Сегодня в гостях у редакции сайта «Русская вера» известный публицист, блогер, русский националист, главный редактор сайтов «Русский обозреватель» и «Новые хроники», ведущий телеканала «Царьград» Егор Станиславович Холмогоров.
В конце ХVII века в своих челобитных иноки Соловецкого монастыря просили царей лишь одного: «оставаться в той вере, в которой жили отцы царей», «оставаться верными многосотлетней традиции». Как объяснить феномен Никоновых реформ, что вдруг свое, родное, отеческое было объявлено ненужным, вредным и враждебным?
События церковного раскола XVII века, на мой взгляд, связаны с примечательным социальным явлением в нашей истории, которое вскоре, в том же веке, Юрий Крижанич в своей «Политике» назовет «чужебесием». В Россию приехал хорват-католик, и первое, что его удивило в характере местной элиты, — это именно «чужебесие», установка на унижение, низкопоклонничество перед западными «авторитетами», отодвигание на второй план русской традиции. В контексте раскола XVII века это стало унижением русской традиции благочестия в угоду некому экуменическому контексту.
Первоначально реформа Никона была построена на идеологеме объединения всех православных церквей на одной обрядово-книжной основе. Однако во имя этого единения решили пожертвовать именно русской, национальной традицией благочестия. И это несмотря на то, что она, как мы сегодня знаем, имела более глубокие исторические корни, чем изменившаяся греческая. Но буквально через несколько десятилетий идеология православного экуменизма сменилась на отрицание православной цивилизации и русской культуры, отрицание традиционной идентичности русского человека. Формально оставаясь православными в конфессиональном смысле, русские люди после петровских реформ, особенно дворянство, высшие классы, были совершенно отчуждены от русского образа жизни. А такое отчуждение не могло быть возможным без предварительного ослабления внутренней энергии русского православия церковным Расколом.
Я считаю, что наше общество и Русская Православная Церковь должны достаточно решительно, принципиальным образом переоценить эти события. Здесь необходимо не просто говорить о примирении, а четко констатировать, что постановления Большого Московского Собора были серьезной ошибкой. Церковная реформа, запрет старорусской и переход на новогреческую традицию не имели достаточных оснований. И уж тем более не имелось оснований для репрессивной политики, которая явилась инструментом воплощения реформы, принуждения к ней. Нам недостаточно просто сказать, что мы больше не проклинаем старые обряды, а перед этим почему-то 200 лет проклинали. Нужно прямо заявить, что анафема и все деяния Большого Московского Собора были ошибкой, как и вся антистарообрядческая политика последующих лет была ошибкой.
Надо также признать, что у людей, которые защищали православную традицию, были все субъективные основания считать, что речь идет об очень серьезном отступлении от веры, а не о простом споре об обрядах. Я недавно дискутировал со своим православным коллегой-богословом. Он говорил:
Это же раскол, причина которого — обрядоверие, старообрядцы откололись от церкви из-за второстепенных вещей, обрядов...
Я ответил:
Это с твоей точки зрения обрядоверие, а с их точки зрения ситуация виделась иначе.
Даже в наши дни трудно представить, что под чьим-то внешним влиянием, безо всяких на то оснований, можно взять и изменить Символ Веры, сменить основополагающие и всем привычные церковные обряды, в частности крестное знамение.
Даже в ХХ веке у греков произошел раскол по вопросу о календаре, хотя он менее существен чем те, из-за которых шли прения в XVII веке. И уж совсем серьезным становится положение, когда реформаторы говорят:
Если вы с нами не согласны, то вы еретики, мы вас отлучаем от церкви, если вы придерживаетесь прежней традиции.
Так вот, Большой Московский Собор поставил всех перед жестким выбором: «Либо вы еретики, либо мы еретики». Логически так и получалось, то есть ересь либо на одной, либо на другой стороне. И понятно, что русские православные люди, которые столетиями жили в этом старом обряде, заняли совершенно обоснованную позицию: правда со старым обрядом, а значит еретики — вы. Кстати, сейчас уже никто не апеллирует к устаревшей апологетике XIX века, утверждавшей, что церковные обряды на Руси были испорчены. Уже достоверно доказано, что обряды изменились не в древнерусской, а в новогреческой церкви, в том числе при довольно странных обстоятельствах и под довольно сомнительным влиянием. В частности, на Востоке действовали такие фигуры, как, например, патриарх Кирилл Лукарис, оказавшийся по исповеданию веры практически протестантом. И в этой ситуации, ситуации враждебного, сомнительного с православной точки зрения окружения, защита старого обряда стала защитой самой веры. И она была защитой, абсолютно оправданной догматически.
И не случайно, конечно, что огромная часть русского народа вопреки даже гонениям устояла в старом обряде, даже будучи отвергнута реформированной Церковью. В моей личной генеалогии есть связь с этой темой. С одной стороны, у меня была бабушка старообрядкой одного из безпоповских согласий. Ее родители жили в Кургане, и она рассказывала, как ее в детстве пороли за то, что она купила на базаре «мирские» ложки. В наследство от нее мне осталась пара старинных икон. Но уже отца моего она понесла крестить в патриаршую церковь. Атмосфера советских гонений на всех православных вынесла значительную часть старообрядцев в патриаршую церковь, о чем, впрочем, я не жалею. С субъективной точки зрения, мне для себя было бы трудно признать, что в синодальной ли церкви, в старообрядческой ли были еретики, а не православные, и кто-то из них не был с Богом. Древняя церковная история, история раздоров и расколов первого тысячелетия, очень часто показывает, что православие остается в разных конфликтующих группах в Церкви. Вопрос в том, по какой конечной формуле состоится завершение этого противостояния.
И мне кажется, что такой конечной точкой было бы признание старого обряда в Русской Православной Церкви общецерковным. Без лишнего фанатизма, разумеется, чтобы у нас еще не образовался раскол троеперстников и т.д. Но как декларация, как поступательное возвращение к старой русской традиции, сперва на архиерейских богослужениях, на службах в храмах, где умеют и хотят служить по старому обряду.
Старый обряд должен стать не просто условно дозволенным к употреблению, а наоборот, — провозглашен образцом церковного благочестия.
Я считаю, что РПЦ должна стремиться именно к единоверческому варианту и отказаться от схоластического, псведозаконнического отношения к старообрядцам. Такое отношение неправильно и несправедливо, поэтому объективно надо признать, что эта часть русского народа вопреки серьезной ошибке царя, иерархии, священства, вопреки стараниям прозападных, компрадорских элит устояла в истине.
К сожалению, в этой истине старообрядцы не смогли сохранить иерархическую организацию. Может быть, если бы была старообрядческая иерархия, сохранилась бы со времен раскола, было бы гораздо проще решить вопрос церковного примирения. Однако сохранению дораскольной старообрядческой иерархии помешали террористические методы принуждения к реформам. Они же всем доказали, что речь шла не об истине, а о ломании Святой Руси через колено. И Русь в какой-то момент была надломлена, все увидели, что на полтора столетия произошло полное отчуждение России от своих корней, от православия, от русского традиционного быта.