Наркотики в начале 20-го века были чем-то элитарным, недоступным простолюдинам. Мода на кокаин, гашиш, эфир и морфий не миновала и поэтов Серебряного века. Рассказываем про наркоманские пристрастия Гумилева, Булгакова, Ахматовой и других гениев того времени.
1.
Первая жена Булгакова вспоминала, как муж впервые принес кокаин. Сказал: «Надо попробовать. Давай попробуем». По ее словам, им не понравилось: Булгакова потянуло в сон, но раз было модно, то требовалось продегустировать.
2.
Слово «кокаин» в поэзии 1910–1920-х годов употреблялось очень часто. Алымов призывал: «Не вдыхай магнолий кокаина!» Шенгели описывает «колкий сахар кокаина». У Несмелова: «А женщина с кокаином / К ноздрям поднесла щепоть».
3.
Кокс сперва продавался открыто в аптеках, в запечатанных баночках по 1 грамму. Продукт немецкой фирмы «Марк», например, стоил полтинник за дозу. В литературных кругах его прозвали «марафетом».
Горсточка звезд, ори!
Шарахайся испуганно, вечер-инок!
Идем! Раздуем на самок ноздри,
выеденные зубами кокаина!
В. Маяковский, «Война и мир»
4.
Ахматова к наркотикам была равнодушна. Когда у нее случился инфаркт, ей целый месяц кололи морфий. Ее спросили, сопровождалось ли это приятными видениями. «Ничего приятного в них не было, — отвечала Ахматова. — Ну, раз увидела у себя на постели кошку. Зачем мне кошка?»
5.
А вот Гумилев пользовал вещества весьма активно. Именно он оставил первое в русской прозе описание трипа, которое составляет примерно треть его небольшого рассказа «Путешествие в страну эфира».
6.
Телочки того времени употребляли опий, чтобы выглядеть роковыми красотками. Анненский, к примеру, говорил, что красивее украинских девушек из произведений Гоголя только те, кто курит этот дурман.
В игле проворной и вертлявой
Кусочек черный запестрит,
Горящий опиум-отрава
Взволнует пьяный аппетит.
Венедикт Март, «Мизинцы»
7.
Гашиш воспевает Иннокентий Анненский («сладостный гашиш»), упоминает Бенедикт Лившиц («вечно-женственный гашиш»), а Борис Поплавский призывает рассыпать «гашиш по столику».
8.
Поэт Александр Добролюбов курил опиум и жевал гашиш. Бунин описывал его, как человека «с большим лицом, имевшим совершенное сходство с белой маской, из которой жутко чернели какие-то сказочно-восточные глаза».
Валерий Брюсов
9.
Бунин обзывал Брюсова «морфинистом и садистическим эротоманом». Судя по воспоминанием Ходасевича, дело тут было далеко не в личной неприязни.
Помню, в 1917 г., во время одного разговора я заметил, что Брюсов постепенно впадает в какое-то оцепенение, почти засыпает. Наконец, он встал, не надолго вышел в соседнюю комнату — и вернулся помолодевшим. Заглянув в пустой ящик его стола, я нашел там иглу от шприца и обрывок газеты с кровяными пятнами.
А. Ходасевич
10.
После Первой мировой, революции и Гражданской войны колоть, курить и нюхать стали все подряд. Эксклюзивность наркотики потеряли и вместе с тем вышли из моды литературного бомонда.