В течение всей истории человечества люди определяли социальный статус друг друга по тому, во что они одеты. Но теперь бедные и богатые выглядят практически одинаково. А значит, нам нужны новые критерии оценки успешности и благополучия.
Каждый раз, когда я прохожу мимо новых кварталов с шестнадцатиэтажными домами и квартирами по 25 квадратных метров, поражаюсь: откуда во дворах этих курятников так много новых машин? А откуда у развозчика пластиковых окон или мерчендайзера макаронной фабрики ботинки Caterpillar? Почему продавец сетевого магазина ходит с айфоном, а молодой торговый представитель фирмы по производству БАДов ездит на машине за полмиллиона?
Не узнать миллиардера
Отличить на глаз бедного от состоятельного сегодня нельзя. Богача ещё как-то можно вычислить, а вот с бедняками дела обстоят хуже. Человек самого скромного достатка может ездить на лексусе стоимостью в пять его годовых зарплат, носить брендовые вещи и иметь флагманский смартфон.
Люди всё более уравниваются в потреблении. Финансовый разрыв между бедными и богатыми увеличивается, а вот разрыв в потреблении сокращается. Кроме того, многие предметы супер-роскоши, такие как яхты и дворцы в тропиках, скрыты от глаз. И, наконец, публичная демонстрация богатства выходит из моды. Сегодня миллиардер может ходить в потёртом твидовом пиджаке и старых оксфордских ботинках. А то и вовсе в обычной футболке и кедах, как Цукерберг или Дуров. А вот бедняки, наоборот, носят брендовые вещи.
В Европе, Северной Америке этот процесс начался раньше, чем у нас. Жёлтая пресса на Западе обожает откровения очередной уборщицы или работницы паба, которая влюбилась в простого парня и не сразу поняла, что он принц, лорд или известный певец. Например, такая оплошность произошла когда-то с восемнадцатилетней Екатериной Ивановой, не признавшей в новом поклоннике звезду и миллионера Ронни Вуда из The Rolling Stones. Закрутила роман, не успев понять, с кем встречается. Другая россиянка в грубой форме отказала в свидании, как ей показалось, неудачнику, а это был один из топ-менеджеров IKEA.
Подобный конфуз часто случается с выходцами из СНГ. В благополучных странах люди выглядят примерно одинаково, одеваются хорошо и ездят в основном на приличных машинах. Местные могут отличить богатых, а наши эмигранты — нет. Они ещё не усвоили новые критерии.
Смотрите на зубы!
Сегодня, когда кредитные деньги сделали доступными новые автомобили, интернет подарил каждому возможность дёшево путешествовать, в стоке и секонд-хенде продают любые бренды, а китайские подделки сумок и обуви делаются филигранно, отличить состоятельного человека можно по тому, сколько вложили в него самого.
В первую очередь — по зубам, волосам, коже. Человек с достатком, а тем более выросший в состоятельной семье, всегда будет ухоженным. У него здоровые ровные зубы, густые блестящие волосы, чистая кожа. Что бы ни говорили сторонники общества равных возможностей, но хорошее питание, да ещё в нескольких поколениях, накладывает отпечаток на внешность человека и во многом определяет его будущее. Как и отражается на нём плохое питание, недоедание матерей и бабушек. Также оставляют на человеке след хорошая медицина и культура заботы о здоровье. О здоровом образе жизни, вреде лишнего веса и опасности фастфуда сначала узнали богатые, а не бедные. У последних до недавних пор на здоровую жизнь не было денег.
Помню, как появились в России чарующие слова «голливудская улыбка». Тогда все думали, что это металлокерамические зубы. «Она сделала себе голливудскую улыбку», — говорили о богачах. Каково же было моё удивление, когда я наконец попала в Западную Европу и США и увидела, что хорошие зубы у них не вставные или наращённые, а свои!
Кстати, именно по зубам и коже наших эмигрантов безошибочно узнают в Европе: зубы у наших плохие либо искусственные. Ведь даже если человек из небогатой семьи выбился в свет, ему не всегда под силу скрыть следы прошлого. В нашей стране уже появились поколения, в которых достаток семьи можно вычислить по улыбке: сравните детей из хороших столичных школ c детьми с рабочих окраин провинциальных городов. У москвичей зубы здоровые, прикус вовремя исправлен брекетами.
Если у вас маленькие дети, о том, в каком достатке они выросли, через 15–20 лет будет свидетельствовать их внешность. Низкая бытовая культура, плохое питание, бедность, пережитые в детстве и юности, обязательно проявятся. Так, безошибочно станут узнавать в будущем тех, кто сегодня, ещё малышом, ест много сладостей, мучного, фастфуда. Эти люди вырастут полными, мешкообразными, многие станут диабетиками. Заметьте, что сегодня газировку, чипсы, соки в коробках и дешёвые сладости покупают бедные и/или низкокультурные семьи. В том числе и потому, что у тяжело работающих родителей нет сил и времени контролировать доступ детей к вредной еде. А вот жители дорогих кварталов Москвы, уверяю вас, внимательно следят за тем, что ест их ребёнок.
Цениться будут не машины, а хорошая речь и эрудиция
Но даже если дети из неблагополучных семей вырастут стройными и здоровыми, их всё равно быстро вычислят. По речи, образованию, элементарной культуре. Сегодня богатых от бедных, образованных от необразованных тоже можно отличить, но бедные и необразованные пока имеют возможности маскироваться. Тот же новый лексус в кредит, последний смартфон, хороший костюм или кроссовки из лимитированной коллекции, купленные с рук, добавляют человеку очки — его автоматически воспринимают более благополучным, чем он есть.
Скоро это пройдёт. Ещё в 1980-е собственная машина в нашей стране сама по себе означала принадлежность к высшему сословию. В 1990-х она стала признаком лишь наличия денег, а теперь перестаёт сообщать о владельце что-либо вообще. Когда вы видите человека, выезжающего из автосалона на новой машине, вы не можете достоверно сказать, какой у него доход, есть ли у него собственное жильё и учился ли он в университете.
Дальше — хуже! Люди станут ездить на чём угодно, многие откажутся от машин. Одеваться будут примерно одинаково. Внешне люди поделятся на стройных, ухоженных и на толстых, нездоровых. В определении их социального статуса, веса в социуме и общего, в том числе финансового благополучия большую роль будет иметь образование, умение вести себя. Такие критерии оценки личности, как обученность музыке, знание языков, манеры, качественное образование, снова станут важными. Говорю «снова», потому что в минувшие почти тридцать лет эти показатели ушли на дальний план. Старые социальные лифты рухнули, а в новые заскочили совсем другие люди.
Но всё возвращается на свои места. Люди прекратят судить друг друга по происхождению и цвету кожи, но станут обращать внимание на образование, эрудицию, манеры. Других действенных критериев быстрой оценки реального социального статуса человека не будет.
Представьте, что за девушкой ухаживают два парня. Оба в футболках Diesel, лимитированных кроссовках и на новых машинах. Как узнать, кто из них живёт в кредит и скрывает плохую работу, если оба выглядят здоровыми, а идти в гости и проверять, в каких условиях парни живут, пока не хочется? По культурному багажу. Тот, у кого чистая речь, хорошие манеры и прекрасный английский, наверняка окажется более успешным. Потому что такой человек имел в жизни заведомо лучшие стартовые позиции, чем тот, кто в детстве разговаривал с набитым ртом, громко чавкал и вместо изучения языков резался в компьютерные игры.
Когда ваш ребёнок вырастет, его будут принимать не по одёжке или машине, а по тому, что вы в него сегодня инвестировали. Следите за его здоровьем и питанием, за его привычками, прививайте хорошие манеры, не оставляйте играть на планшете, а занимайтесь с ним: учите, играйте, читайте. И, конечно же, копите на хорошее образование. Его ценность в эпоху онлайн-занятий и открытых университетов лишь вырастет. Чем больше появится людей с дипломами интернет-курсов, тем престижнее будет считаться очное обучение в одном из ведущих вузов. Потому что это образование станет дорогим и, следовательно, окажется привилегией состоятельных.
Так что копите деньги. Не крадите у ребёнка будущее — вкладывайте в него сейчас. Встречают теперь по зубам, а не по одёжке.
Приезжие и туристы часто подражают петербургскому сленгу, чтобы казаться местными. Однако далеко не все слова пришли в язык петербуржцев из светских салонов, и употреблять их в приличном обществе нежелательно.
Парадные — во дворцах, а не в хрущёвках
Нередко человек, вернувшись из поездки в Петербург, привозит оттуда диковинные для остальной России слова типа «поребрик», «парадная», «булка». Особенно этими словечками, а еще «Финбаном» и «Васькой», любит щеголять провинциальная мелкая культурная элита, вроде начинающих художников и музыкантов. Они всегда спешат подчеркнуть, что за две поездки на Белые ночи стали с Петербургом на «ты».
А уж если такой человек поселился в Петербурге — уже через неделю он заговорит «как петербуржец».
Проблема в том, что не все петербуржцы говорят правильно.
Возьмём, например, «поребрик» и «парадную». «Поребрик» — это не бордюр, а тип бордюра, образующий выступ с обеих сторон. Проще говоря, о бордюр можно споткнуться с одной стороны, о поребрик — с двух. Называть наши обычные бордюры «поребриками» неправильно. И образованные люди так не говорят.
Как не говорят про любой подъезд «парадная», потому что так раньше называли расположенный с улицы вход для гостей и экипаж. То есть, парадный вход, крыльцо или парадную же лестницу. Сенатор в свой дом на Английской набережной входил через парадную, а вот какой-нибудь подпоручик или учитель пробирался в комнаты через подъезд. Вход в дома большинства не только петербуржцев, но и россиян, называется именно подъездом. В крайнем случае — лестницей. Чёрной. Но не парадной. Выражение «чёрная лестница» применительно к подъездам современных многоквартирных муравейников в Петербурге как раз существует, но употребляет его лишь самая закаленная интеллигенция.
Не петербуржцы, а скобари
В Петербурге много и просторечных диалектизмов, которым любят подражать приезжие. Здесь считают «булкой» любой белый хлеб. А сахар называют «песком». «Передайте-ка мне песочка!», «У вас чай уже с песком?» — такие фразы не редкость не только на домашней кухне, но и за деловым ужином. В ответ всегда хочется принести для сахарницы отборного песка. Чтобы уже искоренить эту привычку. Благо говорят так лишь в народе. «Песка» вместо сахара или «парадной» в значении подъезда у академика Лихачёва не встретишь.
«Псковский да витебский народ самый питерский» — была в конце XIX века такая поговорка. И по ней понятно, какие наречия пополняли язык петербуржцев. Именно на Псковщине, стране скобарей, в которую сегодня включены и некоторые районы старой Витебской губернии, можно услышать «песок», «булка», а также популярные в Петербурге «сморода» и «мешок» вместо пакета.
Пролетариат в десятом поколении
Петербуржцы очень любят сленг. BMW у них — «бомба». Маршрутка — «тэшка», одноподъездный дом — «точка» или «точечный», проездной билет — «карточка». Совсем уж вопиющи петербургские «кура» и «греча». Эти последние два слова расползлись по всей стране и, того гляди, попадут в словари. А ведь и «кура», и «греча» — это разговорные слова.
Но не все слова петербуржцев стоит перенимать. Например, «Финбан» вместо Финляндского вокзала появился еще при царях, однако не напрямую от немецкого Bahn — «поезд», и не от финнов пошло это слово, а через блатной жаргон.
В Петербурге любят уменьшительные формы, но употребляют их избирательно. Станцию «Технологический институт» с толпами студентов они называют «Техноложка», грязный рынок в Апраксином дворе — «Апрашка». Это нормально. А вот «Васька» вместо Васильевского острова и «Таврик» вместо Таврического сада уже считается сниженным, разговорным. Местные приличные люди так не говорят, зато очень любят эти слова приезжие. Они будто спешат подчеркнуть, что уже обжились и с городом теперь запанибрата.
Петербург — город, безусловно, культурный. По части культуры он даст фору Москве и любому другому российскому мегаполису. Однако много в Петербурге и рабочего класса, маргиналов, выходцев из деревень. Рабочие окраины Петербурга — это районы, где пролетариат концентрируется уже почти 300 лет. Никакие жители Бирюлёво или Бибирево не сравнятся с потомственными пролетариями Выборгской стороны.
Поэтому местные народные топонимы любого культурного человека в основном заставляют плакать. Вот для примера слова, отражающие и уровень культуры, и степень безвкусицы петербургского сленга:
Купчино — «Чукчино»
Удельная — «Уделочная»
Сортировочная — «Сортир»
«Бухарестская» — «Бухашка»
Канал Грибоедова — «Грибанал Каедова»
Сосновый Бор — «Сосняк»
«Электросила» — «Эректосила»
США — «Слышен Шум Аэропорта» — м. «Московская»
СССР — «Самый Самый Сраный Район» — м. «Купчино»
ФРГ — «Фешенебельный Район Города» — центр
ГДР — «Гражданка Дальше Ручья» — севернее Муринского ручья
Петербург - родина гопников
Среди современных сленговых топонимов мало действительно остроумных названий. Одно из них — «четыре дурака». Так называют район между четырьмя проспектами: Энтузиастов, Ударников, Наставников, Передовиков. В основном же городской сленг уныл и больше напоминает жаргон гопников.
Неслучайно слово «гопники» — петербургское. Вероятно, оно произошло от ГОП — Городского общества призрения, открытого еще до революции в здании современной гостиницы «Октябрьская». В ГОП помещали мелких хулиганов из числа детей и молодежи. После 1917 года ГОП переименовали в Городское общежитие пролетариата.
Петербург, вопреки романтическим мифам, это город рабочих и недавних крестьян. Многие из них стали маргиналами. Такие люди особенно склонны к употреблению разговорных слов и сленга, который с радостью выдумывают. Подражать им не стоит. Ничего хорошего, кроме «булочной» вместо «булошной», в петербургском языке не осталось: там почти один лишь сленг, диалектизмы и жаргон гопников.
Источник: https://storia.me/ru/@anastasiyamironova/estestvennye-lyudi-22slwb/vstrechayut-teper-po-zubam-a-ne-po-odezhke-1oa7p1