Старая цыганка тасовала карты, пристально глядя на меня.
- Ты у меня необычный клиент.
- Почему необычный-то?
- Да вот же… ко мне, обычно, женщины обращаются. За помощью. А что бы мужчина… Это, не иначе, от большой несчастной любви. Нечасто такое встретишь в наше время.
- Что же? Мужчины не могут любить?
- Могут, бриллиантовый, могут. Они одни и могут – многозначительно сказала цыганка.
- Как это понимать?
- Как понимать? Знаешь, яхонтовый, никогда мне прежде карты не говорили, что б те женщины вообще кого-то любили. Они ворожат, чтобы богатых привлечь или отомстить по большей части. А про тебя карты говорят, что любишь больше жизни.
Цыганка отложила карты в сторону. Взяла свечу со стола. Едва касаясь пламени, она играла с огнём своими длинными тонкими пальцами.
- Не нужно здесь привораживать. Разве что на всякий случай. Любит она тебя.
- Тогда, почему не идёт ко мне?
- Плохо зовёшь. Невесту христову у самих небес отбить хочешь. Тут надобно усилие. Большое усилие, бриллиантовый мой.
- Подожди. Какая ещё «невеста христова»?
- Карты сказали. Набожная она у тебя. Правда, не нашей веры.
- Правда! Вот так чудеса. Всё ты, бабка, видишь.
- А дом казённый-то… с крестами?
- Монастырь в Новосибирске.
- Ага. Кармелитский.
- Знаешь его?
- Знаю. Как не знать. Повезло тебе. Знаю я пути тайные, пути явные, пути истинные, пути ложные…
Цыганка надвигалась на меня, делая странные пассы руками. У меня закружилась голова. Цыганка заложила мне за ухо маленький бумажный конвертик, стала шептать по-цыгански, осыпала меня табаком. Листья табака будто бы камнями больно падали на мою голову. «Лети ангелок, суккуб-инкуб, золотым облаком, выстрели золотой стрелой…». Цыганка подняла юбку и засунула себе руку в под неё, странно вздыхая.
- Ты что делаешь?
- Молчи, дурак, молчи.
Она положила свободную руку мне на голову, которую тут же стянуло, будто верёвками. Я упал в обморок.
Очнувшись, я обнаружил себя на диване. Голова раскалывалась. Отдалённо припоминал обрывки тяжелого сна. Цыганки нигде не было. На столе лежала записка.
Я с трудом встал и прочёл её. «Иди и не возвращайся никогда. Иначе ничего не сработает. Денег я с тебя не требую. Захочешь – оставишь, захочешь – так уйдёшь. Поезжай в тот монастырь и под любым предлогом встреть её, прочти ей и только ей слова, записанные в свёртке у тебя за ухом. Знай, что свершился большой грех. И тяжело за него покаяния. Но цели своей ты добился».
Я вышел из салона и сразу же поехал в Новосибирск. Неделю я осаждал монастырь, прежде чем Ольга согласилась на встречу. Однако, в комнатке для встреч меня ожидала совсем другая женщина-монахиня. Оказалось, что это была настоятельница монастыря.
- Ты – католик? – спросила она меня сходу.
- Нет. Православный.
- Тогда скажи, знаешь ли ты отличие православной веры от католической?
Честно говоря, этих отличий я не знал. Да и знать не хотел. Разве что слышал, что у католиков священникам нельзя жениться.
- Наверное, отличие в том, что католики обманывают. – начал было я. – Ваш пастор обещал мне встречу с Олей. А встретился я, почему-то, с вами.
Монахиня добродушно рассмеялась.
- Дело в том, что послушница Ольга вчера ушла из монастыря. Я отпустила её в мир.
- Как? И где же она?
- Скажи мне, для начала. Ты прибегал к услугам колдовства, чтобы сделать это с ней?
Прямота настоятельницы поразила меня.
- Как вы узнали?
- Ей приснился сон, как ангел небесный, очень похожий на тебя, выстрелил ей в чрево золотой стрелой.
- И она… испытала сладостную муку?
- Верно. Ты точно не католик?
- Нет.
- Ну я думаю, ты догадываешься, что это значит?
- Да. Экстаз святой Терезы.
Настоятельница немного улыбнулась, чуть прикрыв рот от смущения.
- Я хочу, чтобы ты пообещал мне то, что ты станешь католиком. И сочетаешься с ней законным церковным браком. Это условие, которое я ставлю тебе, чтобы вы могли быть вместе. Я отпустила её. Но в этом и есть её послушание. Быть может, самое сложное послушание, через какое может пройти послушница. Её наказано прожить в миру 20 лет. Родить и вырастить детей. Вырастить их добропорядочными, благочестивыми, верующими людьми. А потом – вернуться. Вернуться, чтобы стать невестою христовой.
- Как вы? Верно?
- Как я.
Минуту мы молчали, пока я не решился спросить её.
- Почему вы решили помочь мне? Ведь вы знали, что я обратился к колдунье. Совершил большой грех перед Богом.
- Моя задача в том, чтобы не дать увязнуть твоей душе в этом грехе. Полагаю, цыганка дала тебе листок, который ты должен использовать для завершения колдовского ритуала? Дай мне его.
Я нащупал бумажный свиточек за ухом и передал его монахине. Она покрутила его в руках, затем поднесла к свече и подожгла.
- Не нужно этого. – продолжала она. – Помни, что её судьба предопределена. Не отнимай её у небес. Когда придёт время, отдай невесту христову в храм небесный.
С этими словами она отпустила меня.
Я разыскал Олю в Новосибирске. Она повиновалась повелению настоятельницы. Я исполнил просьбу и крестился как католик, взяв потом Олю в жёны. Наши дети успели родиться и вырасти, став благочестивыми верующими людьми, как и завещала настоятельница.
Прошла 20-я годовщина нашей свадьбы. Рано утром она разбудила меня, сказав лишь одно слово: «Пора». Я молча собрался и отвёз её в монастырь, где уже новая настоятельница ожидала её у порога. Мы с Олей ничего не говорили друг другу – всё и так было понятно. Лишь поцеловались на прощание.