Один из любимейших романов этой осени — «Бегуны» Ольги Токарчук, получивший в этом году Международную Букеровскую премию.
Роман похож на набор заметок, записей, вырванных тетрадных листов: в клеточку, в линию, в точечку, а здесь салфетка, фантик, чек или оборванная страничка документа, никому не нужного уже, с вышедшим сроком годности, но со строчкой из головы, пришедшей к тебе в определенный миг, когда ты смотрел/смотрела на человека, что рядом и понял/поняла о нем что-то такое, что хочешь рассказать всему миру, поделиться.
И вот эти заметочки/заметки — на пару абзацев или тридцать страниц — вроде бы и должны разделять текст, строить стеночки из кирпичиков и проводить по ним шпателем, клеить сюжетные обои или красить, согласно иллюзорной авторской задумке: табличке в экселе с именами героев, где тот в следующей сцене сделал то, а этого через несколько страниц пора убить. Но нет, не разделяют, наоборот — объединяют. Потому что у любого текста есть начало и конец, а у заметок — разве они есть? Лента мёбиуса, вселенная из звезд, мириады сверкающих точек на черном небосводе, что является всего лишь внутренностями твоего тела. Голова-вселенная, текст вечности, миг в бесконечности, бесконечность как иллюзия, времени не существует — мы едины: сложить лист бумаги пополам, исказив пространство до здесь и сейчас, до единого мига, до точки.
Это роман-путешествие, роман-побег. «Бегуны» Токарчук подобны расходящимся тропкам по миру. Без границ и препятствий, без единого сюжета.
«Апрель на автостраде, полосы красного солнца на асфальте, мир, тщательно глазурованный недавним дождем, — пасхальный кулич. Я еду на машине, страстная пятница, сумерки, то ли Бельгия, то ли Голландия — точно сказать не могу, потому что границы нет: никому не нужная, она совершенно стерлась».
«Ничего не удастся обойти, перескочить. Колесо коснется каждого миллиметра пути, на мгновение обратив его в свою касательную, и всякий раз конфигурация будет неповторимой — сочетание колеса и рельса, времени и места, единственное во вселенной».
Ксения Лурье