Однажды меня обидел один человек. Расчетливо, хитро, продумав до мелочей сценарий разрыва и отступа. Он считал себя умнее меня, вообще позиционировал себя гением, о чем многократно объявлял вслух. Так куда ж мне, курице-женщине сокрушить сей столп недоступности?
Предвосхищая дальнейшее повествование, признаюсь со свойственной мне прямотой - я отомстила обидчику.
Сложность была в следующем: мне не чужд импульс. Он чем-то напоминал классический образ из поэмы «Кому на Руси жить хорошо» Николая Алексеевича Некрасова:
Удар искросыпительный,
Удар зубодробительный,
Удар скуловорот!
Нет, я не колочу неприятных мне людей налево-направо, не спасаюсь от санитаров со смирительной рубашкой бегством, не обрываю по ночам телефоны и не говорю с демоническими интонациями в трубку, что обидчику недолго осталось коптить небо, - я реагирую мгновенно словом. Мой скуловорот – словесный и дверизакрывательный.
Но в данном случае таким исход быть не мог. Мой обидчик прекрасно изучил мой характер, только и ждал, что на его обидные действия я отреагирую словесно, потом закрою за собой дверь. Возможно, с грохотом… Его этот вариант вполне устраивал. Меня – нет. И я собралась (как скажет одна моя любимая подруга), горячность свою задвинула, куда подальше, и приготовила месть холодной…
А теперь расскажу, кто был моим противником, обидчиком.
Мужчина на несколько лет меня старше. Долговязый, со снулым выражением облика, свисающими круглыми щечками при длинном лице. Он умел говорить бархатным голосом, хмыкать, как будто стеснялся чего-то, смотрел длинным взглядом в твои глаза. Когда я в первый раз столкнулась с его взглядом, то будто кто-то шепнул мне: «А глаза-то с петлей». Помните, у Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина в «Господах Головлевых»: «Глаза Иудушки смотрели светло, по-родственному, но больной очень хорошо видел, что в этих глазах скрывается «петля», которая вот-вот сейчас выскочит и захлестнет ему горло».
Иудушка…
Мне бы послушать этот внутренний голос, шепот интуиции… Нет, Остапа понесло!
С Иудушкой мы познакомились в издательстве (он пришел туда к знакомой, чтобы замутить отношения: выгнали с очередной работы, ночевать было негде, а так перебивался в конференц-зале на стульях), и с первой минуты он знал, что я - писатель. А раз писатель, в его понимании, значит, человек богатый, со связями, с массой благ и прочая.
Что стал делать Иудушка? Он начал клеится в друзья, в верные псы, а в перспективе – в любовники…
Он умел изображать жалкого, родственного, внимательного. Плюс тянул мостик общих интересов: ты – писательница, я тоже пишу. Он иногда показывал мне свои опусы, милые, с массой подробно выписанных деталей и деталек: они говорили о его дьявольской наблюдательности. Но Иудушка не умел выстраивать сюжет и, самое главное, в нашем деле: открывать сердце и душу, класть их на алтарь Читательского Поглощения. Без такой открытости нет Прозы. Есть Графоманство. Он был закрытым человеком, на все пуговицы, крючки и замочки. И он гордился тем, что так умеет - быть закрытым, самым умным и тонко манипулирующим.
Да, он манипулировал мной. Я поддавалась, сопереживала, велась на просьбы, давала денег взаймы, устраивала на работы, знакомила с нужными людьми и друзьями, приводила в компании и в свою семью. Он был знаком с Мишей, сидел гостем на моих днях рождения; иногда, когда мне срочно нужно было бежать в редакции или издательства, оставался с маленькой Василисой.
Я доверяла Иудушке, ведь почти же друг…
Что он говорил о своем прошлом, я же расспрашивала. Говорил, жил в Калининграде, плавал на рыболовецких судах, потом переехал в Питер, любил семью, детей, но задолжал огромную сумму, его грозили убить, и он сбежал в Москву.
Скупо сообщил, что окончил ВГИК, сценарное отделение. И эта информация должна была стать нашей скрепой: ты – писательница, я – сценарист. Но тут меня посетили сомнения: если ты окончил ВГИК, зачем плавал радистом или коком, - пиши сценарии! Я о своих сомнениях молчала, потому что Иудушка страшно волновался, если сыпали соль на хвост. Я продолжала доверять и наблюдать.
Еще он настаивал на том, что он Поэт. Показывал стихи, ждал восхищения.
Стихи оказались для «капустников», под них, наверное, отлично выпивалось и ржалось. Например:
Дама даме говорит,
Голосом счастливым:
«Пиво с водкой молодит!
Старит водка с пивом!»
Про меня он сочинял так:
Меня голодного ты встретила вчера.
Я сыт сегодня, вскормленный тобою!
О, Муза, Муза, ты меня спасла
Для новой жизни с Музою другою!...
Но об этом я узнала чуть позже, как и о том, что череда Муз «вскармливала и спасала» Иудушку почти всю его многострадальную жизнь... Конечно, он не демонстрировал мне вышеприведенные вирши. Я прочитала их случайно. Иудушка очень хотел, чтобы его рифмы увидела Америка, притащил подборку мне, чтобы я отправила их со своего компа своим американским друзьям. А про "голодного" и "вскормленного" забыл вымарать...
Мы общались несколько лет. Иудушка отдавал себе отчет, что он – бомж, без нормального паспорта, без постоянного места жительства, поэтому ему надо действовать, искать пристанище для старости, расставаться с доброй наивной писательницей.
Конечно же, он нашел обитель для финала своей житухи. На восточной окраине Москвы одной бывшей спортсменке почти двухметрового роста понадобилось выбросить фикус из угла гостиной. Женщина была дважды вдовой, глухо скучала без мужского присутствия. Она где-то прослышала, что фикусы отравляют жизнь людей, и это очень плохая примета – держать фикус в доме, у него зловещая аура. Знакомые посоветовали бывшей спортсменке пригласить Иудушку домой, он, де за водочку все сделает. Бывшая спортсменка мнила себя неотразимой, хотела играть роль возлюбленной еще долгие годы, и вот с женской, затаенной надеждой набрала Иудушкин мобильный номер. Он прискакал, ведь ему накрыли и поставили на стол. Фикус был грамотно вынесен на помойку, Иудушка сел есть-выпивать-читать свои вирши про дам и про не дам. Бывшая спортсменка очаровалась, тем более, что прикидывала: они почти одного роста, это судьба, до этого она кормила и поила маленьких мужичков по метр семьдесят.
Так Иудушка обрел стол и кров, влюбленные глаза, свою комнату и женский уход на старости лет.
Я все понимаю – жизнь надо устраивать. Я не могла, кроме денег в долг и связей по устройству на работу ничего больше дать. Так объясни про спортсменку, попрощайся, как мужик, никто бы тебя не остановил, не повис на шее, не заслюнявил круглые щечки при длинной морде. Я бы все поняла. И расстались бы, как в море корабли.
Нет. Он долго тянул с этим расставанием. То звонил, то не звонил. То звал пообщаться – написал что-то новое, оцени; то придя на встречу молча шел рядом и внезапно убегал в метро, взглянув на часы.
Он продолжал какую-то свою малообъяснимую интригу. И однажды, когда я снова повелась и явилась на встречу, якобы он созрел для постоянной работы, подскажи, - назвал меня именем бывшей спортсменки.
Точка. Больше никаких свиданий не было.
Позвонил как-то ночью пьяный и орал про то, что ненавидит, желает мне всего плохого, и я никогда-никогда не узнаю, где он и с кем он. Бросил трубку.
Тут в моей груди поднялась черная волна ненависти. Я отчетливо поняла, что меня использовали, выжали все возможное, и под конец набрались храбрости и проорали про то, что я – полная дура, и мне не дано узнать об Иудушке-альфонсе подробности его личной жизни ни до, ни после меня.
Я переждала кручение черной волны. Успокоилась. И приготовила холодную месть.
Я узнала об Иудушке ВСЕ.
Откуда он родом. Кто его родительская семья. Как он женился. Где работал. Про ВГИК – он проучился полтора курса и был отчислен, пошел в армию. Про армию узнала подробности, лучше об этом не рассказывать, потому что там происходили какие-то психиатрические сцены. Я узнала о пристрастиях Иудушки, о его московской работе, о сестре, друзьях. О том, что он – пьянь и игрок. Все мелкие деньги, которые зарабатывал в то время в Москве, спускал в казино. А у меня занимал на кусок хлеба и чашку молока… Естественно, я узнала адрес бывшей спортсменки, ее телефон, и однажды позвонила ей, рассказала о том, как Иудушка обходится с доверчивыми тетками…
Это была самая страшная месть. Иудушка, как клоп, прятался днем, только по сумеречным часам творил свои гнусные делишки; он был уверен, что никто не вычислит его прошлого, его семью, друзей и так далее.
Ан нет, нашлась одна такая. Писательница.
Что я делала? Я знакомилась с его друзьями и родными. Мы разговаривали с ними по телефону и даже на личных встречах. Я сказала себе, что собираю материал для будущей книги и упорно выстраивала настоящий облик человека, который морочил мне голову столько времени.
Я познакомилась с его сестрой, и нашей дружбе уже много лет. Надеюсь, она прочитает эту заметку и простит меня за мою месть. Жизнь порой диктует свои ходы, а сестра Иудушки оказалась человечной теткой с золотым сердцем. Мне приятно с ней разговаривать и общаться.
…Итак, сорваны все маски, нет никакой больше загадочности в образе Иудушки. Никто не собирается его убивать, потому что нет никаких бешеных долгов в Питере. Жена состарилась. Дочери повыходили замуж, а Иудушка не был на их свадьбах, не видел внуков. Он не мог явиться в семью в рубище, только на белом коне. Но почему-то этого заветного коня так и не смог поймать в чистом поле за всю жизнь… Он обрек себя на сидение в комнате бывшей спортсменки, на ее тарелку супа и ее рюмку водки. Пенсию не оформляет, неохота тащиться в Питер. Поэтому сидит, альфонсирует на шее бедной, старой женщины, мечтающей о вечной любви.
Я тоже очень виновата. Перед своей семьей, перед дочкой. Нельзя впускать в дом чужаков. Нельзя помогать всем и каждому, у кого телячий взгляд с петлей. Надо быть разборчивой в людях. И как скажет другая моя замечательная подруга – всегда фильтровать базар.
Завершу эту заметку стихами Иудушки. Приведу его вирши, посвященные мне, полностью:
Меня голодного ты встретила вчера
Я сыт сегодня вскормленный тобою
О Муза, Муза, ты меня спасла
Для новой жизни с музою другою.
Я завтра буду снова в кабаке
Плясать и петь под звуки фортепьяно
Сотри скорей морщины на челе
Любови не бывает без обмана.
Над Волгой солнце новое встает
Как роза расцветают Чебоксары
Вези меня скорее, пароход,
До пристани красавицы-Самары!
З.Ы. Эту историю я написала для вас, дорогие женщины и милые мои подруги! Будьте бдительны, фильтруйте базар и не выдумывайте, что на свете есть вечная любовь. Скажу по секрету – вечная любовь бывает только в книжках, которые сочиняем мы, писатели и писательницы.