Я не всегда пишу. Иногда «пробьет» в кругу друзей, тогда начинаю истории рассказывать. От скромности я помру вряд ли, поэтому сообщаю: мои друзья считают меня мастером разговорного жанра.
Решила в «Яндекс. Дзене» провести эксперимент: записать несколько своих устных веселых историй.
После школы настало золотое время жизни…
Сначала я провалилась на дневное отделение факультета журналистики МГУ. Страшно расстроилась.
Мой жених Леха Воробьев, чей авторитет в те незабвенные времена сверкал для меня как вершина Джомолунгмы – самой высокой горы мира, подсказал:
- Иди работать в СМИ, с характеристикой из редакции, агентства, телевидения на следующий год стопроцентно поступишь.
Я немедленно, летом (чтобы хоть немного приблизить исполнение мечты о поступлении в МГУ) устроилась курьером в Агентство печати «Новости». Другие мои провалившиеся на вступительных экзаменах одноклассники пошли трудоустраиваться осенью, предварительно отдохнув и насладившись дачными красотами или мурлыканьем моря в какой-нибудь тихой Анапе…
Местом моей работы стал апээновский отдел Экспедиция, а непосредственным руководителем - Николай Семенович Корчагин. Народ звал Корчагина по-простому -
Семеныч.
Под началом Семеныча трудились два подотдела Экспедиции: мы – простые курьеры и Иноэкспедиция (Иностранная экспедиция).
Иноэкспедия располагалась сразу за нашей комнатой. И если курьерский офис напоминал темное ущелье, Инокспедиция была светлым царством. Она была в три раза больше, чем наша комнатуха, там всегда сиял яркий свет, за столами сидели женщины и девушки разного возраста, смотрели в затылок друг другу; все они с утра до вечера рассовывали в бесконечные пакеты дайджесты АПН (такие ежедневные брошюры, скрепленные в левом углу металлической скрепкой).
Спиной к окну лицом к сотрудницам восседал за широким столом Семеныч. Он наблюдал за процессом рассовывания, иногда вставал и шел к курьерам, давать указания.
Именно Семеныч поставил передо мной глобальную задачу - развозить пакеты с секретными бумагами по Москве. Мне не составляло особого труда за рабочий день доставить 4-5 пакетов. Я отлично знала Москву после детских прогулок с папой.
Теперь коротко о том, как выглядел руководитель восемнадцати особей женского пола (6 – наша курьерская +12 иноэкспедиторш).
Это был мужчина немного за шестьдесят, крепкий, высокого роста, но при этом смотрелся нескладно. Костюмы сидели на нем, как на корове седло. Был он лыс, череп имел вытянутый, дынный, с крупными руками и ногами сорок седьмого размера. Лицо крестьянское: большой нос, маленькие глаза, губы внушительных размеров, седые, неухоженные брови.
Лично я побаивалась Семеныча. Мне «повезло»: на второй же день пребывания в Экспедиции я увидела, как Семеныч отчитывает провинившуюся сотрудницу: громогласно «печатает» слова, широко жестикулирует, глазки его превратились в булавочные острия, ой, как больно они кололи ту женщину! Семеныч грозил тетке увольнением, она молила о пощаде, мол, больше не повторится, не буду, всегда ваша, войдите в мое положение…
Я мысленно прозвала Семеныча Урфином Джусом. Кто подзабыл этот персонаж из «Волшебника Изумрудного города», напомню: Урфин Джус - угрюмый столяр, жаждавший власти, умеющий оживлять шкуры медведей и все такое.
Да, буду объективна: Семеныча все же украшали плюсы. Первый – он воевал в Великую Отечественную, поэтому слыл справедливым. Второй – был домоседом и домашним кулинаром, частенько приносил в Иноэкспедицию лично-рукотворную стряпню: лечо, повидло, что-то еще, угощал свое «бабье царство». Третий – имел «золотые руки». Все АПН тащило к нему на починку часы: от старинных с кукушкой до наручных, швейцарских. В глазах стоит картинка: Семеныч сидит на фоне казенной бледно-поносной стены, увешанной разнокалиберными настенными часами, ест из банки домашнюю похлебку. Потом смотрит на свои «командирские», поднимает указательный палец вверх и говорит женщинам:
-Сейчас.
Сотрудницы бросают работу, подобострастно смотрят на начальника. Через минуту наступает полдень, 12.00. Все часы над Семенычем начинают звенеть, бить, отстукивать время. Особенно старается механическая кукушка, наполовину выскочившая из домика и хрипло икающая «ик-ку…ик..ку-ку»… Женщины хвалят Семеныча, называют «народным умельцем», «Левшой из книги». Он счастлив, продолжает хлебать свое варево…
Да, к слову, Семеныч иногда брался за ремонт ювелирных изделий, например, мог вставить выпавший камень перстня, выпрямить согнутую дужку серьги…
Послешкольное время – золотое время! Сейчас в курьеры идут сбившиеся с жизненного пути люди, пенсионеры, неудачники, а в мои юношеские времена в курьеры неслась волна блестящей студенческой молодежи. Со мной вместе в Экспедиции АПН работали студенты МГУ с факультетов журналистики, философского, филологического. Несколько девочек учились в Полиграфическом институте, в Инязе. Наши экспедиторши сделали впоследствии прекрасные карьеры: одна стала бизнесвумен, другая – продюсером телевидения, несколько человек ушли в рекламу, кто-то редактировал газеты и журналы. Я вот стала журналистом, а потом писателем.
И все мы обожали Культуру, Искусство, Книгу. Сейчас побренчу по-стариковски: нынешняя молодежь вечером у ночных клубов толпится, мечтает попасть на пир жизни. У нынешней молодежи пальцы к айпадам и айфонам приросли, в ушах всю дорогу – наушники с музычкой. А мы…
Мы поклонялись Прекрасному, знали писателей, музыкантов и ученых по именам с отчествами. (Тест на засыпку! Назовите сразу, без заглядывания в интернет отчества Некрасова, Циолковского, Мусоргского!... Вот, что и требовалось доказать).
К Прекрасному в АПН был перекинут мостик – Четверги.
По четвергам у нас проходили вечера со знаменитыми артистами, музыкантами, учеными, политологами. Эти встречи напоминали масонские тайные заседания: на них могли попасть только сотрудники АПН и те отчаянные смельчаки, которые просачивались в здание АПН на Пушкинской площади самыми невероятными способами.
Вела Четверги Инна Василькова – высокая женщина в расписных шалях и длинных широких юбках; она напоминала фею бальзаковского возраста…
А теперь переходим к главным событиям этого рассказа!
Я отработала в АПН почти год. Стояла весна. Уже скоро надо было сдавать документы для нового поступления на журфак, брать из АПН необходимую характеристику-рекомендацию.
Настал очередной четверг. АПН тихо бурлил с утра, потому что внизу вывесили объявление, мол, сегодня покажут новый фильм Андрея Тарковского «Сталкер». На встречу придут один из братьев Стругацких, автор сценария и исполнитель главной роли Александр Кайдановский.
Я нервно позвонила жениху Лехе Воробьеву, рассказала о грядущем событии. Леха захотел попасть на Четверг.
Охрана центрального входа АПН в тот день была утроена. Удостоверения проверяли у каждого входящего, даже у мелькнувшей в буфет мышки-норушки. Пройти в здание по-человечески не представлялось возможным.
И я придумала вот что.
В АПН кроме центрального входа была еще одна дверь. Она находилась сбоку здания, за железными воротами, которые всегда были приоткрыты. Сюда приезжали представители дипломатических консульств и посольств, проходили мимо полуоткрытых ворот, открывали незаметную дверь, оказывались в крошечном помещении 2Х2 метра перед небольшим окном, прорубленным в стене. Окно это закрывала деревянная дверца, запиравшаяся изнутри. Дальше посол или его представитель звонили в звонок около деревянной дверцы, сотрудница Иноэкспедиции открывала извне дверцу, посол называл свой номер, и ему выдавали дайджест – сводку новостей за сегодняшний день.
Таких представителей за день приезжало около 150 человек.
Так вот, я придумала: девчонки Иноэкспедиции как-то отвлекут в районе 17.30 Семеныча, в этот момент Леха пройдет к заветной двери, я ему открою дверцу, он пролезет в Иноэкспедицию, разденется в нашей комнате, и мы тихо-мирно пройдем в конференц-зал АПН на просмотр «Сталкера».
Леха по телефону мой план одобрил, приехал к АПН в 17.30, и мы приступили к намеченным действиям.
Иноэкспедитор Оксана Красавцева, с которой я договорилась о том, чтобы она отвлекла Семеныча, начала канючить:
-Николай Семенович, давайте выйдем в коридор… У меня к вам личный разговор…
В тот момент, когда Оксана начала свою жалобную песню, Семеныч ел маринованную рыбу из банки и заедал ее печеной картошкой, разложенной на газетке. Но Семеныч был все же психологом, поэтому согласился выйти из комнаты, где сидели одиннадцать сотрудниц - ушки на макушке.
В этот момент я открыла дверцу. Решительный Леха стоял на той стороне, потом подпрыгнул и начал, извиваясь энергично, напористо, лезть в мою сторону.
Но случилось непредвиденное! Леха застрял! Лехина мать считала, если ты не поел сытно, до отрыжки, ты голоден, и скоро тебе наступит кердык. Поэтому она откормила сына до размеров приличного кабанчика. Леха был с виду крепким малым, без каких-либо заметных линий тела, в частности, без талии.
А дальше разразилась адская комедия, о которой я спустя десятки лет не могу вспоминать без слез.
Как вы понимаете, Лехины ноги болтались в воздушном пространстве крошечного помещения, там, где появлялись послы. И один из них не замедлил появиться. Наверняка, его охватил ужас, когда он увидел толстые ноги Воробьева в стоптанных ботинках. Посол от ужаса начал безостановочно звонить в звонок.
Женщины в Иноэкспедиции переполошились. Они не могли понять, почему звонок дребезжит, как подорванный. Этот непрекращающийся звук услышал из коридора Семеныч. Он прервал дурацкий разговор с Оксаной Красавцевой, придумавшей выклянчить три дня к отпуску, вошел широкими шагами в комнату и увидел меня около окошка, из которого по пояс торчал красномордый Леха.
Семеныч начал ругаться, что тут творится, мы работаем в государственном, политическом заведении, а не в цирке! Кто это торчит в окне?
Я онемела, проглотив язык, но Иноэкспедиция хором ответила:
-Ирин жених!
Воробьев в этот момент издавал отдельные слова и междометия:
-А! Черт! Тьфу! Ну, же! Твою мать!
Ему повезло, и он все же мощными вибрационными движениями сдвинулся с места и упал к ногам озверевшего Семеныча.
Тут же в окошке показалось смуглое лицо сотрудника посольства Мексики, и на ломаном русском он сказал:
-Дьевятсот фри!
Мне, простому курьеру пришлось выполнить работу иноэкспедитора: я выдала мексиканцу его дайджест из пронумерованной ячейки.
Леха выскочил в коридор, хлопнув дверью.
Я рванула за ним. Семеныч успел прокричать вслед:
-Андрианова (1)! Завтра напишешь заявление об увольнении!
Все. Прощай, факультет, прощай, мечта стать журналистом. Жизнь кончена…
Леха сначала на меня наорал в коридоре, потом смягчился, потом мы пошли на Четверг. В зале был такой биток, что запотели стекла, а голос ведущей Инны Васильковой звучал глухо, будто сквозь туман.
Мы внимали брату Стругацкому, мы слушали, благоговея, Александра Кайдановского, мы трепеща впитали в себя гениальный фильм «Сталкер».
Когда я вышла из зала, мне уже было все равно: уволит меня Семеныч или нет? Если на свете есть такие фильмы как «Сталкер», жизнь удалась, плевать на досадные мелочи трудоустройства и будущей учебы!...
Семеныч меня не уволил. Потому что с утра на его голову обрушился тайфун.
Когда наш начальник накануне ел свою рыбу и печеный картофель, к нему пришел обозреватель одной из редакций АПН и принес серебряный браслет с зелеными гранатами. Эта вещица была старинная, заботливо хранящаяся в семье, затейливой работы. Обозреватель договорился с Семенычем, что тот вставит в браслет выпавший камень. Корчагин согласился, взял у обозревателя реликвию и положил ее на газетку. Когда же Семеныч свернул газетку вместе с объедками, чтобы выбросить, он совершенно забыл про гранатовый браслет. Вместе с рыбными костями и картофельными шкурками драгоценная вещица полетела в помойку.
…Я уже не помню, как Николай Семенович Корчагин выкрутился из той ситуации с браслетом, но для начала он «заболел», не ходил на работу полторы недели. А когда пришел с больничного, увольнять меня оказалось не за что: я перевыполнила все нормы по доставке курьерских пакетов адресатам.
…Золотое время жизни продолжалось!
(1) – Андрианова моя девичья фамилия
��:K��,