В 2016 году в США был запущен эксперимент Economic Security Project, инициаторами которого стали сооснователь Facebook Крис Хьюз и президент ИТ-инкубатора Y Combinator Сэм Альтман. Суть в том, чтобы обеспечивать граждан базовым доходом. Публицист Дуглас Рашкофф уверен, что так IT-корпорации хотят откупиться за то, что продолжают разрушать экономику и делать людей беднее. В итоге, по мнению Рашкоффа, выиграют корпорации. В своей статье он объясняет, почему это так.
В 2016 году меня пригласили в штаб-квартиру Uber (находившуюся в то время в Сан-Франциско), чтобы поговорить о недостатках цифровой экономики и о мерах, которые можно предпринять по этому поводу. Компании Кремниевой долины — это единственные известные мне корпорации, которые просят проведения бесплатных выступлений. Они даже не оплачивают проезд на такси. Uber, равно как Google и Facebook, полагает, что шанс обратиться к разработчикам и руководителям предоставляет интеллектуалам уникальную возможность оказать влияние на цифровое будущее или, если сказать честнее, получить упоминание о своих книгах в блоге компании.
Для авторов практических руководств по бизнесу это имеет смысл. Кто не хотел бы похвастаться тем, что Google слушает его бизнес-советы? В моем случае все было немного иначе. Моя книга «Кидая камни в автобус Google» посвящена неравенству, заложенному в цифровой экономике. Например, как рост цифровых стартапов истощил реальную экономику и стал мешать людям создавать ценность, зарабатывать деньги и поспевать за повышающейся арендной платой за жилье.
Я согласился дать одно выступление. Я полагал, что это мой шанс напрямую рассказать своей аудитории о том, что Uber вошел в число самых страшных преступников, уничтожив существующий рынок такси не через созидательное разрушение, а через разрушительное разрушение. Они использовали силу своего капитала, чтобы ослабить всех, забрать все, что можно, и установить на выжженной земле монополию. Я разразился тирадой.
К моему удивлению, аудитория, похоже, разделяла мое беспокойство. Они не идиоты, и видят негативные последствия своих действий везде, куда бы ни посмотрели. Тогда один из сотрудников задал неожиданный вопрос: «А что насчет безусловного основного дохода?»
«Подожди, — подумал я. — Это основная тема моего выступления».
Вплоть до этого момента я был ярым сторонником безусловного основного дохода (БОД) — государственных денежных выплат людям, чья занятость больше бы не требовалась в цифровой экономике. Вопреки ожиданиям, БОД не делает людей ленивыми. Исследования одно за другим показывают, что в действительности дополнительная безопасность позволяет людям взять на себя больше рисков. Они становятся более предприимчивыми либо посвящают больше времени и энергии улучшению своей среды.
Так что же не так?
Разве мы не должны рукоплескать разработчикам из Uber (а также другим выдающимся титанам Кремниевой долины, таким как сооснователь Facebook Крис Хьюз, инвестор Билл Гросс и президент Y Combinator Сэм Альтман) за то, что они опомнились и предложили обеспечить народные массы денежными средствами? Пожалуй, нет. Потому что для них БОД — это всего лишь способ продолжать вести дела, как обычно.
Бизнес-план компании Uber, как бизнес-планы многих других цифровых «единорогов», направлен на извлечение всех ресурсов из тех рынков, на которые она вошла. По большому счету это означает выжать все возможное как из сотрудников, так и из клиентов и поставщиков с целью дальнейшего роста. Когда в конечном итоге люди становятся слишком бедными, чтобы продолжать работать водителями или оплачивать поездки, БОД предоставляет необходимые денежные вливания для поддержки работы бизнеса.
Когда смотришь на это с точки зрения разработчика программного обеспечения, становится ясно, что на самом деле БОД — это не более, чем патч для изначально «кривой» программы.
Истинная цель цифрового капитализма состоит в том, чтобы извлечь ресурс из экономики и предоставить его тем, кто сидит наверху. Если потребители находят способ сохранить часть этого ресурса для себя, считается, что вы делаете что-то неправильно или сорите деньгами.
Еще в XVI веке аборигены различных колонизированных островов занимались изготовлением канатов и последующей их продажей заходящим кораблям, принадлежавшим Голландской Ост-Индской компании. Учуяв благоприятный момент, воротилы того, что впоследствии стало самой могущественной корпорацией, которую когда-либо видел мир, заполучили разрешение короля на эксклюзивное производство канатов на этих островах. В результате чего аборигены, продолжая выполнять ту же работу по изготовлению канатов, что и раньше, стали наемными рабочими. Компания по-прежнему тратила деньги за канаты, но уже не напрямую, а через выплату заработной платы. При этом она контролировала и торговлю, и средства производства, и сам рынок.
В XX веке корпорация Walmart усовершенствовала эту концепцию. Заходите в город, ослабляете местных торговцев, продавая товары по ценам ниже себестоимости, и вытесняете всех с рынка. Затем, будучи единственным торговым предприятием и работодателем, устанавливаете цены и заработную плату, которые устраивают вас. Ну и что, что ваши работники идут за материальным пособием и продуктовыми карточками?
Сегодня цифровые компании проделывают то же самое, только быстрее и лучше. Вместо переписывания закона, как это делали колониальные корпорации, или применения силы капитала, как это делают торговые конгломераты, цифровые компании используют код. Компания Amazon, контролируя розничный рынок и все в большей степени производство товаров, которые она продает, создала автоматизированную платформу по извлечению материальных ценностей, которая даже не снилась эксплуататорам, управлявшим Голландской Ост-Индской компанией.
Безусловно, все это имеет и оборотную сторону. Цифровые монополисты истощают свои рынки быстрее и сильнее, чем их аналоговые предшественники. Очень скоро потребители становятся просто не в состоянии потреблять достаточно, чтобы продолжать приносить доходы. Даже перспектива накопления данных о каждом человеке, как это делает Facebook или Google, начинает терять свое очарование, если у людей, стоящих за этими данными, нет денег.
На помощь приходит БОД. Некогда эта политика считалась одним из способов борьбы с крайней нищетой. Однако в новом воплощении она просто служит способом удержания самых богатых людей (и их верных вассалов, разработчиков программного обеспечения) на верхушке экономической операционной системы. Ведь денежные средства, выделенные правительством для граждан, неизбежно будут стекаться к ним.
Вы только вдумайтесь в следующие слова: правительство печатает больше денег или, возможно (не дай бог), устанавливает налог на какую-то корпоративную прибыль, а затем щедро раздает деньги людям, чтобы они могли продолжать тратить. В результате на верхушке накапливается все больше и больше капитала. И после этого капитал получает еще больше власти, чтобы диктовать условия, определяющие человеческое существование.
В действительности БОД просто превращает нас из влиятельных игроков или незаинтересованных граждан в простых потребителей.
В это же время БОД также избавляет людей от необходимости поразмыслить о реальных альтернативах проживанию жизни в качестве пассивных потребителей. Такие решения, как платформенные кооперативы, альтернативные валюты, банки услуг или коммерческие предприятия, находящиеся в собственности сотрудников, которые фактически угрожают статусу-кво, при котором процветают добывающие монополии, кажутся ненужными. Зачем устраивать революцию, если мы сыты? Ну, или почти сыты.
На самом деле под маской сострадания БОД просто превращает нас из влиятельных игроков или незаинтересованных граждан в простых потребителей. Как только мы лишимся способности создавать ценность или обмениваться ею, все, что мы сможем делать с каждым актом потребления, — это предоставлять еще больше власти людям, которых можно будет, наконец, без преувеличения назвать нашими корпоративными повелителями.
Мало того, доход — это всего лишь утешительный приз. Если мы собираемся добиться получения материальной помощи, нам следует требовать не денежные компенсации, а активы. Да-да, именно так: долю в собственности.
Разрыв в уровне благосостояния в Соединенных Штатах слабо связан с разницей в уровне зарплат людей, чего нельзя сказать об активах. Например, афроамериканские семьи зарабатывают в среднем почти в два раза меньше чем белые американские семьи. Но это не объясняет массовый разрыв в уровне благосостояния между белыми и чернокожими. Более важным в этом неравенстве стал тот факт, что средний уровень благосостояния белокожих семей в Америке в 20 раз выше, чем у афроамериканских семей. Афроамериканцы даже с вполне достаточным доходом, как правило, не имеют активов, необходимых для открытия сберегательных счетов, инвестирования в бизнес или участия на фондовом рынке.
Поэтому, даже если афроамериканский ребенок, выросший в бедности, получает возможность бесплатно обучаться в колледже, он все равно будет отставать из-за отсутствия активов. В конце концов, эти активы позволяют белому однокласснику взять академический отпуск на год, чтобы приобрести опыт, прежде чем попасть на рынок труда, или пройти неоплачиваемую стажировку, либо снять хорошую квартиру в Уильямсберге, чтобы жить в ней, пока он пробует написать первый молодежный роман, гастролирует с группой, открывает кофейню, основанную на принципах честной торговли, или вращается в среде хакатонов. Никакое количество кратковременных пособий не заменит реальные активы, потому что как только деньги будут потрачены, они уйдут — уйдут прямо в руки тех людей, которые уже пользуются выгодой чрезмерного количества активов.
Если бы Эндрю Джонсон не аннулировал распоряжение о предоставлении освобожденным рабам 16 гектаров земли и мула в качестве возмещения, вместо того чтобы разрешить им зарабатывать наемным трудом на землях бывших рабовладельцев, возможно, сегодня мы бы смотрели на более сплоченную Америку.
Более того, если поклонники БОД из Кремниевой долины действительно хотят восстановить экономическую операционную систему, им следует обратить внимание не на безусловный основной доход, а на безусловные основные активы, впервые предложенные Мариной Горбис из Института будущего. Она отмечает, что в Дании, где у людей есть открытый доступ к большой части национальных ресурсов, человек, рожденный в бедной семье, оказывается настолько же обеспечен, как и сверстники из более состоятельных семьей.
Для венчурных капиталистов, стремящихся удержать свое состояние на протяжении поколений, такое экономическое равенство звучит как кошмар и полный крах. Зачем создавать монополию только для того, чтобы дать другим возможность ее разрушить или, что еще хуже, превратить все эти кропотливо приватизированные активы в общественное достояние?
Ответ, как это ни странно, заключается в том, что все эти активы на самом деле имеют пониженную ценность для нескольких очень богатых капиталистов, которые их накопили. Доходность активов американских корпораций неуклонно падает в течение последних 75 лет. Это как форма корпоративного ожирения. Богатые отлично справляются со сбором всех активов, но очень плохо их развертывают. Все, что касается инвестиционной деятельности, строительства или чего-либо иного, что способно возвращать деньги обратно в систему, они делают настолько плохо, что просят правительство сделать это за них, даже несмотря на то, что все реальные активы принадлежат корпорациям.
Как любой программист, люди, управляющие нашими цифровыми компаниями, используют любой «хак» или «костыль», лишь бы программа оставалась работоспособной. Они не видят экономическую операционную систему, лежащую в основе их программ, и потому не в состоянии бросить вызов своим встроенным предубеждениям, не говоря уже о том, чтобы переписать этот код.
Как бы заманчиво это ни звучало, БОД — это всего лишь способ повысить могущество корпораций над нами под видом начисления выплат. Это та самая конфета, которую маньяк протягивает ребенку, чтобы тот залез в машину, или надбавка, которую грязный работодатель дает сотруднику, которого он домогался. Это плата за молчание.
Если ребята из Uber или любого другого добывающего цифрового предприятия действительно хотят перепрограммировать экономику на всеобщее благо и обеспечить себе стабильный поток состоятельных клиентов, им следует начать с тонкой настройки собственных операционных систем. Как насчет того, чтобы сделать своих сотрудников совладельцами компаний, а не выклянчивать у правительства компенсации к нищенским зарплатам? Как насчет того, чтобы предложить людям, которые предоставляют рабочую силу, скажем, 10 % акций компании, а не сбрасывать дополнительные 10 % с прибыли в виде налога для правительственного фонда БОД? Или другие 10 % малым и средним городам, которые предоставляют транспортные пути и дорожные сигнальные знаки? Не просто комиссионные или налог, а долю акций.
Независимо от того, циничны сторонники безусловного основного дохода или просто наивны, БОД — это не тот патч, который нам нужен. Еженедельные подачки не способствуют экономическому равенству и уж тем более не расширяют права и возможности. Единственное значимое изменение, которое мы можем внести в экономическую операционную систему, — это распределить право собственности, руководство и управление реальным миром среди людей, которые в нем живут.