москвы, сделанной из космоса». (Кстати, впервые самолетики «полетели» в прошлом году в Париже на стенде журнала «Мезонин».) По словам Алексеева, театрального декоратора в жилом простран-стве подстерегают две опасности: излишняя литературность и чрезмерная декоративность. «Зато нам легко найти общий язык с заказчиком: все художники театра и кино любят поговорить, и им бывает проще договориться с клиентом, чем архитектору – объяснить свои идеи».
«Подготовка театрального декоратора и дизайнера интерьеров идентична: колористика, стилистика, – говорит Диана Балашова. – Главное, чего добиваешься при постановке пьесы, – так называемый волшебный свет, загадка. То, что в жилом пространстве принято называть атмосферой. Другое дело, что в театре для этого используются доски, марля и краски, а в интерьере – дорогие материалы. К тому, что создает художник на сцене, нельзя подходить близко: этот мир исчезнет. А в квартире все вещи живут на одном с человеком уровне, и к материалам и качеству исполнения предъявляются самые высокие требования». В семнадцатилетнем возрасте Диана попала в театр в качестве художника-исполнителя. Ее первым заданием было перенести маленький эскиз художника-постановщика на гигантский задник. «Когда несколько лет назад я оформляла фитнес-центр размером 3000 м2, было похожее ощущение огромного белого поля перед тобой. Та ответственность и тот масштаб работ, который был в театре, – отличная закалка для декоратора». По словам Дианы, декор, придуманный театральным человеком, всегда виден. «Мы не боимся делать общий тон темным, высвечивать пространство кусками и использовать смелые приемы. Меня часто упрекают в переборе, но я считаю, что когда у тебя много разных идей и ты можешь сверкать, это здорово!»
«Театральный декоратор в интерьере всегда проигрывает архитектору или грамотному дизайнеру, – убежден Павел Каплевич. – Лучшие интерьеры – непритязательные. То, что так замечательно выглядит на сцене, – барочность, игра, условность – в жилом пространстве не работает». По мнению Каплевича, еще хуже обстоят дела у сценографов в ресторанном деле. «В квартире адаптироваться к находкам декоратора легче: закрыл занавеской – и все. А в ресторане посетителям от художнической игры никуда не деться – а может быть, у них нет сегодня настроения играть?» Необходимость подстраиваться под вкусы заказчика, клиентов ресторана и его кухню – вот главная сложность в этой сфере дизайна, где у театральных декораторов получаются в лучшем случае «полуудачи». «Исключение – «Пушкин» и «Турандот», но ими занимался Александр Попов, а он художник кино, а не сцены. Тут большая разница. Создание киношного интерьера – это воссоздание, почти реставрация, оно требует высокого уровня достоверности. Художник кино понимает, что стенка может сниматься крупным планом. Мы, художники театра, делаем более легковесное пространство. Не гвозди забиваем, а петли набрасываем».
«В действительности нет разницы между интерьером, который делал человек с театральным образованием и, к примеру, архитектор, – считает Павел Оринянский. – Есть хорошие интерьеры и плохие, есть талантливые декораторы и мастеровые. Другое дело, что работа в театре – это замечательная школа. Там художник привык создавать на небольшом пространстве объемные, трехмерные композиции, иногда целые города». Оринянский убежден, что сегодня декоратор с театральным опытом работы находится в выигрышном положении и благодаря всеобщему увлечению историческими стилями в интерьере: «Мы лучше владеем пониманием стиля эпохи». «Адрес» – ключевое понятие в его профессиональном словаре. «К примеру, можно делать квартиру английского путешественника XIX века. Или интерьер в стиле ар нуво – как раз недавно закончили такой «салон начала ХХ столетия», с прекрасной египетской спальней». Ар деко, ар нуво – фавориты Оринянского, и это не удивительно: отточенные формы и игровое начало модерна близки художнику, много лет проработавшему на сцене. «Пожалуй, кое-что все же отличает театрального декоратора от прочих. Мы никогда не создадим просто интерьер, пусть даже очень функциональный. В нем обязательно будет некое настроение, цельный образ».
«Главное, чему научила меня работа в кино, – умение видеть картину в целом, гармонично сочетать все части», – говорит Татьяна Шавлак. Благодаря киношным будням она легко адаптируется к обстоятельствам. «К примеру, запланирована натурная съемка, а солнца нет, и решают работать в интерьере, который, конечно, не готов. Привыкаешь делать все быстро». Современная цифровая съемка также предполагает ряд ограничений. «Нельзя использовать ярко-красный или ярко-белый цвет, ткань в мелкую полоску: все это не читается. Множество мелких объектов замусоривают картинку. Занимаясь жилым пространством, я также стремлюсь не перегружать его, не перебарщивать с деталями, быть осторожной с цветовыми сочетаниями». Главное отличие сценического интерьера – его условность. «В театре и кино мы придумываем жилье для вымышленного героя, в жизни – для реального заказчика. Но в любом случае декоратор отталкивается от персонажа, его образа жизни. И жилой, и киношный интерьер создается для определенной личности. Правда, те художественные находки, которые подходят для фильма, часто недопустимы в реальной жизни. Здесь мы себе странностей не позволяем».