Где я и где мир гламура? Мы не пересекаемся ни в одной точке и лежим в разных плоскостях. Вернее, это я по большей части лежу. А мир гламура движется, переливается всеми цветами радуги.
В нем - невесомые дамы на тоненьких шпильках восторженно взмахивают холеными ручками, и солнце отражается в их наманикюренных ногтях, и искры обаяния летят из их умело подкрашенных глаз и прожигают огромные дыры в сердцах могучих мужчин.
А в мире имени меня человек, раз в жизни притопав на работу на шпильках, уйти с нее уже не может. И не потому, что именно в тот день он так пылко полюбил свою работу. А потому, что нижние конечности этого человека-идиота под воздействием шпилек изогнулись каким-то прихотливым образом и перестали быть средством передвижения, а стали средством мучения и темой рыдания в трубку мужу.
Муж, конечно, приехал и эвакуировал. Но легче от этого не стало! Ведь он должен был узреть невесомую нимфу на бесконечных ногах, а в реальности грузил, как багаж, в машину тяжеленную тетку средних лет.
И солнце не отражается в моих ногтях. Хорошо еще, что хоть в лысине пока не отражается.
Кстати, о лысине. Была я намедни в известном московском салоне.
Для меня это всегда немалое душевное потрясение. Как человек далекий от гламура, тушуюсь я в мире огромных зеркал и мраморных полов, среди надменных дам и изысканных стилистов.
Но так сложились обстоятельства, что в один странный день познакомилась я с основателем и идейным вдохновителем одной линии салонного стрижения и локонокрутения. И теперь являюсь его личной головной болью, а иногда, подозреваю, являюсь ему и в ночных кошмарах.
Когда он видит меня, то сразу застывает, обхватив свою творческую ухоженную голову породистыми руками с длинными пальцами.
- Стой на месте, - говорит он мне скорбно, - стой, а я буду думать!
Я послушно, изящно раскорячившись, с тупым выражением на лице стою, думая о том, что из носа с мороза может вылиться прозрачная сопля, и тогда мой изысканный стилист выпустит из рук голову и с протяжным стоном упадет в обморок.
- У тебя идеальный череп, - спустя долгие пять минут говорит он.
Елы-палы! Этот мужчина смотрел на меня, не отрывая глаз, целых долгих пять минут. Как он мог не увидеть моих длинных ног, моей лукавой улыбки, моих прекрасных, слегка затуманенных мыслью о сопле глаз?!
Нет ведь, череп!
Ну что ж! Неплохой выбор. Не будет уже ног, затуманенных глаз, даже сопли не будет! Но останется в толще земли череп. И когда-нибудь он лукаво улыбнется тому, кто отроет его. И надеюсь, этот счастливчик закричит от восторга, что нашел такой идеальный череп, а не от ужаса.
Стилист сажает меня в черное прекрасное кресло и начинает бережно ощупывать мою голову, приговаривая: "Безукоризненный, прекрасный череп!"
Я понимаю, что больше всего этому ценителю прекрасного хочется сейчас освободить от несовершенных волос этот совершенный череп и любоваться, любоваться, любоваться...
Приходится работать на опережение:
- Ну нет! - протестующее пищу я. - Волосы еще мне нужны!
- Да?! - искренне удивляется мастер причесок. - Ну хорошо. А какие волосы?
- Мои! - воплю я уже в совершенной панике, вообразив на минуту, что он хочет истребить мои личные волосья и приклеить на идеальный череп идеальный пышный парик, чтобы я стала помесью Киркорова, Пугачевой и Кобзона и резво пустилась вскачь, припевая и пританцовывая.
- Я понял, - тихо и нежно, так с душевнобольными обычно и говорят, - отвечает он. - Я просто хотел узнать, как ты себя мыслишь как прекрасную женщину?
Я застываю в кресле, выпучив глаза. В большом зеркале напротив я вижу это взъерошенное несчастное существо, засунувшее свои боты сорокового размера поглубже под кресло, сжавшее свои руки в потные кулаки, чтобы скрыть неидеальный маникюр, шмыгающее носом, дабы вернуть соплю на родину.
Прекрасную женщину!!! Блин, блин, блин! Да я никогда о себе так не думала! Нет в моем спектакле жизни такой роли. Есть роль матери, жены, дочери, наконец! Но! Прекрасной! Женщины! Нет!
Все это я, сжимая кулаки, как на допросе, выпаливаю стилисту: "Не мыслю, -говорю, - себя как прекрасную женщину!"
- Ты думаешь о себе как о прекрасном мужчине? - спокойно продолжает допрос привыкший ко всему мучитель.
Я медленно начинаю сползать со стула... Дежавю.
Когда-то, в молодости, я радостно влетела в кабинет гинеколога.
Врач традиционно спросила, зачем я пожаловала и на что хочу пожаловаться.
Я бы могла, как порядочная, пожаловаться ей на плохой характер мужа или на погодные условия, но я решила шуткануть:
- Да вот, - сказала я , - хочу посмотреть, не стала ли я мужчиной!
Под мой дебильный смех, не меняясь в лице, врач попросила: "Назовите симптомы."
- Какие симптомы? - растерялась я.
- Симптомы того, что вы становитесь мужчиной.
И я потом убеждала ее, что это шутка, но доктор продолжала утешать меня, приговаривая: "Это очень успешно теперь лечится, очень!"
И вот сейчас, в другом кресле, не гинекологическом, но таком же оптимистично черном, из меня опять делают мужика!
Нет! - заорала я уже в полный голос. И на брендовом светильнике закачались хрустальные висюльки. - Нет! Не мужчина! Но я не знаю, какая я прекрасная женщина! Не знаю!
Стилист вздохнул: "А если бы ты составляла энциклопедию и в ней был раздел "женщина", какую бы ты фотографию поместила?"
Я выдохнула с облегчением. Ну это легко.
- Наверное, какую-нибудь голую женщину, - предположила я. - Ну чтобы всем было видно, что это точно женщина.
Стилист смотрел на меня со сложным выражением на лице. Он явно ждал уточнений.
-Ну может быть, - продолжила я, - в разрезе, чтобы были видны матка и яичники?
Все, не могу больше рассказывать!
Короче! Все ужасное когда-нибудь кончается. Причесанная, постриженная, выпорхнула я из кресла и ринулась в гардеробную одеваться.
В этом салоне всех переодевают из личных мехов и шелков в халаты пушистые и тюрбаны душистые.
Я быстро сбросила халат и стала искать ходы и выходы в своей новой с четырьмя рукавами и двадцатью карманами кофте.
Да! Я еще дружу с лучшим изобретателем авангардной моды! И ношу такие кофты, длинные перчатки и кепки, похожие на небольшой аэродром.
И рада этому, но не в этот момент, когда я уже страшно опоздала на работу, а пуговиц на этой кофте больше, чем мне лет. Кое-как, застегнув их через одну, выскакиваю к холл.
Он там. Ждет. Улыбается. Приветливо улыбается... Но недолго. Улыбка его тает, взгляд застывает в районе моего солнечного сплетения, я опускаю глаза - так и есть! Пропущенные пуговицы оказались в самых стратегически важных местах!
Стилист понимает, что я не пошутила про голую женщину в энциклопедии. Судя по его виду, он страшно боится, что следующим номером будет демонстрация матки и яичников.
Нет, друзья мои, мир гламура - это не то место, где я чувствую себя уютно!
