После распада СССР так называемая ̶о̶б̶м̶а̶н̶у̶т̶а̶я̶ независимая Россия встала перед проблемой отсутствия национальной идеи. Мы больше не были могущественными и сильными. Нас перестали и бояться, и уважать. В 90-х это было настолько очевидно, что, казалось, единственным направлением ̶с̶л̶а̶б̶о̶й̶ новой России является полная интеграция с западом. Европейский проект виделся единственной реальной альтернативой. Действительно, свобода передвижений, единое экономическое пространство, общий рынок труда и.т.д., всё это является преимуществом и вызывает симпатию. До определенного момента ЕС представлялся своего рода воплощением мечты, надгосударственным пространством, где нации, прежде жестоко конкурировавшие и воевавшие друг с другом, объединяются в рамках единого образования. Термин единая европейская нация стал реальностью, а давняя мечта интернационалистов обрести новую родину от Лиссабона до Владивостока казалась вполне воплотимой. Именно такими аргументами оперировали либералы и, признаться честно, в какой-то момент они были убедительны.
Однако, подобный дискурс актуален тогда, когда он имеет экономическую основу или по Марксу - базис. В 2008 году произошел первый удар и уже тогда стало понятно, что страны ЕС слишком разные. Выяснилось, к примеру, что некоторые государства просто подделывали свою экономическую отчетность, чтобы обеспечить дальнейший рост. Помимо того, для преодоления кризиса стала очевидна необходимость централизации, а соответственно концентрация всё больших властных полномочий в наиболее экономически развитых странах, в первую очередь Германии.
Данный кризис показал, что союз равных государств - это иллюзия и, что есть центр и периферия. Однозначно к центру можно отнести Германию, Францию и Северную Европу. Южная Европа является определенным промежуточным звеном и совершенно чётко абсолютной периферией является Восточная Европа. Эта периферия является наиболее зависимой территорией от центра и естественно по вполне объективным причинам обречена на неравные взаимоотношения. Другими словами, эти территории являются современными колониями.
Такое положение вещей можно эффективно маскировать, когда существует значительный экономический рост. Периферийным странам можно выдавать субсидии, дешевые кредиты, гранты, выделять большие средства на связи с общественностью(пропаганду) и.т.д.В общем, то, что в американской политической науке называется мягкой силой. Однако, если денег начинает не хватать, то выясняется, что за красивым фасадом скрываются нелицеприятные факты.
Колониальное состояние хорошо видно на примере даже относительно благополучных стран, таких как Эстония, Латвия или Чехия. Если рассматривать, скажем, Болгарию или Румынию, то там всё становится совсем очевидно.
Приведу пример из личного общения с Европейцами. Не так давно я разговаривал с англичанином пакистанского происхождения и имел возможность в подробностях узнать нюансы европейской жизни. Отношения сложились достаточно дружественные и мы могли не беспокоиться о политкоректности. В Англии на бытовом уровне всех цветных называют "паки". Звучит это очень грубо, но достаточно отчетливо показывает реалии. Приезжие даже во втором поколении подсознательно воспринимаются как люди второго сорта. Но, что примечательно, в разговоре зашла речь о поляках. В Англии сложился четкий стереотип того, что они берутся за любую работу, готовы работать меньше и за большие деньги. На самом деле поляков просто больше и они ассоциируются со всеми восточноевропейцами. Забавно то, что мой собеседник - пакистанец, как бы жаловался, что эти мигранты отбирают у него работу и с пренебрежением говорил, как те готовы работать по 10 часов без перерыва. Отмечу, что это были не какие-нибудь нелегалы, а граждане ЕС, имеющие законное право на работу. Таким образом, реальность такова, что люди даже из относительно благополучной, но периферийной Польши вынуждены выполнять низкоквалифицированную работу в развитых странах, являясь при этом по-факту людьми даже не второго, а третьего сорта. Пример хорошо показывает реальные пути колониальной эксплуатации, когда люди по-сути легально могут работать где-угодно, но не являются гражданами страны пребывания, не имеют возможности как-либо влиять на политику и бороться за свои права. Эта схема очень удобна и позволяет совершенно легально получать дешевый труд, но по-сути является проявлением эксплуатации.
Если посмотреть на реальные масштабы эксплуатации, то они действительно впечатляют. К примеру, в относительно благополучной Латвии в 1989 году проживало почти 2 млн. 700 тыс. человек. Сегодня эта цифра 1 млн. 900 тыс. Основная масса людей уехала в более развитые страны. Недавно, в связи с выходом Британии из ЕС, я посмотрел английский документальное кино о том с какими по этому поводу проблемами сталкиваются мигранты из Прибалтики. Фильм был явно пропагандистский, направленный на то,чтобы показать британцам плюсы ЕС. Но примечательно было то, что приводились примеры реальных людей - мигрантов из бывших прибалтийских республик, которым возможно придётся уехать. Кто-то из них работает в сельском хозяйстве, собирая искусственно выращенные шампиньоны, кто-то трудится на полях. Все примеры - это низкоквалифицированный труд, который сами британцы выполнять не хотят. И если сравнить советскую Латвию с мощным научным потенциалом, промышленностью, механизированным сельским хозяйством, рыболовством и сегодняшнюю периферию Евросоюза, где треть населения выполняет самый низкоквалифицированный труд за рубежом и является там людьми третьего сорта, то картина вырисовывается не сильно привлекательной.
Также как и в прошлом от колоний нужны только ресурсы - дешевый рабочий труд, земля, полезные ископаемые, если таковые имеются. Ни о какой промышленности, которая и даёт высокую прибавочную стоимость, колонии мечтать не могут. Единственно, на что может рассчитывать зависимая страна - это сборочное производство, но только при условии реформ, подразумевающих жесткую эксплуатацию. Однако, здесь придётся конкурировать сейчас уже даже не с Китаем, но с Южной Азией, где 12-ти часовой рабочий день без выходных - это вполне норма. Если в России победит либеральная парадигма (возможность чего всегда присутствует) и правительство возьмёт курс на интеграцию с ЕС, то страна неизбежно превратится в периферию. При этом не стоит обманываться, что наше положение будет особым, потому что по объективным факторам оно будет ещё хуже чем у Восточной Европы. Из-за больших размеров нас даже не допустят до единого рынка труда. В условиях кризиса этого точно не произойдёт, но остатки промышленности будут уничтожены совершенно точно,научные кадры найдут себе более подходящее место работы, а военный потенциал будет ликвидирован за ненадобностью.