слушай, когда ты смеялся в последний раз, так, от души, как трёхлетка от щекотки? утром встаешь и вперёд, а день в ноябре короткий: памятки, очерки, перечни, спецзаказ. к чёрту бы все эти планы, метеосводки, утренний кофе, нобрьский смог и грязь.
вечером выпиваешь поллитра мартини, залпом. после - листаешь ленту, в голову лезут дерьмовые жизненные фрагменты, а летом едешь на месяц в Ялту, там ведь рассвет. долгий такой и такой непривычно яркий.
дальше весь год - пробки, офисы и отчёты, так и становишься незурядней, старше, может быть, твёрже, от пустоты гнетущей. взлётные полосы, смазливые секретарши, мерзкие эти суши... слушай, брось это всё и будь уже настоящим.
ты ведь такой не тогда, когда подшофе в баре курящем флиртуешь. а после - снимаешь номер, и осень с себя снимаешь. утром плюешься от горечи поцелуев, кутаешь шарфом шею от ветра и следы в пожелтевшей листве, опавшей. ты же знаешь, как это бывает, ведь ты же знаешь.
а ты ведь становишься настоящим совсем не тогда, когда это кому-то нужно. в тот лишь момент, когда прячешь в картонный ящик и убираешь подальше разбитую кем-то душу. ещё - во время просмотра декабрьских кинолент, или когда недоступен любимый твой абонент. когда простуда всё чаще, слова всё резче, туман в ноябре всё белей и гуще. а ты ведь тогда лишь становишься настоящим, когда понимаешь, что в осени предстоящей всё будет также, как в предыдущей.