ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ.
Фильм “Нелюбовь” выдвинули на премию “Оскар” от России. Об этой картине многое написано, в том числе известными киноведами, я же хотел бы сказать несколько слов не как писатель и сценарист, но как психиатр.
На одной из встреч со зрителями продюсер Александр Роднянский произнес следующее:
“Один из моих коллег однажды назвал наше общество больным, который не ходит к врачу. В этом смысле кинематограф может выступать в роли доктора. Это, кстати, великая традиция большой русской литературы и культуры.” Развивая эту мысль, хочу сказать, что фильм выступает не просто патологоанатомом, вскрывающим реальность жизни с точностью электронного микроскопа, но и клиническим психологом, описывающим новые феномены жизни. Те явления, которые формируются в последние десятилетия не только в России, но и вообще в той части цивилизации, которую принято называть “золотым миллиардом”.
Не редкость, когда в психиатрии описываются новые синдромы, связанные с нашумевшими книгами и фильмами – например, синдром Отелло (патологическая ревность), синдром Алисы в стране чудес (микропсия и макропсия: человек воспринимает окружающие предметы в уменьшенном или увеличенном виде), синдром Питера Пенна (нежелание ребенка взрослеть), синдром Амели из одноименной картины (люди с этим замечательным расстройством психики часто впадают в детство, любят наблюдать за незнакомыми людьми и делать им приятные сюрпризы). Ближе всего, пожалуй, к тому, о чем я пишу, синдром Мэрилин Монро, так называемый "Lovesick", описанный в Америке психотерапевтом Элизабет Макавой и писательницей Сьюзен Израэльсон. Их книга-исследование стала бестселлером. "Lovesick" - это нелюбовь женщины к себе, корни которой проистекают из нелюбви родителей к своей дочери. Обычной девочке. Недополучив порцию любви в детстве, такая девочка, став женщиной, даже красивой, будет видеть себя в зеркале безобразной неудачницей, будет тянуться к мужчинам, отношения с которыми лишь разрушают ее. Нередки здесь алкоголь, наркотики, и – боль одиночества.
В психиатрии описан синдром гипопитуитаризма – неспособности любить другого человека. Но это вызвано биологическими причинами, недостаточностью функций передней доли гипофиза. У носителей “синдрома нелюбви” с гипофизом все в порядке, они хотят быть любимыми и хотят любить – но не могут.
О ЛЮБВИ.
Прежде чем приступить к описанию синдрома, давайте попытаемся ответить на вопрос – а что такое любовь? Здесь возможен миллион ответов. Но все они, так или иначе, связывают этот феномен с альтруизмом, способностью думать не о себе, но о другом человеке, и даже, если нужно, пожертвовать жизнью ради него. Любовь – это основа цивилизации, то, что ее создало. В прекрасной работе генетика и психиатра, моего друга и учителя, профессора Владимира Эфроимсона “Родословная альтруизма” доказывалось, что в основе выживания человечества лежит не закон выживания сильнейшего, а механизмы альтруизма и взаимопомощи. Первобытные племена выживали лишь те, где “холили и лелеяли” и беспомощных детей, и стариков, носителей мудрости. И вот появляется фильм, исследующий противоположный феномен – нелюбви.
В ЧЕМ СУТЬ СИНДРОМА?
Внешне благополучные люди, мужчины и женщины, в расцвете лет, имеющие работу, квартиру, машину и прочие атрибуты среднего класса – хотят и не могут создать семью, не могут иметь с другим человеком многолетние устойчивые отношения. Это такое расстройство личности, которое проявляется в неспособности испытывать понимание, сочувствие, заботу о самом близком человеке …
У них могут быть дети, но это не меняет сути дела. Они не психопаты, не страдают психическими расстройствами. Они, казалось бы, обычные люди – но испытать обычные семейные радости им не по плечу. Они могут имитировать привязанность и даже романтичность, но все это постепенно превращается в пустоту, раздраженность, отвращение. Они осознают свою неспособность любить, мучаются, но изменить ничего не могут. В анамнезе таких людей, как правило – дефицит любви родителей, как и в синдроме “Мэрилин Монро”. Как черная метка судьбы.
Конечно, и до Звягинцева были великие фильмы, исследующие явление ОТЧУЖДЕНИЯ – вспомним, скажем, Микельанджело Антониони с его трилогию о некоммуникабельности “Приключение”, “Ночь”. “Затмение”, в которых играли Моника Витти, Марчелло Мастрояни, Ален Делон, Жанна Моро – герои этих картин были неспособны сформировать долговечные отношения друг с другом, хотя и желали этого, и мучились этой самой неспособностью. Но Звягинцев и Роднянский пошли дальше, вглубь, и описали феномен, суть которого уже не только отчуждение и экзистенциальные терзания одиночества, но и дальнейшая эскалация чувств – раздражение, ненависть, а потом и агрессия к самому близкому человеку. И, после вспышки эмоций – снова одиночество, похожее на существование зомби. И авторы картины описали его в том обществе, которое разительно изменилось в последние десятилетия, со времен Антониони.
В одном из интервью Андрей Звягинцев точно сказал об этом:
"Институт семьи сегодня действительно поставлен под вопрос. Вот этот эгоизм, сосредоточенность на себе, превращение другого человека в средство для достижения каких-то своих целей, а не в цель (как должно было бы быть) — это болезнь общества, болезнь времени. И не только в России, но и во многих других странах".
В чем же причина, или, говоря медицинским языком, – каковы этиология и патогенез синдрома нелюбви, вытекающие из фильма ?
О ПРИЧИНАХ СИНДРОМА
Как я уже писал, в анамнезе носителей нелюбви нередки травмы детства, связанные с невниманием, жестокостью родителей, отсутствием родителей фактическим или психологическим. Однако в фильме не только художественным образом, но, если хотите, и научно-бесстрастно, исследуются социальные корни феномена. Это не только распад института семьи, но имитация общения, бюрократизация общества, отчуждение личности от государства, бешеный темп жизни, корпоративный феодализм, новостной шум.
Несколько штрихов в уточнение.
Одна из этих причин – замена реального общения фантомным. В эпоху Антониони, в 60-е годы, этого еще не было. Интернет принес человечеству немыслимые блага, но постепенно изменил его сущность. Он, как супермутаген, существование которых открыл отечественный генетик Иосиф Рапопорт, вызвал массированные и многочисленные повреждения ДНК культуры. Об этом много сказано. В нашем романе “Цифровой”, изданном в 2009 году, главный герой, подросток Арсен, целиком погружается в мир компьютерных игр, а его мать сидит в блогах, позабыв обо всем на свете. Сегодня чаты, фейсбуки, инстаграмы, социальные сети важнее общения с семьей, а на смену разговору пришли не просто краткие СМС, но даже эмодзи, картинки-символы чувств. Вот и герои фильма не расстаются со смартфоном даже в постели, засыпая или занимаясь сексом. В цифровом мире все интересно и блестит, а реальность досадна и надоедлива. Мы сами себя превращаем в зомби без всяких вирусов, и куда уж тут до заботы о ближнем. Кричит бутуз, мешает смотреть экран – можно его бросить в манеж, чтобы не раздражал.
Среди причин синдрома нелюбви – как ни странно, обеспеченность. В "золотом миллиарде" с голоду не умирают, где-то можно имитировать работу, играя в солитер с компьютером и получая зарплату, а где-то, в иных странах, можно вообще не работать, получая пособия. Исчезла потребность во взаимопомощи для обеспечения биологических потребностей, пропала необходимость витальной заботы о других, так как все можно переложить на государство. Но это самое государство, каким бы прекрасным оно ни было, есть безликое и формальное нечто, не заменяющее собою дружеские и тем паче семейные узы. Племя нынче может существовать как сборище индивидуальных эгоистов, и для его выживания альтруизм более не требуется. Вот поэтому он и отмирает.
Наконец, синдром нелюбви есть проявление того, что мир сходит с ума. Бешеный темп общения, перенаселенность городов, угроза войн, эпидемий, катаклизмов – все это вызывает фрустрацию, ведет к неврозам, агрессии. Угроза войны ведь, в отличие от пещерных эпох, ныне глобальна. Не случайно в финале фильма, где речь идет о войне, женщина в Донбассе кричит “Будьте вы прокляты” – и это есть приговор всему человечеству.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Вряд ли можно было говорить о синдроме Звягинцева-Роднянского, сделай они картину среднего уровня. Но в том-то и дело, что уровень эмпатии, осознанного сопереживания, которое индуцирует картина – высочайший. И, думается мне, не только для отечественного зрителя, но и мирового. Картина совершенна не только в плане живописности, точности деталей и символов, но и образами героев. Для меня лично один из самых пронзительных моментов фильма – отчаянное, немое рыдание двенадцатилетнего Алеши, услышавшего разборки родителей и то, как они перебрасывают его друг другу, как ненужную ветошь. А как потрясает финальный образ фильма, составляющий рондо с его началом – заснеженная пустынная речка, серо-белая гамма, и трепещущая на ветру цветная ленточка, которую мальчик оставил на ветке дерева. Что с ним произошло? Фильм не дает ответа, это, в нарушение киношных канонов, остается тайной, но этот вопрос стучит металлическим стокатто. Странные звуки, странная музыка, по своей мощи набирающая силу реквиема Моцарта или Верди. До сих пор ее слышу… Вот что такое магия кино
И все же, как в любом великом произведении искусства, в этом трагическом фильме есть нотка надежды, свет в конце тоннеля. И связан он с образами волонтеров, их координатора, которые ищут “бегунка” не по предписаниям свыше, а по зову сердца, и делают это толково и профессионально. Это не усталый формализм бессильных властей, а живое творчество. Генетика альтруизма – в чистом виде.
Нелюбовь – это не только мощная художественная метафора, но и точное, клиническое исследование явления, которое возросло на наших глазах и становится глобальным.
Синдром Звягинцева - Роднянского принадлежит не только миру кино, но может и должен стать предметом пристального изучения учеными, психологами и психиатрами. В этом уникальность картины.
Индекс Эмпатии (осознанного сопереживания) по шкале от -5 до +5: +5
Сергей Дяченко, кандидат биологических наук, психиатр.