Мое детство пришлось на шестидесятые годы еще в СССР.
Оно было беззаботным, несмотря на бедность. Как и другие дети,
мы все-таки ходили в сад, а потом и в школу.
Любимыми нашими играми были «Казаки разбойники», «12 палочек»,
«Городки», «Лапта», мы устраивали кукольные спектакли прямо
на лестничном пролете последнего этажа в доме. Мы прикалывались
с кошельком на ниточке, который ускользал из рук прохожих,
когда они тянулись к нему, пугая их и веселя нас.
Однако с ранних лет мы уже знали, что такое труд.
Уже в 7 лет я помогала маме чистить двор у дома, где жили военные
люди. Она давала мне маленький лом и скребок, которыми я разбивала
лед.
В то время престиж военных был велик, они считались богатыми,
и маме часто перепадала одежда на нас от благодарных жильцов.
Благодаря этому я всегда была хорошо одета.
Мои родители были людьми малограмотными. В силу этого они могли
выполнять самую простую работу, не требующую долгого ее освоения.
Отец вернулся с войны инвалидом и имел пособие по инвалидности
и нерабочую группу.
В окопах он заработал астму и мы, дети видели, как задыхался он
в часы приступа, как тяжело дышал потом с синевой на лице.
Мама часто просыпалась ночью, а утром ей надо было убирать дворы.
Позже она убирала подъезды. Отцу разрешено было подрабатывать
дома.
Отцу привозили детали цепочек, которые висели тогда в ванных комнатах.
У папы был станок, который определенным образом гнул деталь, придавая
ей округлую форму, а мы - дети нанизывали одну на другую звенья цепи,
считая до нужной длины их количество.
Потом опять отдавали отцу, который зажимал цепочку, оставляя только
красивые круглые ушки. Так он зарабатывал от 17 рублей и выше, что
помогало маме сводить концы с концами. Нас у нее было четверо: два
моих старших брата и сестра, которая была на три года меня моложе.
В школу я пошла в 6 лет без формы, потому как не на что было ее купить.
Это было коричневое платье в горошек и сверху черный фартук. Я была
больше похожа на мальчишку с короткой стрижкой. Может быть, поэтому
была неусидчива до четвертого класса.
Не знаю, почему, но я с детства предпочитала компанию мальчишек. Они
тоже отвечали мне уважением. Я была бесстрашной, а когда на качелях
сделала оборот вокруг оси, на которой они висели, зауважали еще
больше.
Об этом я написала следующие строчки:
Помню время: мы тоже летали
На качелях в зовущую высь.
Мы тогда все узнали о Вале...,
Мы тогда тоже в космос стремились.
Сунув руки и ноги, как в стремя,
Мы, как Нестеров, делали круг...
Это было прекрасное время.
Все во двор к нам стекались вокруг.
Из окна, помню, мама смотрела,
От испуга немея в тот миг,
Когда мысль в голове моей зрела,
Вверх тормашками виснув... И крик
Из толпы зазевавшихся взрослых,
Так казалось, нет, крик из окна:
Это мама сойти меня просит
От греха... с тех качелей... Она,
Умоляя все ближе и ближе
Подходила к качелям моим...
Я лечу, ветер волосы лижет.
Птицы снова щебечут мне гимн.
Пятьдесят, шестьдесят..., девяносто...
Сто семнадцать... Пора: уже ждут
Те, кто тоже взлетает так просто!
Кто мечтает о звездном маршруте.
Все. Качели все тише и тише...
Я слезаю, садится другой.
Я в восторге! Отчетливо слышу:
Называют меня Терешковой.
Говорят моей маме... Я рядом.
Улыбается мама моя.
Для нее лучше всякой награды:
Невредимая, целая я!
Только к пятому классу я осознанно проявила интерес к обучению. С этого
момента я училась на «хорошо» и «отлично». Я стремилась сделать уроки,
и меня не надо было заставлять. Мама не могла нарадоваться на меня. Так
продолжалось до восьмого класса. Правда одно омрачало ее, мой выбор
подруги...