Вдогонку к вышедшему недавно тексту об уловках поп-музыки хочется добавить еще одно небольшое рассуждение с дополнительной фактурой.
Как заметил один из авторов того текста, изучение стратегий и приемов поп-музыки оставляет исследователя перед классическим вопросом: что здесь причина, а что следствие? Например, средняя длина популярного трека – около 3-4 минут. Это потому что культура приучила нас к этому или напротив культура приспособилась к привычному человеку ритму концентрации и расслабления?
Есть наблюдения свидетельствующие о влиянии медиа на эти ритмы (например, сокращение доли длинных треков в радиоротации, также в современных школах промежутки внимания детей сокращались с 60х годов в динамике очень близкой распределению рекламных пауз на ТВ). В то же время поп-музыка оказывается весьма прилипчивой для людей разного опыта, культур и стран.
Более того, в ряде случаев полезно задать и еще более серьезный вопрос: является ли то, что делают многочисленные менеджеры, продюсеры и прочие трудолюбивые эльфы индустрии музыки – действительной причиной успеха песни? Ведь как известно «после этого» не означает «по причине этого».
В конце концов, людям, зарабатывающим на этом, конечно, важно создавать эффект собственной необходимости. Но давайте посмотрим на происходящее со стороны. Почему практически вся музыка в последние полвека выходит альбомами? Ответ в экономической целесообразности. Издатель всегда нуждается в прибыли (хотя бы окупаемости), но никто никогда точно не предскажет какой трек окажется популярным. В этом специфика культурного продукта: спрос на него появляется не до, а после потребления. Поэтому очень многие такие продукты (книги, песни и др.) выходят серией. Получается, что огромная команда по одним и тем же лекалам вылизывала от 7 до 15 треков уже известной группы, но зайдут аудитории все равно максимум 2-3.
Так может не только в обработке дело? В конце концов музыка довольно разнообразна, в т.ч. по ценностям и идентификациям, что несет слушателю. Также в некоторых песнях (неожиданно!) есть смысл и содержание. Иногда и вовсе в звучании голоса есть нечто, чего оказывается достаточно для популярности. Например, в определенный период становится популярным грайм, чье чисто музыкальное звучание – результат сопряжения пары корявых сэмплов в простеньком саунд-редакторе.
В то же время, высказывая эти критические соображения, стоит заметить, что статистику с большими цифрами нельзя игнорировать. То, что работает и то, что повторяется – это всегда вещи, требующие объяснения. Изменчивость мира очевидна, как и очевидно, что кое-как всегда само получится. Но раз поп-музыке удается продать большой аудитории хотя бы какой-то процент своих поделок, то значит, кое-что об устройстве человеческого восприятия им известно (хотя бы на уровне практических наработок).
Как было замечено в статье про уловки задача саунд-продюсеров поп-музыки максимально использовать уже зарекомендовавшие себя музыкальные формы. Повторение – это то, что упрощает восприятие, т.к. для любой непонятной/новой ситуации всегда легче вспомнить привычный шаблон, чем разработать новую модель. Поэтому попсовый фрейм – это почти всегда стандартный размер трека, прямая бочка, железная логика структуры из куплетов и припевов. Но любое повторение – это еще и риск, что нечто будет (а) неразличимо и (б) скучно. Вот здесь-то и вступают в дело еще несколько важных уловок от специалистов по звуку.
Во-первых, музыкальная материя даже простого трека на самом деле очень густая и сложная. Даже за небольшим треком с простенькой мелодией стоят от 100 и более отдельных дорожек, записанных и обработанных профессионалами. Эта «стена шума» позволяет воткнуть в простой и повторяющий ритм очень сложную игру тембров. Тембр оказывается очень важным элементом именно для поп-музыки. Зачастую это микроскопические изменения, которые либо не регистрируются сознанием (подпороговое воздействие), либо регистрируются частично и в силу этого вы каждый раз слышите что-то чуть-чуть новое. При этом однако стоит понимать, что получающееся целое не равно сумме частей: множество дорожек с разными инструментами и эффектами складываются в целостный образ, гештальт. А значит, очень сложно предсказать будет ли это целое работать, как задумано.
Во-вторых, помимо прямой бочки у поп-музыки есть еще много заморочек на тему создания ритма или лучше сказать «кача». Чтобы музыка качала часто используют хай-хэт в слабую долю (удар в тарелки), что создает телесный эффект «покачивания плечами в такт». Также в припевах используются еле-слышные «флэпы» (хлопки, дублирующие ритмический паттерн). И чтобы низкие частоты звучали мощнее, в поп-музыке почти не используют «живой» бас: его либо при обработке сильно подчищают, либо еще и сопровождают парой дорожек синтезаторного баса.
В-третьих, начиная с успеха группы АББА, важным элементом поп-музыки становятся вокальные интервалы в припевах. К основной партии в некоторых местах для акцентирования добавляется еще пара, которые в миксе разгоняются по бокам. Обычно они выше основной на консонансные интервалы: терцию (большую или малую), квинту или октаву. Плюс сюда же накладывается множество бэк-вокалов, т.к. многоголосица создает эффект присутствия в толпе, что увеличивает ощущение эмоционального подъема и заставляет подпевать. Кроме того, сама партия поп-вокалиста очень долго подгоняется под звучание – но не по части попадания в ноты (это теперь делает авто-тюнер), а в части интересной игры с интонацией и фразировкой. В каком-то смысле поп-певец ближе к актеру, чем оперному певцу. Возможно, вы и сами замечали, что в памяти хорошо запоминаются именно разговорные интонации из песен. Одно из объяснений этому – подобное узнавание сразу же включает ассоциацию и тем самым связывает новый опыт с вашим личным.
Таким образом мы видим довольно интересную ситуацию: на базовом уровне восприятия поп-музыка проста и узнаваема, но на структурном уровне, а возможно и в целостном восприятии (т.е. с учетом подпорогового и неосознанного воздействия) – она сложна и содержит много «крючков», цепляющихся за нашу социальность (чувство толпы), естественный ритм (дыхания, движения, танца), личные ассоциации. Наверняка, какие-то идеи могли бы подтвердить исследования нейрофизиологов. Но из уже существующих данных, можно предположить, как минимум две интересных гипотезы о том, почему эта музыка цепляет.
Первая состоит в том, что, хотя на уровне шаблона наше восприятие легко опознает поп-музыку, вполне возможно, что на подпороговом уровне мозг оказывается перегружен данными, что в значительной степени приводит к нехватке ресурсов на критику и рефлексию. Мозг просто залипает на различение нюансов, поэтому он скорее запоминает, чем выстраивает отношение (в т.ч. на тему нужно ли это запоминать вообще?). Потенциально этим объясняется тот факт, что у такой музыки больше всего шансов оказаться записью, внезапно начинающей проигрываться в вашем уме.
Вторая версия строится на том, что запоминание и другие эффекты поп-музыки могут объясняться повышением уровня дофамина от такой музыки. Как это возможно? Опять-таки благодаря сложности музыкального текста. Дело в том, что изначально человеческий мозг рассчитан на выживание в дикой природе и распознавание угроз для него очень важно (в т.ч. звуков). Таким образом был сформирован механизм, в котором распознавание нового и научение подкрепляется дофамином, и он работает даже если это уже не связано с угрозой выживанию. Можно предположить, что небольшие «открытия» в такой музыке, а может и распознавание уже привычных паттернов – хотя бы чуть-чуть, но стимулируют зону, выделяющую нейромедиатор, дающий чувство удовлетворения.