Государство является органом, которому общество поручает производство общественных благ и контроль за уровнем удовлетворения потребностей общества в таких благах. Государство в этом случае может быть представлено любым органом общественного управления на федеральном или местном уровне, которому предоставлено право принимать решения регулирующие деятельность экономических агентов.
Задачи такого органа сводятся к тому, чтобы свести к минимуму потери общества от провалов рынка, добиться максимального снижения трансакционных затрат. За столетия существования экономики рыночного типа накопился богатый опыт решения подобных вопросов.
«Лечение» болезни монополизации проводится на базе антимонопольного законодательства, путем стимулирования развития малого бизнеса, инноваций и государственного контроля за деятельностью монополий.
Проблемы несовершенной информации решаются с помощью мер по защите прав потребителей, авторских прав и контроля за рекламной деятельностью.
Мобильность трудовых ресурсов обеспечивается при помощи программ повышения профессиональной подготовки и переподготовки кадров, системы льгот и кредитов на получение образования и т.д.
Решение проблем отрицательных внешних эффектов может быть найдено в трансформации внешних эффектов во внутренние. Смысл этого действия заключается в том, чтобы частные предельные затраты (выгоды) приблизились к соответствующим социальным предельным затратам (выгодам). Очевидно, это непростая задача, состоящая из многих этапов.
Так, например с летучими мышами из Екатеринбурга, если бы некий общественный орган рассчитал ущерб, нанесенный жителям города в результате действий неосторожных туристов. Для выполнения следующего этапа решения задачи экономическая теория имеет в запасе, как минимум, два варианта.
Первый вариант предложил А.Пигу. Он состоит во введении специального корректирующего налога на потребителей или на производителей экономических благ, из-за действий которых, появляются социальные затраты. Ставка налога должна быть такой, чтобы собранная в результате сумма покрыла все потери жителей города. Но, здесь возникают новые проблемы.
Во-первых, нужно решить вопрос, кто этот налог будет платить. Пещеры с мышами располагаются на территории заповедника. Значит, это может быть его дирекция. Но это, по всей видимости, будет несправедливо, так как директор заповедника туристов специально в пещеру не звал. Да и доходов таких у заповедника нет, с которых налог можно было бы платить. Это - государственная организация, сама живет за счет бюджета. Общественность снова будет недовольна.
Непонятно также, как можно брать налог с туристов. Каким образом и где? В пещере? На вокзале? В магазине, который продает туристическое снаряжение?
Во-вторых, если представить, что кто-то каким-то образом этот налог собрал, возникает другая проблема. Каким образом следует компенсировать нанесенный ушанами моральный и материальный ущерб? К тому, же о них самих (о мышах) тоже надо позаботится. Значит нужно создавать новый общественный орган, который будет заниматься решением и этих проблем. Но известно, что на общественных началах конкретные экономические задачи решаются не самым лучшим образом.
Второй вариант к проблеме предложил Р.Коуз. Главным в подобных ситуациях он считал вопрос о правах собственности. Если они будут четко определены, то собственник сам должен решать выгодно ему получать благо и при этом платить по социальным счетам или нет. Так, одно из решений проблемы, возникшей в Екатеринбурге, согласно рекомендациям Коуза могло бы заключаться в том, что руководство заповедника сдает пещеру в аренду коммерческой фирме (в ином случае - продает), но с условием, что все ушаны останутся на месте и экология и местные жители не пострадают. А собственник (пусть и частичный, но с четко определенными правами) сам разберется и с летучими мышами, и с туристами.
Р.Коуз вел теоретический спор с А.Пигу на примере взаимоотношений владельцев железных дорог и арендаторов полей, пшеница на которых загоралась от искр, вылетающих из под колес вагонов и из паровозных топок, а также обсуждая условия предоставления услуг маяков капитанам кораблей, проблемы фабричных труб и кроликов, опустошающих посевы. Но, в всех этих случаях очевидна необходимость активного участия государства в решении проблем, возникающих во взаимоотношениях экономических агентов.
Упование на действенность принципа «laissez faire, laissez passer» на самом деле, не соответствует рекомендациям ни одного из направлений экономической теории.
Разные экономические школы спорили и продолжают вести спор о формах государственного управления экономикой, но никто не сомневается в том, что такое управление необходимо. В теории это закреплено уже самим существованием концепций «государство» и «общественные блага».
Возрастающее значение государственного участия в управлении экономикой во всех странах подтверждается данными статистики. В начале XIX века среднемировой уровень государственных расходов в составе совокупного продукта был равен примерно 8,3%. В 1920-е годы эта величина увеличилась до 15,4%. В 1960-е годы – до 27,9%. В 1980-е – до 42,6%.
Теория называет также и типичные случаи «провалов» государства, когда оно не справляется с выполнением своих функций. Эти случаи таковы:
1) Ограниченность необходимой для принятия решений информации. Часто случается, что группы с особыми интересами, кто не заинтересован в принятии полезных для общества решений, блокируют доступ к информации или искажают ее.
2) Несовершенство политического процесса. Не секрет, что целые научные коллективы работают сегодня в интересах отдельных политиков и финансово-промышленных групп, используя лоббизм, манипулирование голосами, особенности рационального неведения избирателей и т.д.
3) Ограниченность контроля над бюрократией.
4) Неспособность государства полностью предусмотреть и контролировать ближайшие и отдаленные последствия принятых им же решений. В качестве примера можно рассмотреть провал программ реформирования российской экономики в 1992-2000 годах. Здесь можно указать на несколько очевидных упущений.
Объясняя преимущества нового социально-экономического устройства в начале 1990-х гг., российская команда реформаторов обращалась, фактически к сравнительно небольшому сегменту общественного сознания. Большая же часть области «всеобщего бессознательного» остаётся незадействованной, что и обусловило конфликты формальных и неформальных институтов: конфликты между требованиями существующих в обществе неформальных норм и требованиями новых легальных правил, навязываемых сверху.
Попытки импортировать институты, свойственные капиталистической модели развития экономики, предполагали неявно, что «логика экономического развития» будет способствовать формированию «правильных» с точки зрения экономической рациональности привычек, норм и правил поведения. Однако практика трансформации российской экономики доказала ошибочность этого тезиса.
Причинами ошибок явилось то, что понятия «правильности» решений с точки зрения реформаторов и с точки зрения большинства населения страны не совпали.
Авторы программ реформирования российской экономики при оценки «правильности» или полезности решений для граждан России исходили из оценок, полученных при анализе лишь определённого слоя традиций, существующих в российском обществе, - мышления завоевателей, «прогрессивных реформаторов» (тех, кого зовут yankee).
Но, как выяснилось, институциональная структура нашего общества более соответствует другим традициям и обладает гораздо меньшей гибкостью, чем та, на которую рассчитывали реформаторы.
Правительство как грудной младенец: чудовищный аппетит на одном конце и полная безответственность на другом. (Р. Рейган)
Была также переоценена величина капитала, реально функционирующего в российской экономике. На самом деле Россия обладала и продолжает обладать довольно значительным объёмом физических и природных ресурсов. Однако при прогнозировании возможных результатов реформ оказалась не полностью учтена специфичность действующих активов и, в особенности институциональные характеристики трудовых ресурсов – человеческого капитала.
Процессы социализации в России кардинальным образом отличаются от тех процессов, которые происходили в западных странах (и даже во многих странах Восточной Европы). Если задачам наступающего капитализма в 18 - 19 веках соответствовало превращение гражданина правового государства в «экономического человека», то российская ситуация во многом выглядит иначе. Здесь бывший «слуга народа» (представитель номенклатуры, по своему предназначению – «винтик») оказался вдруг на свободе. А как ведёт себя бывший раб по отношению к имуществу хозяина истории давно известно. В нынешней ситуации россиянину необходимы не столько социализация эгоизма (как в Европе 18 века), который здесь имеет формы коллективного, сколько, в первую очередь, эмансипация доверия на совершенно иной основе.
Источник: С.М Пястолов «Экономическая теория»
