Так протекали мои юношеские годы до 7 лет с 1905 по 1912 год.
За эти годы я втянулся и полюбил по настоящему радость и ощущение физического труда в поле, жлма, в саду, на огороде.
За все эти годы, наравне с трудом я не переставал расставаться с книгой. Книги были моим любимым развлечением. Читал я их с увлечением, упоением, можно сказать запоем.
Много времени занимала улица.
Ох, эта улица! Во все времена эта улица занимала многие умы и старых, а тем более молодых.
Сейчас улица, особенно в городах, приобретает отталкивающее, подозрительное отношение к ней, являясь как бы рассадником и распространителем всяких низких побуждений и отрицательных взглядов, а иногда и сборища разных темных элементов, толкающих на преступные поступки.
Но в то время у нас улица была в полном смысле настоящим развлечением полным всякого рода настоящего, здорового, чистого, неподдельного веселья, смеха, задора, шуток, самобытной изобретательности и полной независимой самостоятельности.
Каждый старался внести свою долю остроумия, изобретательности, но все это делалось в тактической и пристойной форме т.к. ценилась и ограждалась девичья скромность и никаких грубых вульгарных выходок и явлений не допускалось.
Оно презиралось, т.к. было проявлением своей некультурности и невоспитанности и недостаточных умных способностей.
Я, например, был самобытный балалаечник и часто под мою балалайку шло самое залихватское плясание. Или пел я многие куплеты вычитанные мною из книжек и запоминавшиеся с изумительной памятью сохранившиеся до настоящих дней. Многие из них я пел и впоследствии на свадьбах, гулянках и просто иногда в дружеских собраниях. Шли хороводы, песни, игры.
Особенно большим вниманием и любовью пользовались песни. И что это были за чудные песни! Плавные, мелодичные, задушевные, хватающие за сердце и пленяющиие душу человека. Начинались они обыкновенно двумя-тремя девушками или парнями, но потом, постепенно к ним присоединялись и все остальные и песня росла, крепла, ширилась разливаясь широким вольным потоком далеко вокруг и в тихие, лунные, весенние вечера была слышна в соседних хуторах за полторы-две версты.
Как зачарованные стояли ингда у ворот и старики и пожилые слушая чудные, волшебные напевы этой ночной песни улицы.
В первой своей тетради я уже частично описал эту улицу в статье "Курский парень" и "Полтавские парни", и внастоящей тетради в статье "Духовная жизнь крестьян".
И вот, как бы ты ни был за день изморен работой, как бы ни был утомлен и как бы поздно ни явился с поля, но после ужина как рукой сняло уже твою усталость, уже почувствовал прилив бодрости, энергии и тебя невольно потянуло уже туда, на улицу.
Мне и сейчас еще на 65-м году жизни как живая чудится эта улица.
Представьте себе, весенняя, майчкая, теплая, тихая, лунная ночь. Лунный свет заливает хутор, сады своим волшебным чарующим светом. Воздух наполнен благоухающим запахоом цвктов садов. Слышны трели соловья.
Но вот среди хутора на уличной дороге собралась молодежь и началась художественная их самодеятельность.
Впоследствии я часто сравнивал эту самодеятельность во время начавшейся сплошной коллективизации в 1930 году.
Тоже в клуб собирали молодежь и устраивали вечера самодеятельности, но уже было не то совсем. уже не было той инициативы, находчивости, удали, предприимчивости.
Все сковывала казенная обстановка. Во всем натянутость, вялость, безинициативность, чувство стеснения, неловкости проявлялось в каждом.
Выступал иногда и я с своими юмористическими рассказами.
Но было уже не то.
По-видимому здесь и оправдалась поговорка "На зеленой ветке птичка распевала, в золоченой клетке птичка замолчала".
Нисколько я не имею в виду идеализировать улицу и охаивать клуб, но я освещаю то, что было в действительности.
Гульба на улице продолжается далеко за полночь, а иногда и до самого рассвета и, придя домой на рассвете, уже для сна у тебя остается не больше час, два.
А утром рано снова включайся в работу и ту уж невольно чувствуешь усталость, разбитость, расслабленность во всем теле.
А то иногда и спать завалишься где-нибудь.
Смотрели-смотрели на это дело мать с отцом и решили меня женить, прекратив этим мои вольные гулянки.
Почему я говорю сначала мать, а потом уже с отцом?
Отец в этом не имел такого чуткого наблюдения за мной. Мать же чутко следила и наблюдала мое увлечение улицей, вот почему она первая и приняла решение меня женить, и предложила свое решение отцу.
Итак, было принято решение меня, восемнадцатилетнего парня,женить.
Было это в 1912 году.
Это был полный расцвет моих сил, здоровья, бодрости, энергии, жизнерадостности и работоспособности.
И другая причина была та, что нужна была в хозяйстве хорошая работница помощница матери, т.к. сестра Аксютка была уже тоже скоро на выданьи.
Так завершился и окончился мой жизненный путь юношества и начался новый этап взрослости и самостоятельности уже взрослого мужчины.
Вот об этом и продолжим нашу повесть.
Еще живя на хуторе Кугоейском мы молодежь в ночь под Новый год часто гадали кто куда выйдет замуж или где будет искать невесту.
Кидали сапог через хату. Куда упадет носком сапог там и искать тебе невесту. И мне падал сапог носком на запад.
Конечно, это было все шуточное, ребячье дело, но оно впоследствии так и сбылось, что на западе пришлось искать мне невесту.
И, вообще, случай это в жизни человека? или "судьба" его?
Дело в том, что в то время к бракам относились весьма серьезно.
ПРЕДЫДУЩАЯ --- СЛЕДУЮЩАЯ
Понравилась статья, подписывайтесь на канал и ставьте класс,делитесь в соцсетях и статей будет больше.