Тело Марджери лежало на смятых простынях. Остекленевшие глаза были полуприкрыты, губы потрескались, спутанные седые волосы напоминали гнездо. Когда леди ди Бон вошла в эту комнату, её накрыло волной запахов старости и болезни. Неприятные до дрожи. Безнадёжные.
Марджи болела долго и тяжело. Ни один врач в герцогстве не мог помочь бедной женщине избавиться от ужасающей боли в голове. И сегодня экономка леди ди Бон отошла в светлый мир Эгили, оставив единственного сына сиротой.
Джеймс сидел возле кровати матери, держа её за руку, и смотрел пустым взглядом в окно. Молодой юноша, по меркам королевства, должен уже был поступить на службу к какому-нибудь чиновнику, либо работать в конторе. Он принадлежал к классу Бездарных, потому что сколько бы его не проверяли - в жилах мальчика не было магии, а значит и обществу он был практически бесполезен. Однако Марджери до последнего держала сына возле себя и вымолила у Нии оставить Джеймса при поместье, дав ему работу и крышу над головой.
Всё это леди ди Бон прокручивала в памяти ещё пока поднималась из подвала на первый этаж, где располагалась комната бывшей экономки. Взглянув на юношу, она тяжело вздохнула:
— Джеймс, нам нужно поговорить.
Мальчишка медленно повернул к ней своё бледное усталое лицо, покрытое прыщами. Полопавшиеся сосуды белков, потресканные губы и сальный блеск чёрных волос говорили о том, где он провёл последние дни. Сглотнув тяжелый комок, застрявший глубоко в горле, юноша произнес хрипловатым голосом:
— Как будет угодно леди.
— Твоя мама… - начала было Ния.
— Я знаю она сказала мне перед…уходом… Я готов служить вам, только мне нужно время.
— Понимаю и даю тебе 7 дней уладить все дела. В первый день семидневки жду у себя в кабинете.
Развернувшись на каблуках, холодная красавица направилась к дверям. Джеймс смотрел вслед уходящей женщине и не мог понять от чего, и без того страдающее, сердце будто сжала когтистая рука. Ему нравилось любоваться ей издалека. Черные с синевой волосы всегда распущенные, но идеально ровно струятся по плечам. Голубые глаза-льдинки с затаенной печалью в глубине. Белая кожа, над которой не властны годы. И точеная фигура с поистине королевской осанкой.
Юноша восторгался ее потрясающей красотой, но для него она была не более чем прекрасная картина. Холодная, расчетливая стерва, бездушная тварь, ледяная королева — так за глаза ее называл даже король, хотя леди Ния ди Бон являлась одним из немногих доверенных лиц его величества. Все знали, что она на особом счету, но никто даже не догадывался за какие заслуги.
Так почему же сердце сжалось при виде удаляющейся фигуры?