- Товарищ, не подскажете, что за книга?
- Вы про эту, с верхней полки?
- Да-да, обложка примечательная и название такое, из советского, ностальгическое, небось.
- Или новомодное, бессмысленное.
- Ой, это же писатель известный, слышала где-то. Андеграундный какой-то.
- И что, брать-то стоит?
- Чёрт их разберёт... Этих новых писателей. Классику лучше возьмите, не рискуйте.
- Посмотрите, тут страницы пустые. Типографский брак, правильно говорите, лучше Толстого посмотрю, надёжнее.
- Что ж современного не читаете?
- 1985-й. Год написания? Ну да, чай не переводная...
- Говорю же, советское.
- «Очередь» - про очереди что ль?
- Ещё и в диалогах вся...
- Точно-точно про очереди. Помню стояла я за духами, югославские привезли. Пять часов на морозе! И на мне поставка кончилась. Какая тут ностальгия!
- А я вот скучаю. Было в это что-то. Единение какое-то. Смешно и грустно вспоминать, но больше - приятно.
- Так книгу-то возьмите и вспоминайте себе на здоровье. А я за Толстым. Разучились у нас писать.
- Бог с вами. Не пропил ещё русский человек свой талант.
- Вы о Сорокине? Берите-берите. Он у нас популярный сейчас. Все покупают. Только «Манарагу» в основном берут, а «Очередь» вот, залежалась.Старый тираж распродаём.
- А страницы-то чего пустые? Из-за брака цена такая?
- Я ж говорю, андеграундный.
- Авторская задумка, не бойтесь, Сорокин часто с текстом играет.
- Маленькая она, в метро таскать... А касса где у вас?
И всё-таки роман. Объёмом на рассказ средних размером, а формой уходящий в пьесу. Впрочем, для пьесы у Сорокина маловато авторских ремарок, примерно ноль. И что ж, Ерофееву ведь ничего не помешало «Москву - Петушки» поэмой обозвать, не важно, что в прозе, текст-то лирический. Вот и у Сорокина роман, пусть из одних диалогов и на 300 страниц, часть из которых вовсе пустые. Постмодернизм и не такое позволяет своим адептам. И во время чтения чувствуешь: Роман! Вот он сюжет, вот она проблематика, завязка, развязка. Всё на месте, цельное и картинку вырисовывает объёмную.
«Очередь» - пусть банально, но об очереди, без скрытых метафор. Люди пришли, выстроились и ждут, пока смогут купить какой-то дефицитный товар, а вот какой мы так и не узнаем, потому что сей факт не важен, концентрация идёт на поведении человека в образовавшейся группе - очереди, и в предложенной ситуации - многочасовом ожидании (даже многодневном, что в сто крат усиливает производимый книгой эффект).
Сорокин, бесспорно, мастер в прописывании диалогов. Сложно представить, что возможно написать произведение - сплошной полилог, рисующий в воображении читателя полноценный образ как места действия, внешности и характеров персонажей, так и происходящих действий. А ведь Владимир Георгиевич смог. Читаешь его «Очередь» и живо представляешь каждого героя, большую площадь, наводнённую народом, лавочки в парке и даже тележку с квасом, кажущуюся настоящим оазисом в каменной пустыне, выбраться из которой не можешь, ибо отвернёшься на секунду, и уведут твой вожделенный товар. Если в начале произведения голова идёт кругом с непривычки, то через пару десятков страниц втягиваешься, начинаешь различать персонажей, с интересом следишь за поворотами сюжета (неужели кто-то думал, что очередь - это только о «стоять и ждать»?), и, конечно считаешь страницы до кульминации: достанется ли товар героям, и какой он всё-таки будет? А то непонятно, куртки - не куртки, с цветами и материалом неразбериха.
Тут же очевидная сатира на советское общество. Ведь как дураки стояли за чем-то там, которое наконец-то привезли. И, может быть, оно даже не очень нужно, но все же берут. А потом ещё ходить в таком же пальто, как у Маринки с работы, Светланки из соседней квартиры, да и что там - у половины города. Только по-другому нельзя было. Хочется что-то хорошее, настоящее, качественное, модное - стой. Мёрзни, голодай, ругайся с влезающими без очереди, но стой, а то так и будешь ходить в старенькой куртке, что ещё от матери и вся в заплатках.