Среди молодых летчиков-штурмовиков Балтики первого года войны лейтенант Виктор Безруков почти ничем не отличался от своих однополчан. Среднего роста, с пристальным, живым взглядом глаз, с тонкими «кавказскими» усиками, малоразговорчивый, он долгое время походил на новичка — не ввязывался в споры. Пристроится где-нибудь в углу палатки и слушает. Летал охотно, но о впечатлениях у него и слова не вытянешь.
Однако в полете он совсем другой. Об этом мне не раз говорили командиры эскадрилий и летчики-напарники. Только не везло ему в те дни. Кто-то и дал ему прозвище — «невезучий».
Во всяком случае Безруков заставил о себе говорить довольно скоро. Как бы там ни было, он не отставал от опытных пилотов, участвовал во многих операциях по штурмовке врага.
Вместе с Антоном Карасевым он совершил налет на колонну вражеских танков. Над самой целью на них напало двенадцать «мессершмиттов». Семь из них отделились и атаковали Карасева, а пять ринулись в лобовую на Безрукова, пытаясь оторвать его от ведущего. Струи пуль и снарядов врезались в фюзеляж и плоскость, разбили бронестекло.
Безруков почувствовал острую боль в плече, правая рука перестала повиноваться и беспомощно повисла. Летчик успел взять управление в левую руку. Он вывел самолет на цель и точно сбросил огневой запас на танки. Только теперь он почувствовал, как по лицу потекла горячая кровь и залила глаз.
Оторвавшись от преследователей, Безруков маневрировал среди зенитных разрывов. На бреющем он появился над своим аэродромом и нажал на кнопку выпуска шасси ... Но что такое? Шасси не выпускается... Еще минута-две и самолет плюхнется на землю. Здоровой рукой с большим трудом Безруков выпускает шасси аварийно и производит посадку.
Больше он ничего не помнил — потерял сознание. Окровавленного летчика вынули из кабины и отправили в госпиталь. Ему сделали срочную операцию, извлекли осколки из тела ...
Только через несколько месяцев он вернулся в свою часть и снова стал летать вместе с боевыми друзьями, защищая город Ленина.
Бои не ослабевали. Каждый летчик, каждый самолет считались на вес золота. Оправившись после ранения, Безруков ходил на боевые задания почти все летные дни. И вдруг однажды его самолет не вернулся. Участвовавшие с ним в полете сообщили: «Безрукова сбили». Так все и посчитали.
Однако на другой день на аэродром въехала автомашина.
— Принимайте, ребята, кажется ваш, — сказали прибывшие моряки и, придерживая летчика, помогли ему сойти с машины.
Это был Безруков. Друзья осторожно доставили его в санчасть, и только там, несколько позже, узнали мы о том, что произошло во время штурмовки.
Нанеся удар по скоплению гитлеровцев на дороге от Нарвы до Кингисеппа, Безруков вместе с ведущим стал отходить от цели. В этот момент их перехватили вражеские истребители. Штурмовики вошли в облачность и тем спаслись от атак. Но, выйдя из облачности, они попали под зенитный огонь. На самолете Безрукова разбило винт, машина едва поддавалась управлению, быстро теряла высоту.
А тут еще появились два «хейнкеля». Они открыли огонь и нанесли новые повреждения нашему штурмовику (позднее, когда самолет находился уже на аэродроме, мы насчитали в нем двадцать шесть пробоин). Осколком ранило и летчика. Превозмогая боль, Безруков перетянул через вражеские позиции, сделал вынужденную посадку и потерял сознание.
Когда пришел в себя, он с трудом открыл фонарь, осмотрелся и прислушался. Где-то недалеко слышался гул орудий да пулеметный треск — значит фронт рядом. Безруков достал компас, взглянул на карту и определил место своей посадки. Все ясно — здесь линия фронта! Наши войска близко, надо двигаться к своим — на север.
Все тело ныло от боли. Но терять время нельзя. С трудом перевалившись через кабину, Безруков вылез на плоскость, а затем опустился на землю. Осторожно переступая через канавки и сухой валежник, он добрался до леса. Четыре долгих часа двигался, поминутно отдыхая и перевязывая себе раны Когда спустились сумерки, передвигаться он уже не мог и полз на животе. Боль и усталость взяли свое. У поваленного дерева он заснул.
Тут утром его и нашли моряки, делавшие обход своей территории. Они-то и доставили Безрукова в авиаполк.
— Везучий ты, парень, — сказал один из моряков.
Точно такое же слово услышал Безруков, когда он снова появился в строю, вылечившись от ран.
Как только зажили раны, он попросил командира:
— Не откажите, хочу получить задание, хочу летать...
— Ты еще подлечись, не спеши, — пытался отговорить командир.
— Я уже здоров, спросите врача, — уговаривал Безруков. Прошло еще несколько дней и врачи разрешили ему полеты.
Надо было видеть его радость и пыл, с каким он отправлялся тогда в полеты!
Но случилось так, что из одного полета Безруков опять не вернулся. Его вновь подбили вражеские истребители. Как и прежде, он вынужден был выходить из весьма сложной обстановки, чтобы спасти себя и самолет. На изуродованной машине он все же добрался до своей территории и сумел произвести посадку, доложить о выполнении задания.
Снова госпиталь, снова лечение и... документ о запрещении полетов.
Несколько месяцев пролежав в госпитале, Безруков вернулся в полк. Трижды сбитый, он опять просился на фронт.
Я встречал командиров и спрашивал о Безрукове:
— Как там «невезучий»?
— Почему «невезучий»? — переспросил меня Карасев, зная, кем я интересуюсь. — Жив, здоров Безруков, по-прежнему летает. Он же «везучий».
Десятки боевых вылетов совершил Виктор Безруков в рядах балтийских летчиков, помогая громить врага. Бои закалили его, сделали мужественным, отважным воином.
Из воспоминаний военного корреспондента Л.Ряховского.
Если Вам понравилась статья, жмите палец вверх и поделитесь ей в соцсетях. Спасибо!