Вот и всё. Мы возвращаемся. Окончательно. Бесповоротно. Последний отрезок пути – сквозь Курайскую степь – ничуть не менее прекрасен, чем все предыдущие. И событий-происшествий еще хватает... Настолько, что на другой день мы уже... просто отказываемся (интуитивно, подсознательно) что-либо впитывать.
После баньки мы, разумеется, надели все чистое. Как будто отказывая природе в праве на любое коварство, как будто надеясь и предполагая исключительно лучшее из возможных – сухую ясную погоду, ровную, простую и быструю дорогу.
Кедровая стоянка, чайная церемония, банька – все это убаюкивало. Хотя – поутру шел ведь дождик. И после горы то и дело пускали слезу. Даже встреченные нами группы быстро-туристов, намеревавшиеся налегке сгонять на окрестные достопримечательности, дождями и дождиками, прыскавшими внезапно, были возвращены обратно. Да и наш – среди-банный дождик-душ – тоже говорил о том, что капризы природы здесь – скорее норма. Но. Мы оделись во все чистое. Андрей с Иоанном и вовсе уж нагло вырядились в шорты. Ну а на ногах… Лишне говорить, что трекинги больше были не в моде.
ВО ВСЕМ ЧИСТОМ
Можно сказать, что теперь-то уж – точно! – расслабились все. А как еще? Идем домой. Неумолимо и бесповоротно – домой. Но стоило нам перебежать из альплагеря по мостику через Актру, как уперлись в… ручей. Дальше – по совету банщика-Сергея – нужно было взять левее и, прижимаясь к горе, идти верхней, сухой тропой, не скатываясь к речке.
Сухой тропой – это нас устраивало. Целиком. Только вот до нее было – мокро. Ручей, вставший поперек пути, оказался непереходим. Тут же, на дороге, возле стоянки джипов, я подобрал последнее серое сердце пути. И оно стрелкой показывало: переходите здесь. Но «здесь» – это значило разуваться. Прежде, в горах, так бы и сделали, не особо размышляя. Но… теперь-то мы практически вернулись в цивилизацию. А это предполагало некую степень комфорта. То есть как минимум – цепочку камушков, по которым эту внезапную водную преграду можно перебежать.
Но камушков не было. Таких, чтоб цепочкой – нигде более-менее рядом. Мы искали, не находили и… не верили. И потеряли много времени, прежде чем убедились. Прежде, чем поверили. Да, увы, разуваться. Да, вброд. Опять. А кто сказал, что – все? Горы разве закончились? Они где-то далеко? Нет, стоят, подпирая друг друга, и глядят на нас сверху. С удивлением: вы чего, ребятки, вы еще не порвали финишную ленточку своей тугой натренированной грудью… Вперед! Босичком!
Не то чтоб не хотелось мочить ноги. Не хотелось мочить повязки и пластыри. Так надежно, так тщательно и чисто «обнимающие» натруженные ножки-пальчики… Но пришлось.
Однако, окунувшись и перебравшись через ручей, оставив его позади и забравшись-таки на сухую лесную тропу, мы словно снова все забыли – где мы, что вокруг… И не шли, а гуляли. Как на экскурсии. Даже мой рюкзак мне особо не мешал. Даже фотографировали. Немножко. Пока… Пока не прыснул дождик. Потом – дождь. И совсем скоро стало очень похоже на тот день, когда мы дошли до Шавлинского озера. Проще говоря – стало мокро. И скользко.
А мы – во всем чистом. Последнем чистом. И сухом. Только что. Недавно. Пять минут назад. Но эти горы – они такие горы…
Пришлось вспомнить целлофановые пленки. И осознать, что одну где-то посеяли. В итоге Кристина спасалась от влаги при помощи куртки (у нее одной была более-менее влагостойкая) и аналогичной накидки на рюкзак (опять-таки она единственная владела этим предметом роскоши).
Но хуже всего то, что нескончаемая морось принудила спрятать фотоаппарат. А фотографировать было что. Даже сама дорога дарила такие виды, ради которых стоило пробежать эти последние 8 км пешочком. Дорогу вдоль лесистой кромки горы местные вездеходы пытались торить и так, и этак, в результате наделав множество «рукавов» и направлений, которые один за другим, видимо, превращались в не-проезжие. Со временем. Почва здесь – каменистая (буквально: из камня, из камней), и постепенно осаживается, «изнашиваясь», вокруг валунов – больших и помельче, выпячивая их все более и более. Образуется «брусчатка», но настолько неравномерно «мощеная» и настолько крупным «булыжничком», что – только ходить. Ехать – колеса не соберешь.
Из-за этого УАЗики и «Уралы», то и дело нас нагонявшие, стремились вдаль все как-то больше речкой, речкой. Красиво. Но мокро.
Мы все же предпочитали двигаться лесной набитой «тропой»-дорогой. Часто присаживаясь на привалы, вкусно объедая кусты с горно-лесной ягодой, то и дело поскальзываясь, все более и более промокая (особенно ногами), но… в общем и целом оставаясь несмотря ни на что довольно бодрыми. Хотя этот марш-бросок мало чем отличался, например, от отрезка второго дня пути. Так вдобавок теперь было – мокро, а тогда – совершенно сухо, солнечно. Но. Мы были бодры: опыт. Куда его теперь-то уже денешь…
И тем не менее в два часа, как наивно рассчитывали, мы не уложились.
ОТ ПЕРЕВАЛКИ ДО АЯСА
Слегка обескуражила и перевалка. Это – всего лишь – будочка-сторожка плюс огороженное забором из жердей пространство, на котором мирно ждали своих хозяев, отправившихся на покорение высот, железные кони. Серьезные кони. Все как на подбор породы «джип», причем особо и дополнительно подготовленные. Никаких тебе «Гелендвагенов» в обвесах, только добротные-надежные-серьезные рабочие лошадки. Но коней было очень немного. Мы надеялись, будет гораздо оживленнее. Надеялись на попутку до Курая. Но, едва подошли, поняли – не судьба.
Даже УАЗик из местного джип-сервиса по доставке в альплагерь и обратно был один-единственный. Дежурный. Выбора не оставалось, его и «зафрахтовали». Нам – без всяких если – обязательно нужно было добраться до Курая – села на Чуйском тракте, на краю одноименной степи – сегодня. Хоть до ночи, но – сегодня. В этой точке нас должен был ждать Игорь – тот самый, что на своей «Toyota Ipsum» забросил всю нашу шестерку в Чибит. Он же – так договорились – должен был и «выбросить» всех аж до самого Барнаула. Подобрав в Курае. Вечером тринадцатого дня. Но… в Курае он нас не ждал. Попутал дни. Жестоко и странно. Приехал, как он нас уверил, раньше. Причем дня на три. Об этом мы узнали, созвонившись с ним из альплагеря «Актру». По телефону, любезно «дарованному» на несколько минут администратором Кристиной (потому что наш МТС там не берет).
Причем мы знали, что Игорь сам ходил почти тем же маршрутом. Без детей. В полной сил взрослой компании. То есть – теоретически – понимал, что быстрее, чем мы планировали, нам эту тропу не взять. И однако – прибыл раньше. Вопреки договоренности. Это нам польстило, конечно, но обескуражило. Второй раз он ехать не собирался. Да и просто бы уже не успел.
Так что – в каком-то смысле – мы еще и шли в неизвестность. Чуйский тракт, конечно, федеральная трасса. Но сказать, что машины по ней движутся нескончаемым потоком – соврешь. Поэтому нужно было в Курай. Быстрей. Чтобы не только успеть устроиться на ночлег, сообразить ужин, но и – найти замену Игорю.
УАЗик бежал бодро. Только тряско. Еще несколько километров от перевалки дорога оставалась такая, что ясно-понятно было, почему на этой горной «парковке» стоят лишь джипы. Впрочем, наш водитель как легенду рассказал историю о том, что до них, до самой перевалки, как-то раз добралась свеженькая «LADA Granta». Рулил ею довольно уже пожилой турист. Советской еще закалки. Когда палатки, как и рюкзаки, были исключительно брезентовые. А «трекинги» – кирзовые.
Ничего удивительного в том, что добрался до перевалки по горно-лесной «брусчатке», он не видел. Зато все остальные – и водители джипов, и немногочисленный местный персонал – вокруг этой «Лады» только что хороводы не водили – охали, ахали, языком цокали. Это была быль. Дослушав, я дальше всю дорогу только и делал, что оценивал бегущую нам под колеса дорожную колею, прикидывая – ну да, вот тут дедушка мог этим камнем поехать, пустив под ось ямку тропы, здесь – напротив, уйти почти боком. Реально, в принципе, проскрестись. Даже на «Ладе». Но… не быстро и уж точно – мастерски.
А мы ехали сравнительно быстро. Наш водитель тоже спешил в Курай. Мы невольно дали ему возможность вернуться на ночь в семью, хотя он должен был дежурить на «заимке» близ берега буйной Актру. Вдали от родных.
Дождь, давно уж приутихнув, снова показался на горизонте… Степь – а довольно скоро мы уже оставили позади всякий намек на лес и катили ровным бескрайним простором – была влажной. Обнесенная горами, она не содержала ничего, кроме холмов, редких деревьев и трав (Лена охотно поясняла и нам, и водителю, где – кровохлебка, а где – иван-чай). И еще – дорог. Целой паутины дорог, начерченных бессистемно, хаотично, то жирных и отчетливых, то едва заметных, разбегавшихся во все – сразу – стороны. Как во всем этом хаосе ориентировался наш водитель? Пожалуй, только здесь мы окончательно уверились, что сесть на колеса – было верным решением. Хотя пешком – красивее.
УАЗик несся вперед очень уж тряско, и в наступающих сизых сумерках, предвещавших скорый и быстрый вечер, было невозможно что-то сфотографировать, не рискуя разбить объектив или хотя бы – в резкости. А жаль. Дико жаль.
Я только подумал, что Курайская степь – сама по себе, безо всяких треков по горам, – вполне достойна туристического «набега» – настолько она красива и вовсе не скучна, как мы повстречали рейнджеров. Джип тащил прицеп с мотоциклами. Не вальяжными байками. Поджарыми спортивными «рысаками». Да, – мелькнуло, – на таких-то здесь – в самый раз!
Сблизились, надеясь, что ребята уже накатались и обратно подхватят с собою и нас (шли они сходным курсом). Но нет, рейнджеры только еще искали свои трассы… Чуть погодя вдали увидели пару палаток… Степь стоит визита! Но наш оказался на беду краткотечным.
…УАЗик забарахлил. Совсем внезапно. Сперва как-то слишком уж натужно преодолел очередной холмик. Потом чихнул, пришлось тормознуть. Обследование подкапотного пространства позволило пройти еще сколько-то километров, но преодолев пару горок, подряд три ручейка, пересекавших дорогу, наш тряский вездеходик докатился до небольшого леска и здесь на полянке, глухо выдохнув, заглох…
Похоже, все… Вот здесь и заночуем. Однако водитель успокоил: «Сейчас подъедет Аяс, они идут из Курая навстречу, и перехватит вас. Доедете!»
В КУРАЙ НА БЕЛОМ КОНЕ
Аяс подъехал вскоре. Как и полагается спасителю – на белом коне. Верней, на бледно-бледно-сером… УАЗике. Тоже УАЗике. Аяс был алтаец. Настоящий. Крепкий, жилистый, тонкий, темный, немногословный, внешне – не особо-то радушный, на самом деле – просто точный, быстрый, конкретный. Простой. Надежный. И – главный. Возможно, без всяких «нашивок» и должностей, но явно – главный. Все водители (а с Аясом пришел еще один УАЗик) его слушали, выполняли-помогали все быстро и четко.
И наш совсем было «погибший» конь был стараниями Аяса возвращен в строй и «под конвоем» прибывшей с ним машины отправился обратно на перевалку. Чуть раньше к немалому нашему изумлению по тому же направлению «просквозил» автобусик. Как будто рейсовый.
Мы воспользовались неожиданной остановкой для съемок. Все немногочисленные фотографии Курайской степи – с этой точки. Степь, горы, деревья позировали охотно. Алтайцы – нет. Алтайцы фотографироваться не любят. Мы не настаивали.
Главное – снова едем. До Курая оставалось немного. Уже завидев село, пришлось сделать крюк до моста через Чую – единственного в округе, все дороги сходятся здесь, мимо – никак. Он – как ворота в Курайскую степь. А само село – как последний форпост. «Ворота» оказались дряхленькими. Деревянный, пошарканный и поношенный, не раз чиненный, мост был – одновременно – и очень живописен, и крайне волнителен: единственной нитке на ближайшие десятки километров окрест, переброшенной через серьезную реку, полагалось бы быть «потолще». Поновее. Понадежнее.
Но вот уже и Курай. Просторный, размашистый поселочек с широкими улицами. Среди неброских частных домишек – несколько «кварталов» с турбазами-новостройками. Деревянными же. Не многоэтажными.
Местных жителей, как сказал Аяс, около тысячи, если ж верить переписи – меньше пятисот человек. На все про все – едва ли не единственный магазин. В нем мы и закупились продуктами на ужин. Быстро. Гроза (а уже стало ясно, что преследует нас вовсе не обычный дождик, а настоящая гроза) буквально наступала на пятки. Холодный ветер рывками срывал с губ слова, когда я пытался говорить по телефону.
По телефону! Стекло-алюминиевый брусочек вновь обрел смысл. Стал понятен и полезен. И… это удивляло. А услышав – впервые за последние две недели! – родные голоса, я его даже… полюбил. Нежно и искренне. Но договорить и наговориться не вышло: Аяс тем временем «сосватал» нам водителя до Барнаула.
Верней – до Горно-Алтайска. Но, чуть поторговавшись – прямо по телефону, мы согласились доехать и до Барнаула. На его же микроавтобусе. Но по цене автобусов рейсовых. Нам – удобно (да и выгодно). А Самату – нормально: сезон в этом году не задался, туристов не так много, как обычно, и день простоя – дороже, чем день работы, пусть и не по верхней ставке. Во всем, как считали местные, был виноват чемпионат мира по футболу. И я бы его игнорировать не стал, но график отпусков у Андрея на работе – почти что святцы, нерушимый канон. Пришлось считаться…
ПОСЛЕДНЯЯ «ГОСТИНИЦА»
Ну, договорились? – торопит Аяс. Да, да! – киваю радостно. Отлично, прыгайте, едем – Аяс уже и «гостиницу» нам определил. На речке. Под горами. Далеко за околицей села, чтоб никто не побеспокоил. Но недалеко от дороги, чтобы Самат наутро не петлял, не искал. В путь! Гроза уж выслала вперед предупредительный протуберанец дождя. Он хныкал, догоняя юрко убегающий – уже по Чуйскому тракту – бледно-серый УАЗик. Мы убегали в сторону… Монголии. Дальше по трассе – Кош-Агач, райцентр, а от него до границы – километров 60. Но нам так далеко не нужно. Первая же речка, мостик и – налево. Вот здесь и заночуете – Аяс затормозил у берега в ивах на ровной, чистой, покрытой невысокой травкой площадке. Идеальнейшая стоянка! Причем – хоть на целый отряд, палаточный городок.
Мы быстро, едва стряхнув рюкзаки на землю, раскидываем палатки. Все – от Андрея до Димитрии – разом принимаются их «монтировать». Четко и быстро, как никогда: грозу «заносит» над нами словно крыльями гигантского, во всю степь, орла. Крылья отсекают верхушки гор, становится темнее, чем должно бы в эту пору. В таких вот «декорациях» прощаемся с Аясом, сделавшим для нас в этот вечер так много и так быстро. Скажи, а что значит Аяс в переводе с алтайского, – спрашиваю напоследок. Аяс – значит ясный, – говорит он. Ух ты, а тебе ведь подходит! – говорю. Аяс – впервые за все время – улыбается. Чуть-чуть, каким-то едва заметным намеком на улыбку…
Ну все, ему – домой. Наши «дома» тоже почти уже собраны. Гроза, еще никак не разродившись настоящим дождем, уже мечется в ногах у гор, вычесывая низкую желтоватую траву. Лена собирает детей под крышей в трехместной палатке, Андрей заводит горелки в моей – все совсем как на Куполе.
А я… я опять вспоминаю про телефон: договорить! И – почти уже под дождем, совсем не понимая времени, говорю и говорю с женой, с детьми. Старшая – помню – очень интересовалась, где я сейчас конкретно, какая погода и что именно мы делаем. Рассказал. А что дальше будете делать, – выясняет она педантично. Сейчас Андрей дождется, когда закипит вода, – отвечаю, – бросит в нее вермишельку, потом, когда она сварится, закинет туда же целую консерву сайры, а в другой котелок – чай, мы соберемся в одной палатке и устроим ужин.
Сашка – даже по телефону чувствую – замерла, потом выдохнула, чуть не умирая от восторга: ух ты! вот бы и мне так… Я, честно сказать, поразился. Не ожидал. Ведь это та же самая Сашка, что всего недели три назад недоуменно выясняла: в горы? а в какие горы? а… зачем в горы?.. Теперь она дурацких вопросов не задавала… Хотя с нами не ходила.
Но нас прервал дождь. Он ливанул. Ну как ливанул – прыснул. Гроза так долго пыжилась-тужилась, что родила… ну не мышь, но и не ливень. Так, дождило. Хотя ветер трепал палатки неплохо. Мы с Андреем кашеварили, действуя точно по схеме, которую я описал дочке. Только… с пивом. В Курае, как ни спешили, успели взять две бутылочки на розлив. Пиво было простое, но вкусное. Одно – потемнее – называлось «Жигулевское», второе, посветлее – «Алтайское бочковое». И то, и другое – вкусное. Мы не пожалели. Тем более, что у нас еще «завалялись» вяленые рыбки и сушеные кальмары. Опять же – вермишель с сайрой (ранее никогда такого «рагу» не пробовал) и – чай.
Все собрались в моей – двухместной – палатке. Вшестером. На Куполе мы удивлялись, что нормально уместились на ужин в трехместной. Теперь «побили рекорд». И было не тесно. Было хорошо. Шуршал дождь. Шумела гроза. Журчала речка. Ивы шелестели немножко нервно. В нас растворялось пиво. Усталость. Сытость добавляла счастливого покоя и… тянула в сон. Поужинав, посидев, тихонько разделились по палаткам и – еще долго не засыпая – все же помаленьку сдались…
ОБРАТНО
Дождь не переставал всю ночь. И утром вещи пришлось паковать, не разбирая палаток, чтоб под крышей. Самат уже позвонил, что выезжает из Кош-Агача (он там живет), а горы и степь все так и плакали. Но – странно – в один момент все стихло. Совсем как на Шавлинском озере, когда мы все же решились уйти. Так же – под непрекращающимся вроде бы дождем. Дождь – опять – будто прерванный самой нашей решимостью – угас. И ровно-ровно настолько, чтобы мы – пусть еще не по суху, но хотя бы не под капель – успели собрать палатки до того, как семиместный микроавтобус свернул к нам с трассы.
Готовы? – окинул нас Самат. И мы начали погрузку. В который раз удивились, как компактно умеют пристроиться в багажниках наши многочисленные рюкзаки. Дети еще уютней расположились на задних трех креслах. Накидав в ходе долгой дороги под себя вещи и коврики, устроили себе небольшую берлогу. Уютную. Мягкую. Детскую.
Мы – гораздо скромнее – расположились в ряду, что ближе к водителю. Ехали скоро, мягко, хорошо. Единственное, что терзало – мокрые ноги. Но они все же дорогой подсыхали. И – косточки. Все. И сразу. Они, как будто совершенно разобранные горами, как будто наконец вставали на место. И этот процесс лучше было бы не прерывать.
Но приходилось: остановки были неизбежны. И всякий раз кости словно б не успевали собраться – и мы вываливались из своего уютного транспорта кое-как, словно глухое, убитое годами старичье. Особенно почему-то помню «визит» к величайшей достопримечательности этого пути – месту слияния Чуи и Катуни. Остановились. Вывалились. Подковыляли. Глянули: о да, сливаются. Странно как-то. Петлей. Ну ладно, отлично, посмотрели, увидели, крыжик на полях.
Даже это нас не впечатлило! Точно так же – тихо и спокойно – еще раньше просквозили мимо свертка на Белуху. Это вот там вот Гора? Ну замечательно, пусть. Заглянем, если что. Как-нибудь. Может быть. НИЧТО, ни одно дорожное впечатление в нас больше НЕ ЛЕЗЛО. Ни вольные табуны лошадей. Ни живописные села и деревеньки. Ни изгибы трассы и – позже – Катуни. Самой Катуни! Ни горы. Ни перевалы. А мы – на минуточку! – «перепрыгнули» еще два – сперва Чике-Таман, считающийся очень красивым (но на поверку не красивее даже элементарного перевала Эренбурга с нашей тропы), а после и Семинский.
Отлично помню, с каким восторгом, чуть не взахлеб, мы мчались той же дорогой из Горно-Алтайска в Чибит. Сколько кадров «нащелкали» на ходу, не останавливаясь, через стекло. Восхищало буквально все. Теперь же – нет. Спокойно. Хватит. Все емкости, что отведены в организме для хранения впечатлений, заполнены под завязку. Под крышечку. Некуда!
У нас оставались лишь мечты. Очень простые. Я, например, мечтал о том, чтобы откушать солянку, потом окрошку, потом – простой свиной поджарочки непременно почему-то с элементарным картофельным пюре. И – морсику. Два стакана. И – чай. С каким-нибудь бы тортиком. Маленьким. Ребята мечтали о том же. Ну – с вариациями. В деталях. Мечта была несложная, осуществили в первом же приличном кафе по имени «Шелковый путь».
В Горно-Алтайске «догнались» дивной свежей клубничкой. С молоком. С сахаром. Здесь у нас была долгая стоянка – Игорь, что не встретил нас в Курае, встретил здесь. Мы настояли. За ним числился долг. Небольшой. В виде задатка. Вернул, несмотря на то что ему пришлось ради этого быстро-быстро возвращаться аж с Телецкого озера. Зато получил обратно свой фонарик, который мы «брали в заложники», как шутил Андрей: просто с фонариками у нас (как выяснилось только в Чибите) оказалось не все в ажуре – их явно могло не хватить на двухнедельный переход.
И да – в Курае, как рассказал Аяс, то кафе, возле которого нас должен был ждать Игорь, закрылось. Уже не один год как тому назад. Тем не менее, именно возле него Игорь нас все-таки ждал. Как он уверял. И даже уточнял у «ну той тетки-продавщицы» – не спускался ли кто с гор с тремя детьми. «Тетка» – по его версии – уверила, что не спускался. Все так. Только кафе не было. А Игорь, как он уверял, – был. Зачем-то. На три дня раньше, чем договаривались.
Самат, выслушав всю эту историю, заметно напрягся. Ждал нас в Горно-Алтайске столько, сколько понадобилось. И потом очень строго выспросил – вернул ли Игорь задаток. Не принято здесь так. Горы – штука строгая… Но случается всякое.
В Барнаул мы успели аккурат к поезду. Четко. Спокойно. Самат сожалел, что не выпал случай добросить нас до Новосибирска, но что делать – билеты на руках…
Кстати, под Барнаулом Алтай как-то закончился. И сразу отпали вопросы – почему Алтай так странно делится на Республику Алтай (с центром в крошечном Горно-Алтайске) и Алтайский край (со столицей как раз в Барнауле). Ну потому что там – горы, а тут – «край»… Все довольно наглядно, понятно. Ясно.
«Аяс – значит ясный», – вспомнилось сразу… А как будет по-алтайски прощай? Наверное, придется вернуться, чтобы узнать…
У нас будет еще много интересного. Подписывайтесь на канал Русский следопыт, ставьте лайки