Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6 повести "Южное крыло" в нашем журнале.
Автор: Алексей Мануйлов
VII
Я не мог поверить своим глазам. Всё моё тело как залили свинцом, не было сил даже для того, чтобы отвернуться, уйти, не видеть эту ужасную картину, не слышать громкое, разносившееся на весь двор довольное чавканье и мерзкое похрюкивание этого гада. В выбитое окно потоками лилась вода, моя одежда и волосы промокли насквозь.
Однако я по-прежнему не мог отвести взгляда от того, что происходило там внизу. На какое-то мгновение тварь оторвалась от своего ужасного занятия, подняло голову и стало медленно, хозяйским взглядом окидывать задний двор. Неожиданно она остановилось и, подняв свою уродливую башку, уставилась прямо на нас. Большое уродливое тело замерло, в кромешной темноте создавалось впечатление, что там внизу стоит не живое существо, а безликая каменная статуя.
Внутри меня всё мигом похолодело, и, несмотря на то, что мы находились на втором этаже, и добраться до нас ему не представлялось возможным, всё же я ясно ощутил, как глубоко внутри меня зарождается бессознательный, подобно слепой ярости, страх, способный поглотить меня в любую минуту, стоит лишь только этому гаду дать для этого повод. В это самое мгновение тварь медленно повернула голову, и я мигом почувствовал бьющий по жилам холод, готовый в любой момент со всей своей силой ударить в сердце. Однако оно лишь подняло нос, принюхалось, а затем с безразличием отвернулось и вновь по двору разнеслось довольное и громкое чавканье. И тут я словно очнулся от глубокого сна.
- Гарольд... – тихо позвал я и обернулся. Моряк лишь молча смотрел на меня, очевидно, сам только что оторвавши взгляд от созерцания этого ужаса
- Надо уходить отсюда. – тогда я сам удивился спокойствию, с которым сказал это, несмотря на сидящий внутри и упорно рвущийся наружу страх. Мой друг лишь едва заметно кивнул.
Не помню, как мы оказались в холле и преодолели его, дойдя до двери ванной. Сознание возвратилось ко мне только тогда, когда я увидел распластавшихся на холодном полу комнаты Шелли и Сьюзан. Опустившись перед женой на колени, я осторожно плеснул ей в лицо воды, которую зачерпнул из стоящего напротив железной ванны корыта. Моряк тем временем проделал то же самое с Шелли. Сначала ничего не происходило. Но вот они стали медленно приходить в себя.
- Что тут произошло? – первое, о чём я спросил Сьюзан, после того, как убедился, что с ней всё в порядке. Она взглянула на меня, и в глазах её читался плохо скрываемый страх.
- Мы стояли здесь втроём как вы нам и велели. Но вдруг Джеральд лишился чувств. Причём ни сразу, а как-то… медленно. Он начал падать, пытался ухватиться за меня (при этих словах она показала мне наполовину разорванный подол своего платья), мы даже видели на его лбу капельки пота. И тут он вскочил так резко, что чуть не задел нас и с криком стал бить кулаками в дверь. Что было дальше, я не помню – наверное, я сразу потеряла сознание.
- Что с моим мужем? – спросила окончательно пришедшая в себя Шелли, бросая поочерёдно взгляды то на меня, то на Гарольда. Мы молчали, никто из нас не мог найти в себе сил сказать ей.
- Что с ним? – повторила она после непродолжительного молчания, теперь ещё более настойчиво и требовательно
- Он… - я прервался на полуслове, не решаясь выговорить мысль до конца
- Да что с ним такое!? – терпение окончательно покинуло эту бедную женщину, и, резко вскочив с пола, она уже готова была выбежать в тёмный коридор, когда Гарольд, всё ещё сидя на полу, тихо произнёс:
- Он мёртв.
Повисла гробовая тишина. В крайнем недоумении обе девушки уставились на моего друга. Тот лишь глубоко вздохнул, и, медленно поднимаясь с пола, опираясь на кочергу, повторил:
- Мне очень жаль, Шелли, но твой муж умер – мы с Говардом видели, как он выпал из окна.
Сказав это, моряк посмотрел на молодую девушку, так неожиданно ставшую вдовой, с выражением, полным сочувствия настолько, насколько ему позволяла его грубая, чёрствая натура.
- Нет… - в повисшей тишине, казалось, едва различимый шёпот Шелли, тем не менее, услышали все – Нет… - как заведённая повторяла молодая женщина. И тут будто бурлящим потоком прорвало слабую деревянную конструкцию дамбы. Девушка упала на колени, обе руки в мгновение оказались у лица, как раз вовремя, чтобы успеть прикрыть первые показавшиеся на них слёзы. Этой самой деревянной дамбой была сейчас именно она, а все ужасы, страхи и переживания, свалившиеся на нас в эту ночь, густым пенным течением бомбардировали слабый заслон, с трудом удерживающий всё более и более усиливающийся напор.
Теперь его не существовало – вода, наконец, сделала своё дело, дамба обрушилась, и шипящийся сгусток горячей пены и брызгов повалил непреодолимой стеной, сметая на своём пути всё, до чего способен был дотянуться. Она уже не плакала – она кричала, распластавшись на полу, всё ещё удерживая одну руку у лица, а другой бесцельно водя по холодному плиточному полу.
- Нет! – то и дело сквозь стоны громко выкрикивала она, при этом билась руками и головой о каменный пол с такой силой, что каждую секунду рисковала насмерть размозжить себе череп.
Втроём мы бросились было успокаивать несчастную женщину, но куда там – казалось, ничто на свете не способно было хоть как-то теперь повлиять на неё, остановить, заглушить поток…
- Этого… не… может… быть! – кричала она, делая непроизвольно большие паузы между словами, заглушая их рыданиями, стонами и непозволительно громкими всхлипами. Сьюзан опустилась перед ней на колени, пыталась было приподнять её, но Шелли лишь грубо одёргивала все попытки дотронуться до неё. Тогда Гарольд двумя руками обхватил её за бёдра, со всей силы потянул на себя. Ему удалось поднять её, усердно сопротивляющуюся, над холодной плиткой. Удерживая её на руках параллельно полу, он легко поставил Шелли на ноги, но едва убрал руки с её бёдер, как та, словно глиняная кукла, не переставая кричать, снова упала на холодный каменный пол.
Подойдя к ней и присев около её ног, он кивком указал мне на непроизвольно дёргающиеся руки. Поняв его замысел, я нагнулся и попытался взять девушку за руки. Кое-как поймав метавшуюся, будто обезумевшую левую, я приступил к самому трудному – надо было оторвать правую руку от лица и как можно крепче ухватить её. Задача оказалась не из лёгких – то и дело Шелли одёргивала ладонь назад, сводя на нет все мои старания, иногда, стоило мне лишь прикоснуться к ней, она издавала такой крик, что руки мои непроизвольно сами устремлялись прочь будто от чего – то горячего. Наконец я крепко сжал её руки и кивнул моему другу. Моряк тут же обхватил Шелли за талию и одним движением подёргивающее тело резко взмыло в воздух.
Придерживая полубезумную женщину, мы осторожно вынесли её из ванной комнаты и понесли к единственной открытой и известной нам в этом коридоре комнате. Аккуратно преодолев порог, мы бережно положили нашу драгоценную ношу на небольшую деревянную кровать, которая, слаба богу, пришлась ей как раз в пору. Сьюзан уже была здесь; опустившись на голый матрац, она тут же принялась обхаживать всё никак не успокаивающуюся подругу. При этом, строго взглянув на нас, она явно дала понять, что не нуждается в чьей – либо помощи. Нам с Гарольдом ничего не оставалось делать, кроме как отойти и предоставить молодой женщине полную свободу действий.
- Как ты думаешь, с ней всё будет в порядке? – спросил я у моряка, когда мы с ним вышли в холл, прикрыв за собой дверь.
- Не знаю. – мой друг неопределённо пожал плечами, но мне было достаточно только взглянуть на его лицо, чтобы понять то, что он чувствовал сейчас – Не в первый раз такое вижу; - сказал он после недолгого молчания – у неё шок, она не контролирует себя, да и навряд ли вспомнит о том, что делала, даже когда успокоится. Но самое страшное то, что если подобное повторится, то нервного срыва уже не избежать.
Невольно я кинул взгляд на дверь. Удивительная вещь – человеческие инстинкты. Ещё наши далёкие предки выработали естественную реакцию на какой бы то ни было резкий или громкий звук как на источник опасности. А где опасность, там непременно находилось место и страху, этому вечному спутнику всего неизвестного. Эволюция сыграла с нами злую шутку – почти все приобретённые нашими далёкими предками инстинкты по прямой линии передались нам, людям разумным, в большинстве из них и вовсе не нуждающимся. Достался нам и этот бессознательный страх, дающий о себе знать всякий раз, когда мы слышим любой непозволительно громкий звук.
И сейчас, стоя прямо напротив двери, из-за которой доносились чуть приглушённые вопли, я невольно ощутил лёгкий неприятный холодок, быстро и едва заметно пробежавший по коже. По-видимому, Гарольд испытал то же самое, потому что когда в очередной раз мы встретились взглядами, я без труда прочёл у него в глазах испуг, который тот даже не пытался скрывать. Прошла, как мне казалось, целая вечность, пока, наконец, режущие слух крики не стали постепенно затихать, а вскоре и совсем прекратились. Испустив вздох, полный облегчения, моряк повернулся к двери и уже взялся было за ручку, когда с другой её стороны лязгнул язычок замка и в проёме показалась Сьюзан. Такой напуганной и измождённой я её ещё никогда не видел. Всё её платье было измято, из глаз медленно лились слёзы. Казалось, в любую минуту она может свалиться без чувств от усталости и переутомления.
- Ну что? – нетерпеливо спросил я, подойдя поближе, чтобы подхватить её, на случай если она всё же потеряет сознание.
- Она без сознания. – казалось, Сьюзан сама не верит тому, что говорит.
- Что?
Признаться, мы с Гарольдом были ни на шутку удивлены. Человек, только что бывший на грани нервного срыва…
- Я всё пыталась успокоить её, но безрезультатно. И тут она совершенно неожиданно стала постепенно приходить в себя, потом взглянула на меня… так, словно впервые в жизни увидела, и сразу же закрыла глаза.
- А ты уверена, что… - моряк хотел было сделать страшное предположение, но Сьюзан, сразу уловив его мысль, не дала ему договорить.
- Нет-нет, когда я вставала, она дышала. Так что всё хорошо…
Невольно я усмехнулся – уж что-что, а точно не это слово подходит под описание нашего положения. А было оно, к слову сказать, более чем жутким – про то, как погиб Джеральд, мы с Гарольдом предпочли тактично умолчать, так как посчитали, что увиденное и услышанное за эту ночь и так не лучшим образом подействовало на них (а особенно на Шелли), так что если они узнают о том, что пожирало живьём нашего друга, пока они обе лежали в забытьи, новых неприятностей нам не миновать.
- Дорогой… - чуть слышно прошептала Сьюзан – что же нам теперь делать?..
Вместо ответа я лишь неопределённо пожал плечами – в голове не было никаких мыслей, а напуган я был не меньше остальных (если не больше).
- Так, – и снова этот тон, полный спокойствия и уверенности. И снова появившееся из небытия приятная тёплая волна, медленно накрывающая с головой; после непродолжительной неразберихи, вызванной происшествием с несчастной женой моего погибшего друга, Гарольд был вновь готов взять инициативу в свои цепкие сильные руки – вы двое оставайтесь здесь, ждите, пока она не проснётся, а я пойду вниз и посмотрю, что там за этой чёртовой дверью. – говоря это, моряк уже зажигал потухшие свечи в канделябре, который предусмотрительно принёс из ванной, пока мы стояли под дверью. Я взглянул на Сьюзан. Всем своим видом она говорила, что страстно желает, чтобы этот могучий, как ей казалось, бесстрашный человек остался здесь, с нами, чтобы он защитил нас от новых опасностей, которые, несомненно, таит в себе это жуткое место.
- Гарольд, стой! – воскликнул я, когда тот уже собирался было двинуться в сторону лестничной площадки. Тот посмотрел на меня.
- Не стоит идти со мной – ты нужен им здесь больше чем там внизу со мной.
- Но ведь дверь закрыта, а мы так и не проверили…
- Неужели ты думаешь, что я могу сломать её? Если уж даже твой друг смог, то чем я хуже? – усмехнулся моряк – Да и откровенно говоря, что-то не хочется мне ходить в ту комнату – от неё как будто веет чем-то… жутким.
- Лучше подождать, когда Шелли придёт в себя и уже вместе искать выход. – всё не сдавался я.
- Зачем? Лучше будет как раз сделать всё как можно быстрее, да и к тому же ты можешь точно сказать, сколько она пролежит без сознания? Кто знает, может быть, нам с тобой придётся на руках нести её под дождём в повозку. Да не переживай ты так, я быстро, вы только дверь заприте, а я уж найду способ обозначить себя, когда вернусь. – он улыбнулся, и, проведя своей рукой по моим волосам, взъерошивая их, отвернулся и уверенно направился в сторону лестницы.
После его слов я почувствовал, что камень, лежащий у меня в душе и усиленно давящий на меня, если и не свалился окончательно, то стал немного легче, так что я невольно улыбнулся в темноту, взял в другую руку свечу, которую мне вручил моряк, и в последний раз бросив взгляд в сторону лестницы, где ещё маячил едва заметный свет, закрыл за собой дверь.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и Алексея Мануйлова подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Алексея Мануйлова".