На днях в Берлине открылся музей уличного искусства Urban Nation с подзаголовком Museum for Urban Contemporary Art — то есть Музей урбанистического современного искусства. Что там показывают и хорошая ли это идея — переносить уличное искусство в музейное пространство?
То, что подобный музей, первый в мире, если не считать галерей и децентрализованных проектов, появился именно в Берлине, закономерно. После Нью-Йорка, который принято считать родиной и мировой столицей стрит-арта, Берлин — это первый город, который приходит на ум в контексте уличного искусства и вообще всего неформального и свободного. И хотя в Берлине существует закон, запрещающий рисовать граффити на стене здания без разрешения его владельца, здесь находят способы легально поощрять появление граффити: с 2013 года уличные художники с согласия властей разрисовали около 150 берлинских стен. Помогают творцам не только чиновники: например, один берлинский предприниматель весной этого года отдал граффитчикам старое помещение своего банка под выставку. Создание же музея проспонсировали фонд берлинской государственной лотереи Lotto Stiftung Berlin и крупная компания на рынке муниципального жилья Geowag — практически госбизнесподдержка.
Открылся музей выставкой, на которой представлены работы более 130 художников со всего мира, включая Шепарда Фэйри (это человек, который создал знаменитый постер «Hope» с Бараком Обамой), дуэт немецких граффитчиков Herakut и, конечно, Бэнкси, без которого картина была бы неполной. Открытие сопровождалось различными уличными активностями: от йоги на свежем воздухе до выступления скейтеров.
При этом возникает вопрос: насколько это вообще правильно — посвящать стрит-арту музей? С одной стороны, много где граффити и уличное искусство до сих пор приравнивают к вандализму и даже произведения самых известных уличных художников не защищены от уничтожения муниципальными службами. С другой — граффити самими художниками зачастую позиционируется как неформальное и даже бунтарское искусство, которое принципиально находится в оппозиции всему официальному. Конфликт первой и второй позиций прекрасно иллюстрирует один московский пример: сначала московские стены заполонили рекламные и пропагандистские граффити, затем группа художников Letme разместила под одним из таких коммерчески ориентированных изображений надпись «Граффити, которое мы заслужили» — надпись закрасили, граффити над ней осталось.
Что касается включения уличного искусства в музейный контекст, художественный директор нового музея Яша Янг в разговоре с DW соглашается, что место стрит-арта — это прежде всего улица, но поясняет, что проект — не музей в обычном понимании слова, а нечто большее: связующее звено между урбанистическим искусством и внутренним пространством заведений культуры. При этом музей не планирует срезать граффити со стен домов: большинство представленных в экспозиции работ созданы специально для музея и заодно показывают, что уличный художник может расписать не только стену, но и холст. Само здание музея, кстати, тоже служит «холстом»: «Мы постоянно меняем рисунки на фасаде, и потом эти работы могут выставляться внутри. У нас также есть архив, библиотека, а выставочное пространство регулярно обновляется», — говорит Яша Янг. Внутреннее пространство музея соответствует содержанию: пол покрыт асфальтом, а залы соединяет мост — в результате у посетителей должно создаваться ощущение, будто они находятся на улицах города.
Помимо художников, которые создали произведения для музея, были и такие, кто отказались от подобного сотрудничества, не желая показаться «продажными». Яша Янг не называет конкретных имён и пытается оспорить «греховность» коммерциализации стрит-арта: «Мы не создаём какой-то элитарный слой художников. Стрит-арт — это самое демократичное искусство в мире, и мы хотим развивать его». В то же время The Guardian в статье про открытие музея приводит слова шестидесятишестилетнего Блека ле Рата, одного из пионеров траффаретного граффити, который признаёт, что многие уличные художники были бы не против попасть на рынок искусства и быть представлеными на аукционе «Сотбис». Подобный музей может помочь и в этом.
Фотография: URBAN NATION MUSEUM FOR URBAN CONTEMPORARY ART
Питера Брейгеля Старшего прозвали «Мужицким» за то, что на своих полотнах он всегда предпочитал изображать простых людей. Он писал, ничего не приукрашивая, и даже в самых фантастических его картинах мы всё равно легко можем узнать реальный мир. Работы мастера вряд ли когда-то привезут в Россию, но сейчас в московском центре дизайна Artplay открылась мультимедийная выставка «Питер Брейгель. Перевёрнутый мир». Название выбрано не случайно. Такое наименование носит серия полотен автора, куда входят «Битва масленицы и поста», «Детские игры», «Нидерландские пословицы».
Первое, что вы видите, — это работы современных художников, посвящённые полотнам великого фламандца: инсталляции, фотографии, но в целом ничего особенного. Самое интересное происходит в зале, где на повторе показывают сорокаминутный фильм: закадровый голос от первого лица рассказывает основные факты биографии мастера, на экраны проецируются самые известные картины художника. Единственное, чего не хватало мне, так это более детального рассказа про сами полотна. А здесь можно рассказать очень много, что я и попробую сделать ниже.
Ад и Рай в окружающей жизни
Из всех художников на мастера больше всего повлиял Иероним Босх: Брейгель создал несколько точных копий работ великого предшественника, а затем даже несколько подделок, подписав их именем Босха. Однако творческий путь Брейгеля начинался не с картин Ада, как у Босха, а с самых простых сцен повседневной жизни. И босховский Ад для Брейгеля находился не где-то в потустороннем мире — он был растворён в окружающей его реальности, так же, впрочем, как и Рай. Его «Фламандские пословицы» — яркое тому подтверждение.
Это сплошная похвала глупости: мир, где воины без штанов дерутся с кирпичными стенами, где крестьяне стригут свиней, а не овец, где дыры в крыше заделывают пирогами, где царствуют лжепророки. И только на первый взгляд перед нами сон или фантазия. Человеческая глупость — пожалуй, самая постоянная и неизменная величина в истории. Этому полотну скоро уже исполнится пятьсот лет, а ничего не изменилось в мире. Но такие карикатурные изображения действительности — это то, с чего Брейгель только начинает свой путь. Чем дальше, тем больше его интересовала трагедия.
Незаметная трагедия
В серии картин, посвящённых временам года, «Охотники на снегу» занимают особое место. Перед нами прекрасный зимний пейзаж, но давайте рассмотрим его в деталях. Живопись нидерландского Возрождения — живопись миниатюры, детали здесь крайне важны. Охотники возвращаются домой в свою деревню. Только вот добычи почти нет. Это возвращение домой побеждённых, обречённых на голод и смерть людей. В левом углу полотна мы видим тощих собак, измученные фигуры людей, хозяев пустого постоялого двора, вынужденных жечь последнюю мебель, чтобы хоть как-то согреться. И это пламя задаёт тон всему пейзажу, ведь в нём скоро сгорят все эти люди, весело катающиеся на коньках по замёрзшему озеру. Они ещё не знают, что еды нет и не будет, что это их последняя зима, и веселятся в неведении своём.
Трагедия в картинах многих фламандских мастеров всегда особенно пронзительна — прежде всего потому, что практически не видна. Хороший пример — полотно Брейгеля «Падение Икара». Другой художник вынес бы фигуру главного персонажа на центральный план, показал бы нам всю боль момента. Но не Брейгель. Его Икар разбился в погоне за своей мечтой, но большая часть людей всё равно этого не увидит и продолжит свою самую обычную жизнь. Гибель даже величайшего человека — это не более чем маленькая точка, через секунду уже почти незаметная. Так и здесь. Икара на картине ещё нужно найти. Вон он, в левом углу, — уже ушёл под воду, только ноги ещё торчат. А всем плевать. И от этого ещё грустнее.
Однако ирония не покидает автора «Перевёрнутого мира». Подтверждение тому — полотно «Безумная Грета». Согласно легенде, она была обычной женщиной, счастливо жившей с мужем и детьми, но потом судьба забрала у неё всё. Вначале — мужа, потом — детей, а в конце — её любимую сковородку. Именно последняя утрата переполнила её чащу терпения. Грета решила отправится в Ад, потому что слышала, что дьявольские сковороды лучшие на свете. Взяв всё своё добро, надев кирасу и шлем, сжав в руке меч, она пошла на встречу с Сатаной, даже не заметив, что и потерянную сковородку потащила с собой.
История всегда повторяется
Брейгель был убеждён, что события, описанные в Библии, вполне реальны, что они не остались только в прошлом, что история постоянно повторяется. Убедиться в этом мастеру позволила война. В Нидерландах вспыхнуло восстание против власти испанского короля и католической церкви. Новый испанский наместник, которого направил в Нидерланды для подавления мятежа Мадрид, герцог Альба, избрал самый простой метод усмирения — кровавый террор. Ужасы войны, увиденные собственными глазами, подтолкнули Брейгеля к написанию одного из лучших полотен — «Избиения младенцев».
Издалека нам кажется, что это красивый зимний пейзаж с военными манёврами. Но чем ближе мы подходим к картине, тем больше открывается перед нами её страшный смысл. Убийств так много, что они стали чем-то будничным, обыкновенным, непримечательным. А это убийства детей! Библейская история на полотне Брейгеля повторяется в реалиях его времени. Увиденные ужасы войны, пройдя через религиозное сознание автора, превратились в один из главных шедевров его творчества. Кровавое подавление восстания испанцами, которое, впрочем, не возымело желаемого успеха, произвело на мастера неизгладимое впечатление. Брейгель уже не мог остановиться. Ад раскрылся, и безобидная на первый взгляд крестьянская глупость из ранних полотен превратилась в ужас поздних картин. «Триумф смерти», «Сорока на виселице» буквально пропитаны им.
Притча о слепых как аллегория жизни
Разочарование в жизни не покидало Брейгеля уже до конца. Последние его картины — это «Слепцы» и «Калеки». Как же они современны! Особенно «Слепцы». Простая, но до чего актуальная притча… В своей слепоте люди мечтают, чтобы кто-то вёл их по жизни, даже не понимая, что их поводырь тоже может ничего не видеть. Эта картина — короткая и простая история о том, как рано или поздно слепота приводит в яму каждого из нас. Мы понимаем, что оказались на краю и что падение неизбежно, когда уже слишком поздно. Так и на полотне Брейгеля. То, что в его творчестве начиналось с иронии и смеха, то, что мы видели на его ранних полотнах, где, несмотря на людскую глупость, всегда присутствовала радость жизни, в конечном итоге превратилось в кошмар. Кошмар, слишком близкий к реальности, чтобы о нём можно было забыть, как о банальном сне. Впрочем, даже от кошмаров можно получать опредёленное удовольствие. Не пропустите. Выставка продлится до января 2018 года.
Источник: https://storia.me/ru/@anastasia.moth/kultura-i-iskusstvo-p4rgh/s-ulitsy-v-muzei-strit-art-kak-legalizovannaya-forma-iskusstva-36tkat
