… «Девушка! Помогите мне! Пожалуйста!» – голос с жалобными интонациями принадлежал немолодой, с испитым лицом женщине, выглядывавшей из окна первого этажа пятиэтажки, как раз напротив входа в небольшой магазинчик, каких в каждом спальном микрорайоне множество.
Я только что вышла из этого магазинчика с полными пакетами продуктов. Час был ранний, кроме меня возле магазина не было никого, как и на дороге, разделявшей жилой дом и торговую точку. Женщина явно обращалась именно ко мне.
Положив пакеты в машину, я двинулась через дорогу на этот зов. Надо ведь выяснить, может, что-то серьезное случилось и действительно нужна помощь. Лицо просящей было очень знакомым.
«Опять к людям пристает, - услышала я возмущенный возглас. На крыльце магазина стояла продавщица, которая только что обслуживала меня. Покупателей пока не было, и она вышла следом за мной на улицу покурить. – Не вздумайте ей ничего покупать. Она постоянно попрошайничает на выпивку. Дочка ее с ней уже замучилась. От стыда не знает куда деваться. Дома ее закрывает, чтобы та опять не напилась. Вот досталось бедной девчонке!»
«Купите мне пива, пожалуйста, - попросила женщина, не обращая внимания на выпад продавщицы. В глазах была полная пустота, даже какое-то остекленение. – Меня не выпускают из дому, и деньги забрали. Пожалуйста, возьмите хоть пива, мне плохо…»
И тут я вспомнила, откуда знаю эту женщину. Десять лет назад, когда я жила в другом микрорайоне, на «Звезде», я часто натыкалась на этот умоляющий жалобный взгляд на остановке, соседствующей с несколькими магазинами и ларьками, где промышляла эта «звезда» по имени Валя.
Ее историю знали многие жители этого района. Не стала секретом она и для меня, когда на остановке женщины, завидев быстро шагающую к ним Валю, сначала «отфутболили» ее вместе с просьбами купить пива, а потом поделились ее историей с подробностями.
Валя в молодости вышла удачно замуж. Не только в плане обеспеченного мужчины, а и по большой обоюдной любви. Муж ее очень любил, а после рождения дочери и вовсе пылинки сдувал, обеспечивал семью всем, что только душа пожелает. Работал где-то на трассе, имел большие заработки. Валя отсидела с дочкой декретный отпуск, устроилась на работу, окончила институт заочно. Жили они счастливо несколько лет.
И вдруг… Как часто в семьи врывается это «вдруг», разрушая казалось бы стабильное, заработанное на века счастливое существование. Вот уж воистину, не знаешь, что может произойти через минуту…
Когда дочке только-только исполнилось 17, отец ее трагически погиб на своей работе. Несчастный случай на производстве. С этого и началось.
Рассказывали, что по первости Валя обезумила от горя, «съехала с катушек», лечили ее в психушке. После выхода оттуда она стала замкнутой, даже дочь ей не была в радость. Валя стала прикладываться к рюмке. Только выпив, она как будто приходила в себя. Становилась разговорчивой, искала собеседников, чтобы делиться горем. А в таких случаях собеседники находятся быстро.
Года через три Валя превратилась во вполне сформировавшуюся алкоголичку. Я помню ее самые первые выходы за милостыней: прилично одетая, она просила денег на еду и на что-то еще, не связанное с алкоголем. Таких просящих тогда было много. И ей подавали, не подозревая обмана, видя в ней жертву лихих 90-х с их безработицей, безнадегой и нищетой огромного количества людей. И по мере того, как она теряла свой прежний приличный внешний вид, ей подавали все меньше…
Десять лет назад я переехала в другой район города, достаточно далеко от «Звезды», и про Валю забыла. И вот опять она встретилась.
«Вы знаете, у нее ведь дочь такая хорошая, - стала делиться со мной продавщица, - забрала мамашу к себе, лечила ее. Да толку – ноль. Пьет, как скотина. Как еще зять ее терпит. У них ведь двое ребят маленьких. Разобьет она их семью. Ни себе, ни людям эти алкашки житья не дают. И как их только земля носит?»
Я еще несколько раз видела эту Валю в окне и на улице возле магазина. От нее отмахивались, как от назойливой мухи, с презрением и обидными словами. Но она не обращала на это внимания, продолжая приставать в надежде на людскую жалость к своей беде. В ее стеклянных глазах уже не было ничего живого. Года три ее не видно. Скорее всего, ее уже нет.