Как же звали этого? Как его там? Камсут, Самгун?Самсунг?Самгин? Никак не мог запомнить этой фамилии, очень не привычна она. Особенно в соседстве с кнутом; - рождается диссонанс, Кнут-то и по-русски кнут. А вот фамилия - как его там?..
Нужно чем-то зарабатывать на хлеб. Но все попытки найти какую-то работенку терпят крах. Меж тем, последние деньги кончаются. Платить за квартиру нечем, и герой пускается шляться по улицам. Все мысли сводятся к тому, как бы утолить сосущее чувство голода. Герой закладывает все вещи, которые только можно заложить. Такое положение превращает его в ненормального, в нервного и непредсказуемого типа. Он ежечасно совершает какие-то выходки, то дерзкие, то неподдающиеся рациональному объяснению. Вот вам фабула сего сочинения. Как такового сюжета здесь нет. Голод сохраняется на всем протяжении романа. Но, несмотря на такую бессобытийность, чтение, в общем-то, занятное.
Голод это твердая четверка. Вы не пожалеете о том, что его прочтете, однако ж, не думаю, что у вас по этому поводу возникнет особый восторг. Из слабых моментов романа я б выделил его отвлеченность от деталей, там, где они совершенно необходимы. В частности, Кнут Гамсун пишет от лица героя, что сочинил блестящий, превосходный фельетон, нам, читателям, конечно, хочется узнать, чем он так блестящ и превосходен. Но этого мы не узнаем. Причиной такой отстраненности является формат романа - это воспоминание. Все в голове несколько выцвело, остались лишь общие очертаний и минимум деталей. Есть и такая слабость - Кнут отчего-то называет мысль глубокой, хотя никакая она не глубокая. Ну и так далее, не буду критиканствовать по дешевке.
А теперь к наиболее важному и интересному, на мой взгляд. С первых страниц мы наблюдаем удивительную схожесть с Достоевским. Вот вам вырезки:
«пустая комната, где половицы стонали от каждого моего шага, походила на трухлявый, отвратительный гроб»
«сегодня начну писать статью о роли преступлений в будущем, или о свободе воли»
«Мысли мои приняли причудливый ход, я почувствовал, как мною овладевает странное желание напугать эту даму»
«Но вдруг меня ожгла боль от удара кнутом по уху, и шляпа слетела с головы»
«Да, но что же мне делать? – говорю я наконец самому себе. И несколько раз топаю ногой, повторяя: – Что же делать?
Какой-то случайный прохожий говорит мне с улыбкой:
– Попросите, чтобы вас арестовали.»
Сходство настолько очевидно, что нередко говорят либо о плагиате, либо о сильном влияние Достоевского. Мне думается все же, что тут влияние не Достоевского, а среды. Примерно та же среда рождает тех же людей с теми же самыми мыслями. Гамсуна даже обвинили в откровенном воровстве, когда вышла его новелла "Азарт", некоторые отрывки оттуда были почти идентичны "Игроку". Однако русского он не знал, а переводов на английский или норвежский тогда еще не появилось, так что Гамсун не в состоянии был прочесть "Игрока". Это еще раз свидетельствует о схожем образе мысли. Однако, в сравнении с Достоевским, Гамсун смотрится слабо. Он более поверхностный, менее разнороплановый писатель. В сущности, это такая норвежская проекция Достоевского. Достоевский на минималках. Дело тут не только в масштабе таланта, но и в родном языке художников. Язык в значительной степени формирует мышление. Русский. Его простор. Его свобода. Его полифония. Слышал я от некоторых западников, что надобно провести языковую реформу - устранить этот грамматический хаос. Это звучит нелепо, однако ж имеет свои основания. У нас ударения падают на разные слоги, слова располагаются в том порядке, в каком им вздумается, нет у нас единого звучания. Естественно, такой бардак языка, на котором мы думаем, рождает бардак в стране, также естественно, что его изобилие рождает истинные подлинники литературы. Вот, положим, английский язык. Представьте себе героя Достоевского, Толстого, Пастернака с именем Боб, Джек, Джон, Оскар? Это смотрелось бы комично. Английская литература проста, элегантна, но не глубока. Сколько мыслей может вместить в себя имя Джон? Сколько может быть в нем противоречий? Он человек однозначный как однозначно его имя.
Но вернемся к «Голоду». Все же он не полная копия сочинений Федора Михайловича, есть в нем и свои интересные моменты. Писал я вот, хотел привести, то что привел, и вспомнил, что и такое было у Достоевского. Герой голода постоянно врет, делает это совсем искренне и забавы ради прямо как генерал Иволгин. То он придумывает какого-то важного господина и просит извозчика отвезти к нему, то представляется журналистом, то вешает старику лапшу на уши, рассказывая небылице о таком-то человеке, живущем в таком-то доме. Во всем этом много игривости, что доставляет удовольствие.
Подведем итог. Если вы перечитали всего Достоевского, и решили найти что-то похожее, то «Голод» ваш запрос удовлетворит. Несмотря на все сказанное выше, роман имеет и свои яркие места, очень врезающиеся в память. Да и в целом атмосфера постоянного скитания, выброшенности, непрерывной нужды у вас останется в голове, как пережитая жизнь, как мир, в котором вам довелось побывать.
Напоследок вот вам еще отрывок:
«Она считала меня слишком уж порядочным человеком, это меня сердило и оскорбляло; я приосанился, набрался смелости и взял ее за руку. Но она преспокойно отняла руку и несколько отодвинулась от меня. Это опять лишило меня смелости, я устыдился и стал смотреть в окно. Все равно я был жалок, мне не следовало так много мнить о себе. Другое дело, если б я встретил ее раньше, когда я еще был человеком, в лучшие дни, пока дела кое-как шли. Я упал духом.
– Вот видите! – сказала она. – Видите, как легко с вами справиться, достаточно лишь едва заметно нахмурить лоб, чуть-чуть от вас отодвинуться, и вы сразу конфузитесь».
P.S. Пока писал текст, выучил все таки фамилию этого норвежца.