Советские лагеря для военнопленных не являлись, естественно, курортом, но не были и лагерями смерти. Объединенные в обширный архипелаг ГУПВИ, они располагались в основном в европейской части страны, а не на «солнечной» Колыме или вечной мерзлоте Крайнего Севера. Не отыщете вы нигде и установки на постепенное уничтожение военнопленных посредством расстрелов, голода и каторжного труда, практиковавшееся нацистами в отношении советских военнопленных (Из 5,5 млн. выжило меньше половины). Только мирного населения истребили на оккупированных землях 13,6 млн. И конечно, немецким пленным достались и самочинные расстрелы, и дистрофия во время трудных зим. Но это скорее исключения, эпизоды. Чаще наблюдалось иное отношение, хотя после всего сотворенного большинство немцев ждали худшего.
«В лагере отличные условия...». Так писал о Грязевецком лагере для немецких военнопленных бывший майор люфтваффе Асси Ган, сбивший 68 британских самолетов и 40 советских. Начинал в Грязевце свою лагерную эпопею и другой знаменитый немецкий ас - Эрих Хартманн, на счету которого 252 уничтоженных самолета — 245 советских и 7 американских.
Описанный Ганом «пансионат для выздоравливающих» был настоящий Ноев ковчег, о котором Хартманн несколько по-другому рассказывает в своем письме жене в Германию, тайно вывезенном одним из репатриированных.
В этом лагере сидели не только «прозревшие» экс-нацисты, шедшие на сотрудничество, но и непримиримые, вроде Хартманна, которых было немало. Но благами пользовались они одинаково. Все познается в сравнении. Что было бы с любым советским военнопленным, откажись он от работы в немецком лагере, или не выполнив суточную норму, догадаться нетрудно. Хартманна же уговаривают работать на протяжении почти всех десяти лет его пребывания в СССР. Буквально уговаривают офицеры военной администрации различных уровней. Причем предлагают ему трудиться не на лесоповале, а по выбору - мотористом, слесарем и т.д. с переводом в любое другое место содержания. Предлагают служить летчиком в армии ГДР. Но он требует только безоговорочной и срочной репатриации в Западную Германию. Хотя с его послужным списком Хартманну надо было бы сидеть и не рыпаться.
Но Хартманн не чувствует ни малейших угрызений совести. О русских он открыто говорит так: «Тонкий слой примитивных удобств в грязной и нищей стране — вот их идеал счастливой и свободной жизни». О том, что именно он с копошащейся рядом продажной братией приложил руку, чтобы дотла разорить богатую страну и убить почти 30 миллионов ее граждан, преимущественно в самом цветущем молодом возрасте, предпочитает умалчивать.
Один из самых спорных вопросов, муссируемых западными историками, — осуждение за несколько недель и даже дней до окончания обязательного срока репатриации всех военнопленных (кроме японцев). 31 декабря 1949 года несколько десятков тысяч военнопленных (немцев, австрийцев, румын, венгров, итальянцев) осудили в основном к 25 годам взамен смертной казни за преступления против мира и человечности и за военные преступления.
Почему? Ответить на этот вопрос сложно. Можно предположить несколько вариантов: оставляли тех, кто хотел ехать в ФРГ или годился на роль заложника для торга с Западом. Возможен и неожиданный вариант. В августе сорок девятого года на Семипалатинском полигоне прошла испытания первая советская атомная бомба, и США стояли перед выбором — дать Кремлю нарастить ядерный потенциал или немедля начать войну за отстранение Сталина от власти. Опасаясь внезапного удара, Сталин мог выставить иностранцев в качестве «живого щита». В пользу данной версии говорит то, что последние остававшиеся в СССР лагеря военнопленных располагались близко к ядерным объектам.
Наш «герой», попавший в число военных преступников, свое фрондерство только усилил, присовокупив к отказу от работы голодовку. Теперь его уговаривали не только работать, но и есть. Из собственноручных показаний Хартманна осенью 1950 года (лагерь Шахты Ростовской области): «На третий день голодовки прибыла комиссия из 7 офицеров, которая запротоколировала мой случай: мы снова стали получать питание военнопленных, снова могли гулять, нас брили, мы получали газеты. Майор Тутаев (начальник лагеря) долго говорил о том, что я должен есть. На допросе я заявил, что не буду голодать, если мне оставят питание военнопленного и не будут заставлять работать. Мне обещали, и я снял голодовку...» Трогательно до слез. Но впечатление, что перед Хартманном заискивают, обманчиво.
Терпение администрации все же иссякло, и Хартманна для острастки посадили в карцер. И потом произошел случай, который в зарубежной прессе называют «самым крупным восстанием заключенных в сталинских лагерях военнопленных». Вот как его описывают американские историки Толивер и Констебль: «Эрих подошел поближе к воротам и крикнул нервничающим солдатам: «Советские солдаты! Мы находимся за «колючкой» потому, что были точно такими же солдатами, как и вы сейчас». Русские гражданские своими криками стали поддерживать Белокурого Рыцаря. Он прошел несколько шагов вперед и скинул свою лагерную робу. Потом раскинул в стороны руки. «Стреляйте! — сказал он. — Я не смогу вам ответить!» Как не совестно господам за такую бульварщину? На самом деле, по показаниям участников-немцев, сохранившихся в их архивных делах, около 300 человек собрались около ворот и стали кричать: «Освободите Хартманна!» Возмутило их то, что аса долго держат взаперти, что его постригли наголо и что его ударил один из заключенных — активист-венгр из лагерного самоуправления. Прибежал взволнованный начальник лагеря, начались переговоры, Хартманна вскоре выпустили из карцера, где он голодал весьма своеобразно — ежедневно коллеги приносили ему бутылку молока, белый хлеб, табак и т.д. Тонкий резиновый шланг просовывали в замочную скважину, и «голодающий» с удовольствием высасывал литровую бутыль парного молочка. Спал он на теплом матрасе под верблюжьим одеялом — легально разрешили.
В ходе этого восстания не последовало ни единого выстрела, ни серьезных санкций. Группу наиболее злостных нарушителей дисциплины, в том числе и Хартманна, осудили скорее для проформы — дали срок в 25 лет, который у них уже и так был. А через несколько лет безделья Хартманн поездом отбыл в Западную Германию.
Статьи по теме: