Экспертная группа «Европейский Диалог» и Фонд Конрада Аденауэра в рамках международного исследовательского проекта изучили популизм — феномен, актуальный как для Европы, так и России. В результате в начале 2018 года была опубликована книга «Популизм как общий вызов», написанная российскими и европейскими экспертами. Сайт «Европейский Диалог» публикует шестую главу этой книги, в которой исследователь и политический аналитик Фонда Конрада Аденауэра Карстен Грабов рассматривает результаты популистских партий Европы на последних выборах, отличия левых, правых и националистических популистов и их дальнейшую судьбу на политической арене ЕС
ТАКИЕ РАЗНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
Хотя надежды право- и национально-популистских кандидатов на высшие государственные и правительственные посты в Австрии, Франции и Нидерландах в недавнем прошлом не сбылись, уже только тем, что они вышли во второй тур выборов и набрали соответственно 46,2 и 34 % голосов или — как Партия свободы Герта Вилдерса — укрепили свои позиции по сравнению с предыдущими выборами в парламент, они достигли впечатляющих успехов. Это относится также к Датской народной партии, партии «Шведские демократы» и Партии независимости Соединенного Королевства. Несмотря на небольшие потери, партия «Истинные финны» («Перус») остается важной политической силой страны и даже входит в правящую коалицию. Наконец, Швейцарская народная партия уже давно считается самой успешной политической партией, два ее представителя входят в федеральное правительство Швейцарии (см. табл. 1).
Результаты право- и национально-популистских партий на выборах в странах Западной Европы (на 9.05.2017)
Легенда: О — в оппозиции; УП — участие в правительстве; ВПО — внепарламентская оппозиция; М — младший партнер в коалиционном правительстве.
Но популистам не обязательно побеждать на выборах. Они и так косвенно влияют на политику своих стран и всего Евросоюза. Будь то политика приема беженцев и предоставления убежища, политика охраны национальных границ и внешних границ ЕС, европейская финансовая политика или отношение государств-членов к Евросоюзу — во всех этих сферах многие правительства изменили свои позиции под давлением правых и национальных популистов.[1]
Популистам не обязательно побеждать на выборах. Они и так косвенно влияют на политику своих стран и всего Евросоюза
Прежде чем я остановлюсь на средствах сдерживания популизма, я хотел бы дать дефиницию этого понятия, рассмотреть общие черты и различия левого и правого популизма, а также отмежевать его от политического экстремизма.
Характерные признаки правых и национально-популистских партий я покажу на примере четырех наиболее успешных партий этой «семьи» из стран, являющихся (пока еще) членами ЕС: это Австрийская партия свободы (Freiheitliche Partei Österreichs, АПС/FPÖ), французский Национальный фронт (Front National, НФ/FN), нидерландская Партия свободы (Partij voor Vrijheid, ПС/PVV) и Партия независимости Соединенного Королевства (United Kingdom Independence Party, ПНСК/UKIP).
ИНДИКАТОРЫ ПРАВОГО И ЛЕВОГО ПОПУЛИСТА
«Популизм» — это «расплывчатое понятие»[2], которое уже много лет используется в науке, журналистике и политических дебатах. Но зачастую разграничение между популизмом и экстремизмом проводится без должной тщательности, прилагательные «левый» и «правый» используются произвольно, что обусловлено, правда, прежде всего требованиями самих популистов. Иногда даже говорят об «антипопулизме» или «позитивном популизме». Это вводит публику в заблуждение.
Прежде всего следует подчеркнуть, что «популизм» — внешняя характеристика. Вряд ли кто-то, кого в СМИ, в политических или научных кругах называют «популистом», сам бы себя так назвал. Это слово имеет негативную окраску, в частности потому, что популисты часто пользуются инструментарием расистской или националистической пропаганды. Еще одна причина негативной коннотации этого понятия — его поспешное использование в ходе политических дебатов. Стоит кому-то выдвинуть требование, которое не нравится оппоненту, его тут же объявляют популистским.
Политология выработала ряд индикаторов, с помощью которых можно с уверенностью распознать популизм, отнести его к правой или левой разновидности и отмежевать его от политического экстремизма.[3]Это не только упорядочивает дискуссию, но и выявляет потенциал угроз для демократии, исходящих от популизма. Последнее, очевидно, является важнейшей причиной, по которой никто сам себя популистом не называет. Ведь сколь похвальным ни казалось бы проведение политики от имени народа, в интересах народа или «близко к народу» — то, как действуют популисты, как они мобилизуют своих сторонников, подхватывают темы, привлекают к себе внимание, какие «решения» они предлагают, не отвечает ни базовым нормам правового государства и демократии, ни степени сложности проблем, о которых идет речь.
«Политика жесткой экономии» и «неолиберализм» — вот главные мишени левых популистов, которые для преодоления критикуемых ими неурядиц требуют радикального перераспределения имущества и капиталов, безусловного обеспечения максимального числа людей государственными пособиями, общественного контроля в ключевых сферах экономики и широкого участия граждан в управлении
Общая черта обоих вариантов популизма — и правого, и левого — претензия на представительство интересов «простых людей», которые политический истеблишмент якобы игнорирует. Популисты эксплуатируют при этом антиэлитарные эмоции. Кэс Мадд назвал такой подход «кабацкой политикой»; по его словам, подобный коммуникативный стиль обращен к «внутренним чувствам», инстинктам людей.[4]
Левые популисты — такие, как «Непокоренная Франция» (La France insoumise) или испанское движение «Подемос» (Podemos), — делают упор на «социальное неравенство», выдвигая на первый план то бедность, то богатство, а также на политику, которая направлена на упорядочение государственных финансов. Они обвиняют либо Европейский Союз, либо национальные правительства в том, что они якобы являются марионетками международного капитала, сетуя на брюссельский (или берлинский) «экономический диктат». «Политика жесткой экономии» и «неолиберализм» — вот главные мишени левых популистов, которые для преодоления критикуемых ими неурядиц требуют радикального перераспределения имущества и капиталов, безусловного обеспечения максимального числа людей государственными пособиями, общественного контроля в ключевых сферах экономики и широкого участия граждан в управлении.
Правые популисты мечтают о культурно, религиозно, национально и социально однородной стране добропорядочных граждан, которая, по их мнению, подвергается угрозам «извне» и предательству «сверху»
Карин Пристер назвала такой тип популизма «инклюзивным», поскольку его приверженцы стремятся к тому, чтобы за счет широких социальных выплат и льгот включить как можно больше людей — вне зависимости от их происхождения и роли в трудовой жизни — в общественную жизнь и систему распределения материальных благ.[5]Что же касается правых популистов, то для них характерна «эксклюзивность». Они вроде бы отстаивают интересы «простых людей», но при этом только своих, «местных». Правые популисты мечтают о культурно, религиозно, национально и социально однородной стране добропорядочных граждан, которая, по их мнению, подвергается угрозам «извне» и предательству «сверху». Правые популисты считают своими врагами, с одной стороны, национальные и европейские элиты, а с другой — мигрантов, беженцев или претендентов на получение убежища, преимущественно из мусульманских стран. Они якобы «наводняют» страну чужеродной культурой и заставляют местное население делиться нажитыми благами, а политические и культурные элиты из ложно понятого уважения к общественному мнению никак не реагируют на эту угрозу, тем самым «предавая» свой народ.
ОПАСНОСТЬ ПРАВОГО ПОПУЛИЗМА
Непременные ссылки правых популистов на свой народ содержат два компонента, опасные для демократии. С одной стороны, правые популисты заявляют, что только они являются истинными защитниками интересов коренного населения. Других взглядов и мнений они не терпят — даже в рядах собственных партий. Тем самым они нарушают один из главных принципов демократии — принцип свободы мнений. Тот, кто имеет иное мнение, это не просто человек с иными взглядами, не «нормальный» политический оппонент. Поскольку популисты считают, что только они говорят от имени народа, каждый, кто придерживается иного мнения, становится для них «врагом народа» или «предателем».[6] Сильные антидемократические тенденции проявляются здесь уже на уровне языка и соответствующего образа мыслей.
В то же время правые популисты заняты исключительно проблемами своей нации, они хотят восстановить ее политический, культурный и религиозный суверенитет, который якобы находится в опасности или уже полностью утрачен. «Франция прежде всего», «Австрия — австрийцам», «Защитим наши границы» — такие лозунги прочно вошли в лексикон правых популистов еще задолго до «America first» Дональда Трампа. Из-за такой национальной или националистической ориентации, которая постоянно сопровождается нападками на другие национальные группы, нации или на Европейский Союз, европейских правых популистов совершенно справедливо называют «правонациональными популистами»[7], хотя в одних странах их, скорее, следует отнести к правому расово-национальному лагерю (Австрия, Нидерланды, Швеция), а в других — к националистическому (например, Великобритания, Финляндия, Польша) или промежуточному (Франция, Германия) сектору.
В сочетании национализма и претензии на этническую исключительность кроется антидемократический потенциал европейских правых популистов. Тем не менее было бы ошибкой называть их «экстремистами»
Именно в сочетании национализма и претензии на этническую исключительность кроется антидемократический потенциал европейских правых популистов. Тем не менее было бы ошибкой называть их «экстремистами». Экстремизм определяется как стремление — не в последнюю очередь насильственное — к антидемократическому обществу, где уничтожены все основные демократические права, принципы и институты, где построена или должна быть построена авторитарная или тоталитарная однопартийная или беспартийная вождистская система, которая опирается на фундаменталистские представления о религии, этнорасистскую идеологию или на непогрешимое, якобы научное мировоззрение. Поэтому «экстремистскими» можно назвать фундаменталистско-исламистские движения и сети вроде Аль-Каиды, неофашистские партии типа «Йоббик» в Венгрии и, наконец, последние в мире большие коммунистические партии — такие, как Единая социалистическая партия Венесуэлы и Партия труда в Северной Корее, но не те, о которых говорилось выше.
ФРАНЦУЗСКИЙ, АВСТРИЙСКИЙ И БРИТАНСКИЙ ПОПУЛИЗМЫ
Марин Ле Пен превозносит французский язык, французскую культуру и французский национальный характер, называет Евросоюз «оккупационной властью», обещает людям простые решения, которые якобы приведут к быстрому улучшению положения («отказ от евро», «роспуск ЕС», «французы прежде всего»), она без колебаний называет виновных во всевозможных неурядицах — у нее это то ЕС, Германия и глобальный капитализм, то мусульмане-иммигранты, но при этом она все равно не является «экстремисткой» в только что описанном понимании. Марин Ле Пен и ее Национальный фронт — это что-то вроде прототипа правой национально-популистской партии.
В той же мере это относится к нидерландской Партии свободы и Австрийской партии свободы. Обе жестко критикуют ЕС, называя его «недемократическим монстром»[8] или «брюссельской номенклатурой», которая «хочет сколотить централизованную единую Европу поверх голов людей»[9]. Обе выступают за выход своих стран из Евросоюза или, по крайней мере, из еврозоны. По мнению обеих партий, Евросоюз — это ворота для бесконтрольной иммиграции, они требуют немедленного прекращения приема беженцев и закрытия границ. И Герт Вилдерс, и лидеры АПС ориентированы на широкую ренационализацию экономики, социальной политики и других сфер общественной жизни, а также — как и Марин Ле Пен — обещают привилегии для коренного населения при распределении социальных льгот («Австрия и Нидерланды прежде всего»). Определения «правые» обе партии заслуживают своим огульным поношением ислама и мусульман, в которых они видят серьезную угрозу для общественного порядка и благосостояния коренного населения. «Любовь к родине вместо воров-марокканцев» («Heimatliebe statt Marokkanerdiebe») — так звучит один из предвыборных лозунгов АПС. Герт Вилдерс называет ислам идеологией, которая «опаснее нацизма»[10]. Марокканцев, живущих в Нидерландах, он именует «отребьем».
Популисты действуют как предприниматели — с той лишь разницей, что предметом их бизнеса являются не товары или услуги, а недовольство, заботы и опасения, которые охватывают часть общества в связи с гражданскими войнами на периферии Европы, потоками беженцев, исламистским террором и другими причинами
Британская ПНСК также использовала в своей пропаганде раздутые образы врага, подогревая преимущественно среди английского населения страхи по поводу засилья иммигрантов, снижения уровня благосостояния или утраты британского суверенитета и выдвигая всевозможные претензии к Евросоюзу (слишком дорого, директивно, неэффективно). Партия претендовала на роль защитника «простых людей» и в то же время рисовала образ сильной Великобритании, лишь условно отвечающий реальности.[11] Она предлагала простые решения сложных политических проблем («out»), при этом, однако, не используя средства этнорасистской пропаганды, когда представители других национальностей или религий подвергаются огульному поношению. Так что ПНСК — это национально-популистская, но не правопопулистская партия.
Подводя итог, можно констатировать, что популизм — политическое течение, которое претендует на исключительное положение в плане знания интересов народа и права представлять его интересы. Популизм — это мобилизационная стратегия, адепты которой подчеркивают или просто придумывают проблемы, вызывающие или усиливающие у людей опасения и/или недовольство в связи с определенными тенденциями в развитии общества. Популисты выступают в роли защитников добропорядочного, забытого политическим истеблишментом «простого народа». Они подстрекают и мобилизуют людей за счет эмоций, предлагая как удобопонятные образы врага, так и простые решения существующих проблем. При этом популисты действуют как предприниматели — с той лишь разницей, что предметом их бизнеса являются не товары или услуги, а недовольство, заботы и опасения, которые охватывают часть общества в связи с гражданскими войнами на периферии Европы, потоками беженцев, исламистским террором и другими причинами.
Решать эти проблемы популисты не хотят и не могут. В стратегии партии «Альтернатива для Германии», опубликованной в начале 2017 г., четко обозначены цели популистов: разрушение табу, привлечение внимания и «провокационные эффекты»[12]. Прямо напрашивается вывод, что их главная цель состоит не в решении, а в поиске проблем, что популисты — это политические предприниматели, торгующие людскими страхами.
ТРИЕДИНАЯ СТРАТЕГИЯ БОРЬБЫ С ПОПУЛИЗМОМ
В последние годы демократические силы стран Западной Европы неоднократно предпринимали попытки сдержать распространение правого и национального популизма. Большинство из этих попыток не имели эффекта, так как реальное давление на право- и национально-популистские партии отсутствовало или было лишь кратковременным.[13] Но с учетом опыта, накопленного в 2016 г. в Австрии, весной 2017 г. в Нидерландах, а затем и во Франции, эффективным оказалось сочетание трех стратегий противодействия популизму. Хотя не везде удалось предотвратить рост числа голосов избирателей, отданных за правых и национальных популистов, противодействие было достаточно сильным, чтобы не позволить им занять высшие посты в государствах и правительствах.
С учетом опыта, накопленного в 2016 г. в Австрии, весной 2017 г. в Нидерландах, а затем и во Франции, эффективным оказалось сочетание трех стратегий противодействия популизму
Триединая стратегия противодействия состоит в следующем:
1. Неизменная приверженность демократических сил своим позициям и ценностям, в том числе «неудобным» и сложным, в нынешнем мире, для которого характерны тесные международные взаимосвязи, кризисы и непредсказуемость;
2. Конкретные политические предложения, убеждающие большинство граждан в том, что судьбы страны лучше доверить демократам, чем популистам;
3. Политический менеджмент, решающий конкретные проблемы.
Для демократов характерны, кроме того, открытость миру и оптимизм, явно контрастирующие с мрачными предсказаниями и сценариями угроз, которые столь охотно используют правые и национальные популисты. Большинство населения Западной Европы, однако, таких настроений не разделяет.
БУДУЩЕЕ ПОПУЛИСТСКИХ СИЛ В ЕВРОПЕ
Правые и национальные популисты Западной Европы, кажется, уже прошли зенит своего влияния. Большинство граждан западноевропейских стран не хотят, чтобы они занимали высшие руководящие посты. По крайней мере, с 15 марта 2017 г., когда Герт Вилдерс не достиг своих целей в ходе парламентских выборов в Нидерландах, стало ясно, что в серьезной ситуации ему не победить. В то же время ПНСК, победив на референдуме по Брекзиту, выполнила свою «историческую миссию». С июня 2016 г. эта партия слоняется по арене британской политики, не предлагая никакой выигрышной темы, и пока неясно, сумеет ли она вообще выжить.
Марин Ле Пен теперь тоже несет на себе печать неудачницы. Ее результат на последних президентских выборах не так уж плох, но уже второй раз подряд ей не удалось достичь высшего поста в государстве. Выдвинет ли она свою кандидатуру еще раз в 2022 г., пока неясно. В то же время надо подчеркнуть, что НФ и в случае ее ухода из большой политики будет иметь хорошо развитую и профессионально работающую партийную организацию с опорой на активных членов и сторонников, когорту молодых, но уже опытных руководителей, поэтому не исключено, что партия в ближайшие годы еще больше окрепнет.
То же самое относится и к АПС. Она располагает амбициозными руководящими кадрами и сильной организационной структурой. Все еще не иссякшие потоки беженцев в Европу, многочисленные содержательные и стратегические изъяны в политике Евросоюза и, не в последнюю очередь, слабость политических противников дают АПС ряд конкурентных преимуществ. До сих пор австрийцам удавалось в последний момент сплотить большинство избирателей против АПС. Но гарантии на будущее здесь нет. Традиционные демократические партии и институты, которые АПС столь резко критикует, должны будут, чтобы выстоять, дать австрийцам то, чего те ожидают: безопасность, рабочие места, рост или, по крайней мере, сохранение уровня благосостояния и перспективу дальнейшего развития республики и Европейского Союза, который, пусть в несколько ослабленной форме, не должен утратить своего значения.
Всем демократическим и поддерживающим ЕС силам — не только в Западной Европе — предстоит еще много сделать, чтобы не допустить дальнейшего подъема или нового усиления право- и национально-популистских партий. Они должны также внести свой вклад в укрепление авторитета и повышение эффективности Евросоюза.
[1] Grabow K., Lange N. u. a. Spiel über Bande. Wie populistische EU-Gegner nationale Politik beeinflussen. Berlin: Konrad-Adenauer-Stiftung, 2015. (Analysen und Argumente 168/2015).
[2] Pfahl-Traughber A. Populismus – was ist das überhaupt? Definition über eine inhaltliche und stilistische Dimension. URL: https://hpd.de/artikel/populismusueberhaupt-14116
[3] Betz H.-G. Exclusionary Populism in Austria, Italy and Switzerland // International Journal. 2001. Vol. 53. No. 3. P. 393–420.
[4] Mudde C. The Populist Zeitgeist // Government and Opposition. 2004. Vol. 39. No. 4. P. 542.
[5] Priester K. Wesensmerkmale des Populismus // Aus Politik und Zeitgeschichte. 2012. Nr. 5–6. S. 3–9.
[6] Müller J.-W. Was heißt: Populismus an der Macht? // Osteuropa. 2016. Jg. 66. H. 1–2. S. 5–17.
[7] Grabow K., Hartleb F. Mapping Present-day Right-wing Populists // Exposing the Demagogues. Right-wing and National Populist Parties in Europe / ed. K. Grabow, F. Hartleb. Brussels: Centre for European Studies, 2013. P. 19.
[8] Герт Вилдерс в 2013 г., цит. по: Grabow K., Hartleb F. Europa? Nein Danke. Studie zum Aufstieg rechts- und nationalpopulistischer Parteien in Europa. Berlin; Sankt Augustin: Konrad-Adenauer-Stiftung, 2013. S. 7.
[9] Vilimsky: EU will noch mehr Macht zentralisieren. URL:http://www.fpoe.eu/vilimsky-eu-will-noch-mehr-macht-zentralisieren/
[10] Geert Wilders bezeichnet Marokkaner als «Abschaum» // Die Welt. 2017. 18. Februar. URL: https://www.welt.de/politik/ausland/article162193921/Geert-Wildersbezeichnet-Marokkaner-als-Abschaum.html
[11] Banducci S., Stevens D. Myth versus Fact: Are We Living in a Post-Factual Democracy? // EU Referendum Analysis 2016: Media, Voters and the Campaign / ed. D. Jackson, E. Thorsen, D. Wring. Poole: Bournemouth University: The Centre for the Study of Journalism, Culture and Community, 2016. P. 22.
[12] Leif T., Gensing P. Provokation statt Problemlösung. URL:https://www.tagesschau.de/inland/afd-strategiepapier-101.html
[13] Grabow K. Was tun gegen Rechtspopulisten? Europäische Erfahrungen. Berlin: Konrad-Adebauer-Stiftung, 2016. (Analysen und Argumente 203/2016).