Самолёт оторвался от земли, перемахнул через горную гряду и сразу же оказался над океаном. Заработала система очистки воздуха, стало легче дышать.
- Ну, ты как?– спросил Кирилл Альбину, снимая с неё, ставшую ненужной, повязку.
- Знаешь, у меня, с самого начала полёта, нехорошо на душе… Я никогда ещё не была так напугана..
- Перестань! Пройдёт время, мы будем вспоминать об этом как о маленьком приключении.
Она молча посмотрела в его глаза, положила голову ему на плечо.
- Смотрите, смотрите, они как будто растут - удивлённо воскликнул кто-то в первых рядах салона. Все прильнули к иллюминаторам. Кирилл не верил своим глазам. Прямо под ними, несколько островков, большого барьерного рифа, будто поплавки, быстро поднимались из воды, на глазах, многократно увеличиваясь в размерах. Их площадь становилась всё больше и больше, они росли как на дрожжах, соединяясь в единую цепь.
«Чудо» продолжалось недолго, потом вдруг поднялась огромная волна, полностью накрыла острова и хлынула дальше, к материку.
В салоне наступила гнетущая тишина, нарушаемая только ровным гудением моторов.
Кирилл представил себе как огромные массы воды, сметая всё на своём пути, хлынут на сушу, ворвутся в устье реки, затопят долину, пронесутся по городу, вбирая то, что удастся смыть с городских улиц и нижних этажей зданий. Как, вырвавшись из города, это месиво, прокатится по аэродрому, круша и уничтожая всё, что попадается на пути.
Его отвлекла Альбина:
- Кирилл, это и есть цунами?
- Наверное. Прежде чем выплеснуться на сушу, вода отходит от берегов. Иногда на значительное расстояние. Всё зависит от рельефа дна.
- Представляешь. Что если бы мы не успели взлететь?
Может быть всё не так уж и страшно. Это напрямую, через горы, от побережья до аэродрома всего несколько километров. А по руслу реки, в обход горной гряды, как минимум раз в пять дальше. На этом пути разрушительная волна потеряет большую часть своей силы.
- Но, говорят, что город уже затапливало?
- Затапливало, центральную часть. Улицы, прилегающие к реке. Но мы же не знаем, какая волна была в тот раз, может быть ещё больше.
Когда самолёт набрал высоту, и разрешили отстегнуть ремни безопасности, подошёл один из наших строителей, тот, кого коллеги называли «Тимофеичем».
- Мужики! Тут у них всё спиртное закончилось, я узнавал, но как только окажемся в нормальном аэропорту, с нас «поляна». – Он оглянулся на своих соседей. Те приветственно помахали руками. - Спасибо мужики!..
- Да мы, собственно… больше для себя… - смутился Кирилл.
- Тем не менее, ещё раз СПАСИБО!
Свою благодарность им, в той или иной форме, кто кивком головы, кто просто приложив руку к груди, выразило большинство пассажиров, за исключением, пожалуй, лишь Богданчика, Виноградской, и невозмутимых «китаянок».
- А жаль, сто грамм сейчас бы не помешали, горло промыть, до сих пор, от дыма, першит в глотке. – Вздохнул «Дядя Лёша» когда Тимофеич вернулся на своё место.
- Я тоже об этом подумал. – поддержал приятеля Кирилл.
- Расскажите, что вы там видели интересного? – попросила Альбина, имея в виду их приключения в аэропорту.
- Ничего особенного. – Кирилл в «трёх словах» рассказал ей о поисках топлива и коротком знакомстве с австралийцами. – «Иваныч», лететь нам ещё долго, расскажи лучше нам какую-нибудь свою байку. - попросил он приятеля.
После недолгого раздумья «Иваныч» вдруг предложил: - Я лучше расскажу вам одну историю,… из своей жизни:
Я родился и прожил большую часть жизни под Москвой, в небольшом городке, по Павелецкой, железной дороге.
Лет с пятнадцати, на карманные расходы, я зарабатывал себе сам. У маминого брата, дяди Юры, было что-то вроде автомастерской. В своём гараже он ремонтировал машины знакомым,.. или знакомым знакомых..
Когда у меня было свободное время, я помогал ему, чем мог, за что имел небольшой, но верный доход.
Как шутил дядя Юра: На обольщение и представительство.
Мне тогда только что исполнилось восемнадцать лет. Я окончил первый курс института. Лето, каникулы...
Двумя месяцами раньше, в электричке, я познакомился с симпатичной девушкой, мы подружились. Её звали Лера, она была на год моложе меня.
На первый взгляд Лера была обыкновенной девчонкой, каких сотни, тем не менее, в ней было что-то такое, неосязаемое, что меня зацепило, и с каждым днём заставляло думать о ней всё чаще и чаще.
Её тоже тянуло ко мне.
Короче говоря, я влюбился. Мы ещё не строили ни каких планов на будущее, нам просто было хорошо вместе и всё.
Мои приятели считали Леру несколько высокомерной, но я, на себе, этого не ощущал. Хотя, возможно мои друзья были правы.
Папа Леры работал какой-то «шишкой» в городской прокуратуре, а мама заместителем главврача санэпидемстанции.
Конечно, материально они были обеспечены несравненно лучше нас с мамой.
Официально у них была двухкомнатная квартира в таком же доме, как и у нас, с такой же кухонькой и совмещенным санузлом, но на самом деле они проживали в трёх уровневом особняке, с банькой, бассейном и небольшим садом.
Особняк этот был оформлен на бабушку Леры.
Меня её родители всерьёз не воспринимали и дальше прихожей, в дом, не впускали.
В тот день, вечером, мы ходили в кино, смотрели какой-то фильм о любви. Потом я проводил её домой.
По дороге, во всех тёмных закоулках, мы останавливались и подолгу целовались. Когда подошли к её дому, было уже за полночь. У калитки, на прощание я сказал, что она самая замечательная девушка на свете, что мне с ней необыкновенно легко, как ни с кем другим, и ещё раз её поцеловал, крепко, крепко.
Она призналась, что спать ей совсем не хочется, и что если я не спешу, мы могли бы ещё посидеть у них возле дома на лавочке.
Я согласился.
Она отворила калитку, цыкнула на вылезшую из конуры полусонную собаку.
Пёс, убедившись, что на хозяйское добро ни кто не посягает, отправился к себе, досыпать.
Мы сидели, болтали о какой-то ерунде, о том, о чём болтают, наверное, все влюбленные, оставшись наедине, а в промежутках целовались.
Разбудить родителей мы не опасались, поскольку окна их спальни выходили на другую сторону дома, в сад, а ещё, в жаркое, летнее время они обычно включали в спальне кондиционер, а окна плотно закрывали.
Становилось прохладно. Лера села ко мне на колени, я обнял её, прижал к себе, нашёл губы…
В общем,… всё произошло, как-то само по себе… прямо на лавочке…
Мы не предполагали, что её родителей может не быть дома.
Они были в гостях, вернулись неожиданно, в самый не подходящий момент.
Я вдруг почувствовал, что куда-то лечу, падаю, а потом меня стали бить ногами, в грудь по печени, в низ живота. Вдобавок ко всему их пёс, до этого относившийся ко мне довольно лояльно, в присутствии хозяина решил показать, что он не зря ест свой хлеб, бросался и кусал меня, где придётся.
Я всё ждал, что Лера остановит своих родителей, скажет, что я не в чём не виноват, но она была перепугана, кажется, даже больше меня. Сидела, вжавшись в лавочку, и тихонько всхлипывала.
Закончив со мной, её папа занялся дочерью:
- Ты что, шлюха!? - Кричал он. – Мы для чего тебя растим, воспитываем, деньги в тебя вкладываем? Чтобы ты раздвигала ноги перед каждым встреченным кобелём? Опусти юбку потаскуха…
Ошарашенная внезапным появлением родителей Лера настолько растерялась, что забыла привести в порядок свою одежду.
Мать влепила ей пощёчину. – Дрянь! Моя дочь похотливая сучка.
Родители Леры были изрядно навеселе и не сдерживали своих эмоций. Хлёсткие пощёчины сыпались одна за другой. Не выдержав двойного прессинга, Лера всхлипнула – Я не хотела! – Эта фраза сломала мою судьбу.
- Он что, тебя изнасиловал? - Взревел её отец. На меня снова посыпались удары, и я потерял сознание.
Очнулся я от света направленного в лицо. Меня подняли, посадили на скамейку. Человек в форме майора милиции сказал, обращаясь к отцу Леры:
- Здорово ты его!
- Да я как увидел!.... Он её прямо вот тут, на скамейке…
- Я не осуждаю. На твоём месте я бы, собственными руками, удавил гадёныша.
- Я её не насиловал - попробовал оправдаться я и тут же получил кулаком в солнечное сплетение.
- Заткнись, мразь, говорить будешь, когда спросят!
Вышла мама Леры. Что-то пошепталась мужу на ухо. (Мне показалось, что она немного протрезвела.)
- Вот Жанна предлагает: Говорит, может быть его отпустить?... Боится, разговоры пойдут. - Сказал отец, обращаясь к человеку в форме.
- Мне что, я могу и отпустить. – Ответил майор. – Только вот отделали вы его.
У него сейчас одна дорога, в травмпункт. А там он, глядишь, возьмёт справочку и с этой справочкой, в Москву, в Генеральную прокуратуру.
Назначат проверку, зае…….я объяснительные записки писать. Опять же в личном деле отразят… Тебе это надо?...
А так, и тебе спокойнее и мне лишнее раскрытое дело не помешает.
- Ладно, - согласился отец Леры – забирайте.
- Савоськин, бери водителя и оба сюда – Окликнул майор своих помощников оставшихся за забором. – «Пакуйте супостата», а я на пострадавшую взгляну…
В отделении милиции человек в белом халате вымазал меня зелёнкой, затем тот же майор и следователь, в штатском, стали меня «колоть».
Я говорил: - Всё было добровольно, я её люблю.
- Глаз то ты ей «по любви» чуть не выбил? – ехидно спросил майор. – Фингал завтра будет, будь здоров!
- Это мать её ударила! – хотел я рассказать, как всё было на самом деле.
- Ну конечно мать! - Согласился майор. – А трахнул отец!… А ты у нас тут сидишь… – невинная овечка…
В общем, влепили мне восемь лет строгого режима и отправили во Владимир, в тюрьму.
- Дядь Лёш, - Возмутилась Альбина. - а девушка эта, неужели она не понимала, чем всё для тебя закончится. Хотя бы на суде, могла она рассказать правду? Ведь не убили бы её родители…
- А её, на суде, вообще не было… мама принесла справку, что она в больнице…. Нервный срыв…
Мне повезло. Отсидев два с половиной года, я попал под амнистию.
- «Иваныч», а тебе не хотелось встретить её и посмотреть в глаза? - Спросил Кирилл. - Ничего не говорить, просто посмотреть в глаза.. Так, чтобы почувствовала, какая она дрянь!...
- Хотелось!... Когда я освободился, её отец уже работал в областной прокуратуре.
Они переехали жить в Реутов. Поближе к Москве.
- Ты не искал её?
- Нет!.. Я когда вышел, года два, в общении с женщинами был слишком осторожен, боялся. Потом познакомился с одной хохлушкой. Звали её Оксана, она в больнице, медсестрой работала. Меня с аппендицитом привезли, разрезали, она мне уколы делала, я её шоколадками подкармливал, разговорились, познакомились ближе.
У неё была такая фигурка! Она меня быстро окрутила.
Уже и свадьба была назначена. Я ходил, светился от счастья, а друзья мне говорили:
- Дурак, ты чего делаешь, её полгорода знает, на ней пробы негде ставить.
Артём, друг детства, утверждал, что видел её в одной компании голую, пляшущей на столе. Дядя Юра мой выбор тоже не одобрил.
Я ни кого не слушал, считал, что мне просто завидуют.
Не зря говорят: Любовь слепа…
Однажды, я привёл Оксану домой, познакомил с мамой. Она, сразу же повела себя в нашей квартире как хозяйка: - Этот шкаф у вас не на месте, его нужно переставить. Вот это старьё нужно выбросить. Перегородку сделаем вот здесь…
Вообще-то я планировал, что мы будем снимать квартиру и уж не как не собирался теснить маму. Но у моей невесты было на этот счёт своё мнение.
Между тем моя мама, после этого визита, сильно погрустнела. И не столько от перспективы жить вместе с такой невесткой в однокомнатной квартире, сколько от переживаний за мою судьбу.
Прозрел я внезапно, за несколько дней до свадьбы.
Мы с Оксанкой ехали в Москву. Ей нужно было купить что-то из косметики, у меня были свои дела. В электричке она мне восторженно рассказывала как её подруга, с мужем ловко провернули какую-то махинацию с квартирой дальней родственницы, а я вдруг понял, отчего стала плохо спать моя мама и всё чаще и чаще хвататься за валидол.
ЧТО в моей избраннице не понравилось маминому брату, и что друзья мои не так уж и неправы. С меня будто сняли розовые очки, я мгновенно прозрел.
Мы расстались в Текстильщиках. Она спустилась в метро, а я,… ближайшей электричкой вернулся домой.
Выпросив у дяди Юры отпуск, (За время моей отсидки он хорошо «поднялся», арендовал помещение и открыл настоящую автомастерскую.) я побросал в сумку кое-что из одежды, сообщил маме, что свадьба отменяется, и уехал к сестре в Куровское.
Этим же вечером, дядя Юра передал Оксане конверт. В конверте была небольшая сумма - компенсация за моральный ущерб (Материально она не пострадала) и короткая записка:
Свадьбы не будет!… Прости!..
Вернулся я только через месяц, поздно, поздно ночью. Знакомых в городе много, о свадьбе было известно, не хотелось отвечать на глупые вопросы.
С прежней работы пришлось уволиться, Оксана с подругой снимали комнату неподалёку от автомастерской дяди Юры. Останься я там, случайные встречи были бы неизбежны. Да и неслучайные тоже. Оксанка не оставила бы меня в покое.
Устроился я в Москве, водителем, и в первый же день, возвращаясь с новой работы, в электричке увидел Леру.
Она почти не изменилась, может быть, стала чуть женственнее, округлилась. Заметив меня она побледнела, в глазах удивление и испуг. Я старался на неё не смотреть, сделал вид, что задремал, а в душе всё клокотало.
Когда я выходил из электрички, в вагоне её уже не было.
Спустя пару дней я встретил её на платформе, выходя из электрички. Она стояла, кого-то ждала, бледная, лицо каменное. В голове опять всплыло то, что я так усердно старался забыть. Мне захотелось подойти, влепить ей пощёчину. Не ударить, а именно пощёчину, чтобы она тоже всё вспомнила.
Я прошёл мимо. Не буду лукавить, просто испугался,.. струсил..
Потом я её встретил на том же месте ещё раз, потом ещё.
Мне стало любопытно – Кого это она каждый вечер встречает на станции, да ещё с таким выражением лица?
Однажды я ненадолго задержался у лотка с журналами.
Наверное, человек, которого она ждала, должен был приехать той же электричкой что и я, но этого не произошло. Понурая, она брела среди последних пассажиров к выходу с платформы.
- Не случилось! Может быть в следующий раз. - Сказал я себе и отправился домой. Честно говоря, меня это не очень-то и волновало. Простое любопытство.
На полпути от дома, остановившись чтобы поздороваться с кем-то из знакомых, я вдруг заметил, что Лера идёт шагах в двадцати позади меня.
- Чего она здесь забыла? – подумал я и свернул в ближайший переулок, не показывая, что её заметил. Она повернула следом. Тогда я свернул ещё раз и спрятался за ближайшей торговой палаткой. Потеряв меня из виду, она ускорила шаги. Дождавшись, когда она поравняется со мной, я резко вышел из-за угла, прямо перед её носом, грубо спросил:
- Тебе чего?
Она растерялась, сделала шаг назад, хотела уйти, но тут же вернулась, заговорила скороговоркой, словно боялась, что я уйду, не выслушав её исповеди.
- Знаю, мне нет оправдания! Я виновата перед тобой! Мне ни чем, ни искупить эту вину, Хочешь,.. ударь меня, но выслушай.
Я растерялся. Наверное, в прошлую встречу, она многое «прочитала» на моём лице.
- Когда-то давно, в другой жизни, я любил эту женщину. Несколько минут назад я её почти ненавидел, а теперь вдруг мне становится её жалко. – Подумал я и тут же себя одёрнул:
- Не расслабляться!
- Ну и чего ты от меня хочешь? - равнодушно спросил я её.
- Мне ни чего не нужно! Я прошу только об одном, выслушай меня, пожалуйста!
- А что это изменит?.. Может быть мне вернут потерянные годы, или у моей мамы исчезнет седина и перестанет болеть сердце?.. А может меня в институте восстановят?
- Ну, пожалуйста! Я тебя очень прошу! На мне страшный грех, я не знаю, как с этим дальше жить?– взмолилась она, и неожиданно опустилась на колени прямо в лужу на тротуаре.
Весна в тот год была поздней, местами ещё лежал снег!
- Девушка, с вами всё в порядке, вам помощь не нужна? – окликнул проходивший по противоположной стороне улицы мужчина.
Я поднял Леру с колен, сунул в руку носовой платок, велел вытереть колени. Она ни как на это не отреагировала, продолжала просить выслушать её.
- Ладно! – сдался я, только поинтересовался: – Меня, ещё раз, за тебя не посадят?
Нужно, наверное, было пойти куда-то в кафе но, как назло, у меня не было с собой достаточной суммы денег. Позволить себе, чтобы за меня расплатилась женщина, пусть даже и Лера, я тоже не мог. Воспользовавшись тем что, мама уехала на пару дней, навестить больную подругу, я пригласил её к себе домой, на чашку чая.
Ничего экстраординарного я от неё не услышал:
- В ту ночь, когда родители застигли нас в самый неподходящий момент, мне было так стыдно, я была настолько напугана и растеряна, что почти ничего не соображала.
Мать затащила меня в дом и зашвырнула под душ прямо в одежде. Потом пришёл майор Неклюдов, приятель отца. Меня всю трясло, «зуб на зуб не попадал», а он задавал мне какие-то глупые вопросы, Мама что-то писала. Я еле, еле дождалась, когда меня все оставят в покое.
На следующее утро я спросила маму - Что с тобой будет?
Она ответила – Немного попугают и отпустят. – Я успокоилась.
У меня, после маминой затрещины, под глазом вылез синяк. Я почти не выходила из своей комнаты, было стыдно показываться в таком виде.
Ты не звонил, я решила, что ты испугался папу и меня бросил.
А спустя какое-то время позвонил следователь, попросил уточнить некоторые детали.
Я всё поняла, со мной случилась истерика, я требовала от отца, тебя отпустить, грозилась броситься под электричку. Приехала «скорая». Меня отвезли в какой-то госпиталь, положили в отделение со странным названием – «ОТДЕЛЕНИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ НЕВРОЛОГИИ».
Двери на замках, на окнах решётки, прогулка только в присутствии двух санитарок, вокруг высокий забор.
Меня там постоянно пичкали успокоительными, я спала и спала.
Выписали меня, только после того, как закончился суд.
Я смотрел на взволнованную раскрасневшуюся Леру и думал – Зачем она мне спустя столько времени, всё это рассказывает? Я уже начал всё забывать а она….Только душу растеребила! Я знаю главное: - То, чем для меня закончилась эта «мелодрама», а излишние подробности меня сейчас мало интересуют.
Она хотела рассказать ещё что-то, я её остановил.
- Я всё понял,… кроме одного…. От меня-то ты теперь чего хочешь?
Она снова сникла. – Я знаю, я испортила тебе жизнь, так получилось... И уже ни чего не изменить! Меня это будет мучить до конца моих дней.
Мне, от тебя, ничего не нужно, только…. Прости меня, пожалуйста,.. не держи на меня зла…
- Странная ты девушка. Я ведь не священник, грехов не отпускаю. Водки вот, могу налить. Будешь?.. – спросил я, доставая из холодильника бутылку Старки.
Самому мне, от этих разговоров, ну очень захотелось выпить. Чего-нибудь крепкого и жгучего, чтоб огнём по груди.
Она посмотрела мне в глаза, еле заметно кивнула. Ей эта встреча то же далась непросто.
Я достал стаканы. Лера внимательно наблюдала за тем, как я наливаю ей водку, а я так же внимательно смотрел ей в лицо, ждал, что она меня остановит. Она не останавливала.
Я налил до краёв, оба стакана. На это ушло больше половины бутылки.
- Со свиданьицем!...
Приятное тепло прошло по гортани, опустилось до солнечного сплетения и уже оттуда разлилось по всему организму…
Я лежал на кровати, закинув руки за голову. Лера, обнажённая, сидела у меня в ногах, пристроив подбородок у себя на коленях, молча смотрела на меня.
- А ведь хороша… Она и тогда была хороша, а теперь округлилась, стала ещё лучше. Не зря я тогда обратил на неё внимание. – Промелькнуло в моей трезвеющей голове. – Что если бы всё по-другому сложилось?
Я посмотрел на часы. До последнего автобуса оставалось около получаса..
Она перехватила мой взгляд. Попросила еле слышно:
- Если можешь, не прогоняй меня сейчас! – И было это сказано так, что в одной, единственной фразе уместилось гораздо больше, чем во всём её сегодняшнем откровении.
Честно говоря, мне хотелось, чтобы она ушла. Я не знал, замужем ли она? Есть ли у неё кто-то? Меня это не интересовало. Мне было хорошо с ней в постели, да и во всём остальном мы, наверное, тоже неплохо подходили друг другу, но я прекрасно понимал, что ни когда не смогу забыть того, что произошло со мной тогда и это всегда будет между нами.
Да и у нее, наверное, какая-то своя жизнь.
То, что произошло сегодня, не говорило не о чём. Возможно, по известным причинам, она просто не смогла сегодня сказать мне - НЕТ.
Мы расстались утром на улице. Я отправился на работу. Куда пошла она, я не знал.
- Можешь спать спокойно, я не держу на тебя зла! – сказал я и ушёл.
Странно, но вот этого, её – Я виновата, прости! (а именно так я расценил нашу с ней, последнюю встречу) Оказалось вполне, достаточно.
На душе было легко, свободно, яркое весеннее солнце и чистое, безоблачное небо обещали хороший, тёплый день.
- Будем считать, что поставлена последняя точка на этой, непростой странице моей биографии. – Думал я шагая к электричке.
С последней точкой, я поспешил…
Вечером, впитавшийся в подушку аромат Лериных духов долго не давал мне уснуть, приятными воспоминаниями бередил душу,… и не только душу…
- Я провёл ночь с женщиной, но не знаю о ней почти ничего.
Где она работает? Где живёт? С кем? Ничего, кроме сохранившегося в памяти с тех времён, когда мы были юны и так беспечны. – думал я ворочаясь с бока на бок.
Уснул я только после того как догадался перевернуть подушку другой стороной.
Прошло около двух недель. «Леркина тень» не давала мне покоя, лишала сна. Я вспоминал о ней не только ночью, но и днём и уже жалел, что впустил её в свой дом.
Впереди были майские праздники. Традиционно, в компании из пяти-шести человек мы встречали Первомай шашлыками на даче моего друга Серёги Гармаша.
В тот раз возникла небольшая проблема: Светка, подруга Сергея, узнав, что всё складывается так, что на этот раз, на празднике, она будет единственной представительницей женского пола, категорически отказалась от такой чести, отлично понимая что «прекрасной дамой» она будет очень не долго, а потом на её хрупкие плечи свалится забота о столе, грязной посуде и перепивших приятелях Сергея.
Светке требовалась помощница. Я вспомнил о Лере. Подумал:
- Она мне должна!.. Пусть отрабатывает..
А если честно, это был повод провести с ней ещё одну ночь.
Оставалось её найти. Я пожалел о том, что в прошлую встречу не расспрашивал Леру ни о чём. Коттедж, где тогда всё произошло, они давно продали. Единственной зацепкой была квартира, где раньше жила её бабушка. Номера квартиры я не знал, но дом и подъезд помнил. Как-то раз она заносила бабушке лекарства, я оставался ждать на улице.
Я взял у дяди Юры машину, (своей у меня тогда ещё не было) и отправился на поиски.
У знакомого подъезда три девчонки, лет тринадцати-четырнадцати, караулили какого-то Витьку, спорили, красивые ли у Витьки глаза и можно ему доверять или нет?
Я поздоровался с ними как с взрослыми, извинился, спросил про Леру, назвал её возраст, приметы. Девчонки переглянулись, покачали головами, потом одна вспомнила:
- А, это, наверное, та, с волнистыми волосами, которая с Лёшкой гуляет. Она на третьем, в одиннадцатой квартире живёт.
Девчонки тут же потеряли ко мне интерес, а я, несколько разочарованный, отправился к машине.
- Ну, вот всё и прояснилось. У неё, как я и предполагал кто-то есть. Ладно, не буду морочить ей голову. - Говорил себе я а навстречу мне, из-за угла шла Лера.
Я хотел спрятаться в машине, но она уже заметила меня.
- Привет! Ты чего здесь?
- Да вот хотел пригласить тебя к другу на дачу, на пару деньков,.. шашлыки, банька, озеро, лес. – сказал я без особой надежды на успех.
- А когда? – уточнила она.
- Завтра!
- Завтра я не могу. – грустно сказала Лера.
- Не можешь, или не хочешь?
- Не могу, правда, не могу!
- Ну и Ладно. Честно говоря, я уже всё знаю. Меня тут просветили. Оказывается я не единственный Лёшка в этом городе. Будь счастлива!
Я уже хотел сесть в машину. Она как-то странно улыбнулась и взяла меня за руку.
- Подожди!
- Чего ещё?
- Подожди. Мне нужно было сразу тебе всё рассказать. Я боялась, не так поймёшь. Проводи меня. Это не займёт у тебя много времени.
Мы поднялись на этаж, она открыла дверь в квартиру, пропустила меня вперёд. Я вошёл в прихожую. На кухне негромко играла музыка, гремела посуда. Дверь, в одну из комнат была прикрыта, а во второй, на полу, сидел мальчишка, лет четырёх-пяти и мастерил из пластмассового конструктора кораблик. Он был настолько увлечён своим делом, что не сразу обратил на нас внимание.
- Это мой сын. Его зовут Алёша. Завтра, у него День Рождения. Алёша, поздоровайся с дядей. – Проглотив ком в горле, сказала Лера, достала носовой платок и отвернулась к стене.
Мальчик встал, подошёл ко мне и тихо спросил:
- Дядя, ты кто?
Я растерялся. Я сразу узнал этого мальчишку! Я знал его много лет! Сколько я себя помнил, его фотография в потемневшей деревянной рамке, стояла на тумбочке, у маминой кровати…
Я всё понял: Понял, почему Лера так искала встречи со мной. Боялась, но искала.
Понял, почему она сейчас плачет, и что именно сейчас мне предоставлено право, самому решить стану ли я кем-то для этого мальчика или навсегда останусь случайным дядей.
- Дядя, ты кто? - Ещё раз, уже громче, спросил мальчишка, видимо предполагая, что дядя, так же как и бабушка, плохо слышит.
- Твой папка. - Ответил я присев возле него на корточки.
- Неправда! - Не поверил мне мальчик. – Мой папка далеко, он моряк, а у тебя бескозырки нет!
- Я сначала был моряком, а потом мне захотелось тебя увидеть, и я стал шофёром. Чтобы на машине к тебе приехать… Море оно ведь не близко!
Мальчишка задумался.
- А мне ты покажешь море?
- Обязательно покажу!
- А на машине покатаешь?
- И на машинке покатаемся. Завтра у тебя День Рождения, поедем покупать подарок!
Ты что больше всего хочешь?
- Велосипед!.. Только не такой как у Аленки, а как у Павлика.
- Вот и замечательно, купим такой как у Павлика.
- Мне мама не разрешает, садится с чужими дядями в машину. – вспомнил вдруг Алёшка и погрустнел.
- Так то с чужими, а я не чужой, я твой папка, ты что, забыл? А ещё,.. знаешь?.. Если мама пообещает нам хорошо себя вести, давай возьмём её с собой.
- Давай. – Обрадовался Алёшка. И добавил: - Она у меня хорошая, только иногда плачет по ночам. Думает, что я сплю и плачет,… тихонько, чтобы ни кто не слышал…
- Она больше не будет, я обещаю. Иди сюда. – позвал я Леру. – Садись между нами. У тебя есть возможность загадать желание…
Когда меня посадили, она очень обиделась на родителей, но сделать ничего не могла. Почувствовав однажды что беременна, стала это скрывать. Сначала из желания отомстить, потом, наверное, проснулся материнский инстинкт. Когда всё открылось, было уже поздно что-то предпринимать без риска для её здоровья.
- Дядя Лёша, подожди, так это что ты про Валерию Константиновну? Это история ваших отношений? – удивлённо спросила Альбина.
- Ну да…
- Я сначала не поняла. Я же её знаю, - встрепенулась Альбина, обращаясь уже к Кириллу. - Она мне очень нравится,.. такая… почтенная мать семейства..
Честно признаюсь, я когда с ней познакомилась по-доброму позавидовала ей, вашему большому семейству, тому как незаметно но уверенно она всеми управляет.
- «Иваныч», так ты что, смог такое проглотить? - Очень удивился Кирилл.
- Понимаешь,... дети не должны расплачиваться за наши грехи.. Я сам вырос без отца, для меня это больной вопрос. А ещё,… со временем я понял – не пройди мы тогда через это, неизвестно были бы мы вместе или нет? Она была бы совсем другая, да и я конечно тоже. А так… У меня хороший сын,.. у меня замечательная жена,.. правильная, как ты любишь выражаться,.. она родила мне ещё двух дочек-двойняшек.…
А прошлое я не забыл! Иногда, оно мне очень даже помогает… Например, строить отношения со снохой и зятьями…
- А её родители?
- Её мать умерла, когда я ещё сидел… Рак,.. в полгода свернуло… Отец наказал себя сам. Женился на молодой. Она оказалась стервой!.. Выжала его как лимон, а когда он постарел, и его отправили на пенсию, бросила и ушла к другому. Разменяла квартиру. Обиженный на весь свет он доживал свой век в тоскливом одиночестве.
- А дочь, внуки?..
- Они редко виделись. Он не простил меня Лере.
- Почему? Если она сама считала, что ты не в чём не виновен!
- Понимаешь, Кирилл,.. для него это всё равно, что признать судебную ошибку.. Не любят они этого.
- Да, дела… Ну а сейчас, когда прошло столько лет и вроде бы всё хорошо, признайся,.. нет, нет да и всплывёт старая обида, засосёт «под ложечкой»?
- Знаешь Кирилл? Моя бабушка,.. она прожила не простую жизнь, время было такое,.. часто повторяла:
- Что Бог не делает, всё к лучшему…
- Хотелось бы узнать к какому такому лучшему все наши последние злоключения? – подумал Кирилл, но вслух ничего не сказал.
Исповедь Алексея Ивановича привнесла сумятицу в душу. Захотелось глубже осмыслить эту, малоправдоподобную историю, «прикинуть на себя».
Похоже, подобное настроение было и у Альбины.
- Давайте немного подремлем. – Предложила она. – Неизвестно что ещё нас ждёт впереди.
Свет в салоне был пригашен. Монотонно гудели моторы. За бортом, где-то, совсем недалеко, бушевала гроза. Раскатов грома, в самолёте, слышно не было, но молнии сверкали ежеминутно. Чтобы лишний раз не тревожить Альбину Кирилл закрыл шторку иллюминатора. Это мало помогло, поскольку у некоторых пассажиров иллюминаторы оставались открытыми. Яркие вспышки с пугающей частотой продолжали нарушать полумрак салона. Кирилл закрыл глаза.
Прошло уже около десяти часов, с того времени, как они покинули Австралию, но к заветной цели приблизились мало.
На этот раз Тихий Океан не оправдывал своего названия. Свирепствовали ураганы, сопровождаемые страшными грозами.
В одном месте они стали свидетелями странного явления: Молочно-белая, непроницаемая стена, клубами поднимающаяся с поверхности воды преградила им путь. Казалось горит океан… На самом деле это могло означать только одно – Там внизу, под толщей воды, треснула земная кора и раскалённая лава вырвавшись из глубины земных недр превращает воду в пар.
Экипаж не рискнул прорываться сквозь стену раскалённого пара и направил самолёт на юго-восток, в обход опасной зоны.
Кирилл засёк время. Непредвиденный манёвр занял около часа. Это означало что трещина в земной коре протянулась на сотни километров. А, миновав «стену» они, сразу же, наткнулись на широкий грозовой фронт.
Экипаж предпринимал попытки обойти опасные зоны стороной, но удалившись от одного циклона тут же натыкался на другой. Самолёт поднимался на максимально возможную высоту, но и там бушевала непогода. Те, кто не боялись смотреть в иллюминатор, могли наблюдать за бортом необычную картину. Разряды молний ударяли не только в землю, вниз, но и в противоположную сторону, вверх, в ионосферу...
Последние несколько часов Кирилла мучил один «технический» вопрос:
- Сколько времени их самолёт, с неполной загрузкой, может, находиться в воздухе без дозаправки?
Он очень жалел, что своевременно не догадался спросить об этом у Дитмара.
А ещё, его всё больше и больше терзали сомнения по поводу целесообразности их с «Иванычем» чрезмерной активности в австралийском аэропорту.
- Интересно было бы знать; все те, кто несколько часов назад выражал нам свою признательность, по-прежнему нам благодарны или уже не очень? - спрашивал себя он, почти не сомневаясь в ответе.
В салоне стояла гробовая тишина. Ни кто не разговаривал, не скрипели откидываемые или складываемые столики, не шелестели страницы журналов. Но это была странная тишина. Как в часы пик, в битком набитом вагоне метро, на перегоне между самыми многолюдными станциями. Когда все замерли и ждут следующей остановки, в надежде что там что-то изменится в лучшую сторону, и можно будет вздохнуть полной грудью.
Можно было бы предположить, что все пассажиры спят, но и привычного, мужского похрапывания тоже не было слышно. Страх висел в воздухе.
Кирилл ощутил на себе встревоженный взгляд, повернулся к Альбине.
Её глаза оказались закрытыми. Он внимательно смотрел в её лицо. Прошла минута, другая, и левое веко немного дрогнуло. Она не спала, притворялась, наверное уже давно. Он чувствовал это.
Осторожно просунув руку ей под голову, он обнял её, прижал к себе.
- Кирилл мы все умрём, да? – спросила она тихо, тихо.
- Аля, перестань,.. ты же сильная женщина,.. возьми себя в руки.. – он нежно поцеловал её в висок, обнял ещё крепче.
- Знаешь,… я тут подумала… может быть это счастье , умереть вместе, в один миг?
Вот только родные,… мама, Даша…
- Сабурова,… не забивай себе голову всякой ерундой…
- Я тут, от нечего делать, вспомнила своих знакомых,.. соседей...
Красивая такая пара была, интеллигентная, очень любили друг друга.
Они прожили вместе больше двадцати лет, а относились друг к другу так, будто у них, всё ещё, медовый месяц.
Их квартира располагалась над нашей. Звукоизоляция в панельных домах сам знаешь, какая, но я ни когда, у них, не слышала не ссор, не скандалов… да что там говорить… они и на повышенных тонах никогда между собой не разговаривали.
И всегда вместе.
Мы жили на улице «Живописной». Рядом река. Иногда, летом, в выходной день, он рано вставал и уходил на рыбалку. Она вставала позже, делала какие-то женские дела и уходила к нему на речку.
Иногда я видела как вечером, после работы, он ждёт её на остановке трамвая.
До подъезда сто метров. Он прекрасно мог бы дожидаться её и на диване у телевизора.
У меня, тогда, была маленькая Даша, я много гуляла с коляской, часто видела их вместе. Я видела как им хорошо друг с другом. Он относился к ней очень бережно, трепетно, она это ценила. И каждый вечер, я ни сколько не преувеличиваю, практически каждый вечер, над моей головой поскрипывала их кровать.
Признаюсь, иногда меня это раздражало. А если честно?… Я им просто завидовала….
Иногда я её встречала одну. Мы разговаривали, она любила играть с Дашкой, признавалась, что уже хочется внуков.
После свадьбы сына она вдруг серьёзно заболела, и очень быстро умерла.
Ей было, всего сорок пять лет.
Он не смог пережить эту утрату. Близкие, несколько раз пытались познакомить его с одинокими женщинами, но он никого не хотел видеть. Она так и осталась для него той единственной. Он не мог изменить ей даже после её смерти.
Её больше не было и всё остальное потеряло, для него какой-либо смысл.
Он почти не выходил из дома, перестал следить за своей внешностью, одеждой, рационом,… постепенно пристрастился к бутылке. Хотя я никогда не видела его пьяным, но если он мне встречался, значит, он шёл в магазин, или из магазина.
И если он шёл из магазина в его сумке, кроме продуктов, непременно были две-три бутылки дешёвого вина.
Появились болезни. Особенно его мучили суставы, но к врачам он не ходил,.. не смог им простить её смерти.
К пятидесяти годам, некогда высокий, стройный, подтянутый, мужчина превратился в маленького согнутого в дугу, перекошенного старца.
Что с ним было дальше, я не знаю. Вернувшись из первой командировки, я поменяла квартиру.
А сегодня я почему-то вспомнила о них и подумала: было бы лучше, если бы он умер вместе с ней… Ты как считаешь?
- Не знаю! Я однажды видел, как умирала старенькая бабушка…. Тяжело, со страшными болями… Внучка, сочувствуя, но не в силах избавить её от страданий спросила:
- Бабушка, тебе, наверное, хочется поскорее умереть?
- Перед смертью надобно поскорбеть,… душа очищается! – мудро ответила пожилая женщина.
- Мне эта фраза запомнилась на всю жизнь.
Аля, у меня к тебе есть предложение: Давай мы сейчас не будем думать о плохом. От нас уже ни чего не зависит. Будем надеяться на Господа Бога и профессионализм Отто - сказал он после некоторой паузы.
Зажёгся яркий свет. Вышли Командир экипажа и обе стюардессы, все в спасательных жилетах.
- Дамы и господа! По независящим от экипажа причинам самолёт не сможет прибыть в запланированное место посадки. Не буду скрывать, мы имеем весьма приблизительное представление о том, где мы сейчас находимся. Показания наших навигационных приборов противоречат друг другу. Мы так и не смогли привести их в рабочее состояние. Вокруг бушуют ураганы. Топливо на исходе. Достичь американского континента, нам не удалось. В данный момент экипаж ищет место для незапланированной посадки. Если в течении ближайшего времени подходящее место не будет найдено нам придётся совершить аварийную посадку на воду.
Просим всех сохранять спокойствие. На борту самолёта имеется аварийно-спасательное оборудование необходимое для такой ситуации.
Сейчас вам объяснят, как нужно будет себя вести.
Прошу Вас всех внимательно прослушать инструктаж и неукоснительно соблюдать все его пункты. Также попрошу беспрекословно выполнять все распоряжения членов экипажа, напоминаю, что от этого будет зависеть ваша жизнь.
Предоставив дальнейшее своим помощницам, Отто вернулся в кабину, а у одной из пассажирок, немолодой француженки началась истерика. Она ухватила Кати за край форменного платья и визгливо что-то от неё требовала, не переставая при этом дёргать за одежду.
Обе стюардессы пытались женщину успокоить, но она не поддавалась на уговоры. Более того, постепенно к ней присоединился её муж, и они кричали уже вдвоём. В салоне нарастало нервное напряжение. Время шло. Нужно было готовится к аварийной посадке а эти двое затягивали, это самое время, которого потом может и не хватить.
Кто-то из наших зло пошутил:
- Они свою остановку проехали. Может им помочь сойти?…
- Чего они хотят? – Спросил Альбину Кирилл.
- Не знаю… Говорят у них какие-то финансовые документы с собой. Боятся что в воде размокнут…
Успокоились кричавшие лишь после того, как Катрин и вернувшийся на шум Отто, едва не силой, заставили их выпить какой-то настойки.
Катрин и Кати преступили к выполнению своих обязанностей:
- Дамы и Господа, напоминаем, что в нашем самолёте имеется четыре аварийных выхода. Каждый из них обозначен световым табло. Светящаяся дорожка вдоль прохода указывает направление к выходам.
О времени посадки будет сообщено дополнительно. Сейчас, достаньте из под ваших кресел спасательные жилеты, вытащите их из упаковки и наденьте через голову.
Пристегните крючки ……
Оберните тесьму вокруг талии……..
Надувать жилет следует у выхода…….
При аварийной посадке на сушу следует……
При аварийной посадке на воду…..
Обе стюардессы, скороговоркой, произносили заученные фразы на разных языках, перебивая, мешая, друг другу.
Справившись с жилетом, Кирилл достал инструкцию по безопасности, чтобы ознакомиться с ней ещё раз. Подумал – Эти тараторки могли что-нибудь и пропустить,… не дай Бог пригодится…
От инструкции его отвлекла Кати. Ей нужно было подготовить помощников из числа пассажиров. На эту роль, она выбрала Кирилла, Алексея Ивановича, и двоих немцев из первого ряда.
Им показали, где находятся надувные трапы, плоты, другие аварийные средства. Объяснили, как при необходимости всё это привести в действие.
Самолёт летел ниже уровня облаков. Экипаж визуально искал место для посадки. Вулканический остров, атолл, в крайнем случае, какое-нибудь большое судно, возле которого можно будет посалить самолёт и которое потом сможет их подобрать на свой борт.
Не смотря на непрекращающийся дождь из окна иллюминатора, хорошо было видно, как внизу бушуют, неистовствуют огромные пенистые волны.
Кирилл, вспомнил своё первое знакомство с океаном, на минуту, представил себе, что сейчас он находится, внизу, в этих волнах…
По телу пробежал лёгкий озноб. Вспомнилась чья-то злая шутка: – Никогда человеку не бывает настолько плохо, чтобы потом, когда-нибудь, не было ещё хуже….
- Романов, я собрала наши документы, положи их к себе в карман, под застёжку, и ещё:… Подумай, что ещё лучше будет «иметь под рукой»…. У меня в сумочке длинный шарф,.. может быть повязать его вокруг талии? Если окажемся в воде, он пригодится…
- Кажется, к ней возвращается способность рассуждать здраво, – с облегчением отметил Кирилл. Ещё он заметил, что она снова стала называть его по фамилии. Это могло означать, что в решающую минуту Альбина взяла себя в руки..
Самолёт накренился, а спустя пару минут по салону пробежал оживлённый ропот - Остров, остров.. - пассажиры радостно переглядывались. Кирилл выглянул в иллюминатор, но повода для радости не увидел. Небольшой скалистый островок размером в два футбольных поля, практически лишённый растительности мало подходил для такого случая. Даже если экипажу удастся посадить самолёт на воду невредимым, даже если всем удастся перебраться на спасательные плоты, и уж совсем невероятное: Если получится, преодолев сильный ветер и течения, подойти на плотах к острову... всё равно при таком волнении пристать к скалистому берегу, пытаться выбраться на берег,… равноценно самоубийству…
О том чтобы посадить самолёт на сам остров не могло быть и речи… Там и для вертолёта-то подходящей площадки не просматривалось.
По-видимому, у экипажа на этот счёт было другое мнение. Засуетились стюардессы, штурман и второй пилот за чем-то бегали в грузовой отсек, по громкой связи объявили:
- Внимание! Всем пассажирам немедленно занять свои места, пристегнуть ремни. Сохранять спокойствие и ждать дальнейших указаний.
Экипажу собраться в кабине для получения последних инструкций.
Обе Кати ушли. Их не было несколько минут, пассажирам эти минуты показались вечностью.
Сидевшая в четвёртом ряду, слева, молодая женщина начала тихонько всхлипывать. Чтобы не слышали другие пассажиры, она закрывала рот платком, но это не помогало.
Плач становился всё громче и громче и постепенно перешёл в заунывный вой.
Это угнетающе действовало на других пассажиров.
Успокоить женщину было некому. Её сосед по креслу остался на французской авиабазе.
- Романов!... Тебе было хорошо со мной? – Спросила вдруг Альбина.
Он взял её за руку.
- Мне не с кем не было так хорошо как с тобой! Да ты и сама, наверное, это чувствовала?
- Прости! Я иногда тебя мучила.
- Ну что ты? Я всё понимал. Это была игра. В период становления отношений между мужчиной и женщиной такое случается.
- Жалко, что мы так поздно встретились. Да?
Она говорила, будто прощалась. Кирилл по голосу чувствовал, что сейчас уже нет смысла пытаться внушить ей, что всё будет хорошо.
Ничего хорошего, скорее всего уже не будет!.. Не будет ни когда!.. – это было понятно всем.
Альбина далеко не дура, и всё прекрасно понимает. Интуиция её не подвела. С самого начала полёта она чувствовала - что-то произойдёт. Кажется, этот час настал….
Он вдруг понял, как много ему нужно ей сказать. Понял и то, что сейчас он ничего сказать уже не сможет. Он просто обнял её, прижался к её щеке. Кожа на щеке была холодная и нежная, нежная..
- Если вдруг!… Присмотри за моей дочерью,… хотя бы первое время.. – попросила она.
- Ребята, простите, но я невольно всё слышу… Перестаньте нагонять тоску а!… Эта воет,… и вы то же…. Ещё ни чего не случилось! - Возмутился «Дядя Лёша».
Появились стюардессы, включилась громкая связь, началось уже привычное:
- Дамы и Господа! С вами говорит командир воздушного судна. Мы начинаем аварийную посадку на сушу.
Приведите спинку кресла в вертикальное положение…
Снимите галстуки и расстегните воротники…
Если у вас есть верхняя одежда, наденьте её..
- На какую, такую сушу, они собираются сажать самолёт? – недоумевал Кирилл, глядя в иллюминатор за которым, по-прежнему был виден только бушующий океан. - Неужели на тот пятачок, усеянный торчащими скалами?
Подошла Кати чтобы напомнить ему о обязанностях помощника.
- Куда мы садимся? Я не ослышался? На какую сушу?
- Под нами остров,… довольно большой,.. несколько километров. Есть ровная площадка…. Возможно, нам повезёт…
Только сейчас Кирилл обратил внимание, что самолёт несколько накренён на правое крыло, а значит, описывает круг. Он не удержался, встал со своего места, глянул в иллюминатор с противоположной стороны салона. Внизу действительно был большой остров. Ветер трепал макушки пальм. Над пальмами кружила, преодолевая порывы ветра, большая птица.
- Что вы делаете? Объявлена двухминутная готовность. – закричала Кати.
Кирилл вернулся на своё место.
- Это правда? – обрадовано спросила Альбина.
- Кажется да! – подтвердил он, а из динамиков уже доносилось скороговоркой:
Бортпроводникам – СОБРАТЬ ПРЕДМЕТЫ ОБСЛУЖИВАНИЯ И ПОДГОТОВИТЬ РАБОЧИЕ ЗОНЫ.
Положение селекторов аварийных выходов – ПО СИТУАЦИИ.
Последняя проверка готовности – ПРОВЕСТИ.
Форменная одежда - ПОЛНАЯ.
Освещение пассажирского салона – СТО ПРОЦЕНТОВ.
Аварийно-спасательное оборудование – ДОСТУПНО.
Дверь пилотской кабины – ЗАКРЫТЬ.
Бортпроводникам -ЗАНЯТЬ СВОИ МЕСТА.
Тридцатисекундный настрой – ПРОВЕСТИ.
Внимание - "Safety position", я повторяю - "Safety position"….