Покрасить забор Айвазовского, накормить питерских ворон, вскарабкаться на самую высокую сосну в округе и смертельно обидеть Шишкина одним единственным словом — Архип Куинджи поспевал всюду.
В 15 лет Архип Куинджи отправился учиться к Айвазовскому.
В течение двух месяцев Архип жил под навесом во дворе, в мастерскую его не пускали. В конце «обучения» мэтр доверил Куинджи покрасить свой забор (впрочем, несколько дельных советов он все же получил — от ученика Айвазовского Адольфа Фесслера).
Этот урок Куинджи усвоил на всю жизнь. И сам никогда никому ни в чем не отказывал.
В молодости Архип Куинджи был страшно упрям. Касалось это не только творчества. Однажды, оказавшись на катке, он натянул коньки (которые видел впервые в жизни), вскарабкался на гору, скатился вниз кубарем и, конечно, сильно расшибся. Но тотчас встал на ноги и принялся карабкаться обратно. В другой раз Куинджи зашел к Крамскому и, застав его сыновей за уроком математики, потребовал, чтобы репетитор объяснил и ему. «Оставьте, Архип Иванович, все равно не поймете!» — возражал Крамской. Но Куинджи, ни разу не видевший ни одного уравнения, не унимался: «Позвольте! Я — человек и потому все могу понять!». Просидел всю ночь и к утру все же решил.
Архип Куинджи был гениальным промоутером. Его картины «продвигались на рынок» в полном соответствии с законами маркетинга и рекламы, в те годы еще не сформулированными.
Написав свою знаменитую «Лунную ночь на Днепре», Куинджи показывал ее публике в своей мастерской — всего по два часа в день. Однажды в мастерскую зашел «молоденький офицер», желавший купить картину, о которой от кого-то слышал. «Ведь вы все равно не купите — она дорогая», — улыбнулся Куинджи, и назначил цену «тысяч в пять». «Молоденький офицер» оказался великим князем Константином Константиновичем, картину он, разумеется, купил. Эта история тотчас попала в газеты, и ажиотаж поднялся еще до открытия выставки в Обществе поощрения художеств. Куинджи первым устроил «выставку одной картины». Он впервые использовал искусственное освещение. Пресса неистовствовала, публика валила валом.
У гениальности Куинджи было научное объяснение. Многие художники теряли покой, пытаясь повторить его палитру, достичь той достоверности, с которой Куинджи рисовал тени и свет.
Между тем, секрет «куинджевских красок» был проще, чем казался. Однажды Куинджи (преподававший в то время в Академии художеств) пригласил в класс своего приятеля — Дмитрия Менделеева. И тот принес прибор, позволяющий оценить чувствительность глаза к цветовым оттенкам. Куинджи сильно опередил по этому показателю своих молодых студентов. Он видел иначе. Не в плане творческой позиции, а в самом буквальном физиологическом смысле.
Архип Куинджи обожал птиц. Считал себя «птичьим избранником», рассказывал, что птицы понимают его речь, легко даются ему в руки. Ежемесячно на прокорм пернатых друзей он закупал 60 французских булок, до 10 кг мяса и 6 кулей овса. Он без устали лечил птицам поломанные крылья и лапки и даже собственноручно сделал какой-то несчастной трахеотомию.
Однажды иллюстратор Павел Щербов опубликовал карикатуру, на которой Куинджи ставит птице клизму. Говорят, не отличавшийся особым чувством юмора Архип Иванович страшно обиделся.
У Архипа Куинджи был весьма непростой характер. Когда Куинджи преподавал в Академии, стена в стену с его мастерской располагался класс Ивана Шишкина. Как-то раз Шишкин пришел к Куинджи с предложением прорубить в стене дверь. «Соединим их, — с воодушевлением говорил Шишкин, — ты будешь учить их колориту, а я рисунку!». Дипломатом Куинджи не был и долго объяснять не любил. Он просто буркнул: «Никогда». Шишкин после этого почти не разговаривал с Куинджи и вскоре покинул Академию.
Оригинал статьи был размещён по адресу artchive.ru
Подписывайтесь на наш канал
Артхив в Телеграме
