24 ноября 1859 года вышла из печати книга, которая совершила переворот в понимании не только глобального эволюционного процесса, но и нас самих.
Вопреки живучему мифу, «Происхождение видов путем естественного отбора» никоим образом не занимается доказательством факта биологической эволюции.
Дело в том, что к моменту публикации революционной книги ученые уже минимум лет 70 как нимало не сомневались, что биологические виды по всему миру действительно изменяются с течением времени.
А вот универсального понимания механизмов этого процесса у них не было. Стоит сказать, что нет его и сегодня, хотя в вопросе эволюции за истекшие полтора столетия учеными-биологами достигнут впечатляющий прогресс.
Первая эволюционная теория, которая плюс-минус складно объясняла почему и животные, и растения, и грибы постепенно меняются принадлежит французу. Жан Батист Ламарк (к слову, живший аж на поколение раньше Дарвина), считал, что виды могут передавать своим потомкам признаки, приобретенные ими в течение жизни.
А потом съездил в свою знаменитую кругосветку на корабле Её Величества «Бигль» и Чарльз Дарвин. По результатам собранных в путешествии материалов он написал несколько работ, одной из которых стало «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь».
Основная идея книги сформулирована просто как пинок.
Люди очень давно научились создавать породы животных и сорта растений методом искусственного отбора. Для этого берется группа особей одного вида и в каждом поколении оставляются на расплод лишь потомки с наиболее ярко выраженными нужными нам признаками.
По мысли Дарвина абсолютно то же самое происходит и в природе. Только функцию человека, сознательно отбирающего признаки, выполняют жизненные обстоятельства, в которых приходится существовать виду в дикой природе. Особи, которые лучше приспосабливаются, оказываются и теми, кто оставит больше потомков. Потомки обладают признаками предков и весь цикл повторяется. Получается такое же сорто- или породообразование, только не управляемое никем искусственно извне.
И Дарвин дал название этому процессу — естественный отбор.
При всей простоте концепции и огромном количестве фактов, которые та описывает и предсказывает, общественное сознание идею нашего родства с остальным живым миром планеты усваивает с трудом. Связано это отчасти с религиозно-культурными установками, которые, как некоторые полагают, противоречат дарвиновской теории и факту биологической эволюции.
Другим неприятно конкретно наше родство с приматами. И у последнего, как ни забавно это прозвучит, имеется самое что ни есть эволюционное (!) объяснение.
Дело в том, что близким видам животных в природе свойственны разнообразные поведенческие барьеры, которые мешают им смешиваться. Другими словами, какая-нибудь чайка обыкновенная от ч. малой внешне не отличаются друг от друга практически никак (такие виды называют «видами-двойниками»). Единственный способ изолировать в природе один вид от другого на него похожего — сделать «омерзительным» поведение одного вида для представителей другого.
Проявляется это, например, в отличиях брачного ритуала. Чтобы два разнополых представителя одного вида достигли согласия в вопросе подходят ли самке гены данного самца, им нужно пройти через специальный ритуал. В этом ритуале важна любая деталь. Если что-то не совпадает (самец плохо исполняет движения танца, поет не ту песню), спариваться с ним самка нипочем не станет.
Эти два вида на картинке выше противны друг другу примерно так же как нам неприятны / смешны / омерзительны шимпанзе — на секундочку наиболее близкий нам генетически из видов животных.
В общем, получается простая логическая цепочка.
Делай раз: эволюция организует наш мозг так, что другие приматы нам делаются смешны и отвратительны (как и любая мысль даже о дальнем родстве с ними).
Делай два: концепт биологической эволюции с огромным трудом прививается в общественном сознании несмотря на то, что в среде профессионалов он лет сто пятьдесят-двести (к моменту выхода на сцену Дарвина биологи уже давно знали об эволюции) как стал общим местом.
Короче говоря, умом-то доводы за Дарвина люди худо-бедно осознают, но идея родства с приматами им все также интуитивно не по нутру, как и 150 лет назад — современникам ученого.
Вот такой парадокс.
Естественно, причины по которым идея, сшивающая воедино всю современную биологию, не приживается в народе, они не ограничиваются тем, что мы здесь описали.
Играет роль и тот факт, например, что наш мозг эволюционировал в условиях, где оперирование отрезками в миллионы лет оказалось бы вредным и расточительным приобретением. С высоты же более привычных нам лет, десятилетий (и даже столетий) эволюционный процесс рассмотреть, увы, трудновато.
Отсюда и получается, что идея эволюции продолжительностью в миллионы и сотни миллионов лет — это крайне антиинтуитивная штука.
Но мы надеемся, что даже этой малой заметки в качестве пищи для самостоятельных размышлений кому-то из читателей окажется вполне достаточно.
На этом пока все. Ставьте лайк и подписывайтесь на канал, если текст был полезен и вы хотите, чтобы Яндекс подкинул вам еще что-нибудь стоящее по этой теме.