- Эх, Шарик, Шарик! Кто это сделал? - палец говорящего указывал на следы щенячьей неожиданности в виде лужицы на полу - Сволочь ты, Шарик! Мелкая, глупая сволочь! Ну, ничего, вот подрастёшь, я сделаю из тебя охранника.
Щен-несмышлёныш слушал внимательно, склонив морду на бок, словно пытаясь понять слова хозяина. Смысл никак не улавливался, но тон его говорил о том, что Шарик серьёзно накосячил.
Он неуклюже подбежал и лизнул перст обличающий его собачье непотребство, и гнев хозяина растворился в ручейке нежности...
- Шарик, сссукаа! Ты зачем опять это сделал?! - в руке говорящего красноречиво раскачивался тяжёлый армейский ботинок, а его тон позитивных эмоций не добавлял - Двор охранять учись, скотина! А ты вместо этого всё на пороге гадишь!
Повзрослевший крупный щен виновато переводил взгляд с разгневанного хозяина на плоды своих давешних трудов. Он начинал понимать слово "охранять", оно означало не допускать за огороженную забором территорию чужих кошек. А слово "гадить" означало видимо то самое, за что он сейчас получит трёпку.
Шарик подполз на брюхе к ногам хозяина и, словно извиняясь, ткнулся носом в ноги (вожаку в его разумении). Брошенный в сердцах ботинок скрылся за дверью веранды...
- Шарик, тварь шкодливая! Зачем ты погрыз ботинки? Я тебе для чего кости покупаю? - поводок из тяжёлой стальной цепи в руке хозяина не предвещал ничего доброго - Ты двор охранять должен, а не гадить!
Молодой кобель слушал, прижав уши. Он морща отворачивал морду, давая понять, что осознал свою провину. Из прецедента были сделаны выводы, что "охранять" значит не допускать во двор не только кошек, а слово "гадить" означает нечто большее, чем то, за что его наказывали раньше.
Рука хозяина не поднялась для наказания, глядя на подобное раскаяние..
- Шарик, ну ты монстр! Надо же, какого зверя испугал! - взгляд хозяина сквозь пролом в ограде провожал удаляющуюся фигуру медведя - Матёрым ты стал, дружище!
Четырёхпудовый кобель сидел рядом. Тяжело дыша, он принимал похвалы, довольно виляя хвостом. Понимание слов "гадить" и "охранять" давно уже были им усвоены. Медведь приходил нагадить, а Шарик добросовестно охранял двор рискуя жизнью, за что теперь получал лавры победителя...
- Стар ты стал, Шарик, да и я не молодею. Сдавать я начал что-то, вот опять грудь давит, дышать тяжело... - рука ласково трепала за лохматым ухом пса. - И зачем я назвал тебя Шариком? Надо было Полканом, или Громом тебя окрестить, вон какой ты у меня красавец!
Шарик молча слушал речь хозяина сидящего на завалинке возле дома, положив свою большую морду ему на колени. Какая-то неясная тревога не давала псу расслабиться, даже ласки любимого вожака не успокаивали, он то и дело недовольно ворчал.
- Ну, полно-те рычать, нет ведь никого. Брехать от старости стал ты. Пойду-ка я прилягу, дружище, совсем что-то худо мне!.. - с этими словами хозяин направился в дом.
А позже старый и мудрый пёс наблюдал, как подъехала к воротам двора незнакомая машина, с неприятным для глаз ярко голубым мигающим светом. Какие-то люди вынесли из дома на носилках хозяина. Псин молча и тоскливо взирал на это действо, и от чего-то понимал, что от этих людей двор охранять не нужно, что они пришли не гадить...
...«Почему его нет? Ведь прошло столько времени!» - думал Шарик, лёжа на пороге опустевшего дома и тоскливо взирая на зализанную им кастрюлю для кормёжки. Пустое брюхо отзывалось урчанием. Но воспитание не позволяло ему бросить двор на произвол, да и пищу сам себе он добывать не умел....
...«Он прийдёт, обязательно прийдёт. Нужно ждать... и охранять!»...
...«Сил не осталось даже на то, что бы встать. Но нужно охранять! Он прийдёт, обязательно, он не оставит!»...
...Что-то холодное и противное коснулось холки и вздыбило шерсть на ней. Это незримая весть о безвозвратной утрате коснулась между ушей своей леденящей костлявой рукой! Шарик в порыве всего своего собачьего отчаянья последний раз задрал морду к небесам и заунывным воем проклял творца, который так цинично, исходя из каких-то своих непонятных зверинному разуму соображений, разлучил его с таким близким человеком. После этого пёс, бессильно опустив морду на передние лапы, навечно застыл на пороге, олицетворяя собой фигуру идеальной преданности, так редко присущей людям...