Был эпизод на берегу, когда мы выгрузились, не помню почему, но старшина начал снимать с меня телогрейку, я как говорил, старшим подчинялся. А с этого парня хотел снять кубанку, так он схватил кол и на старшину: «Не дам!». А когда мы были на территории завода, этот парень сам предложил комвзвода, чтобы он залез на побитую снарядами трубу из красного кирпича. Взводный разрешил, парень взял Дегтярев, второй номер диски и они залезли на трубу. Я считаю это геройский поступок, сам же предложил такое. Он по немцам несколько очередей дал, его заметили и тоже обстреляли из пулемета, и ему кирпичной крошкой повредило глаза, он с этой трубы слез слепой, ничего не видел. Он потом работал пропагандистом, в Киеве, после войны, вспомнил, его фамилия Астахов, он так и остался слепым. Это отрывки из интервью Реуцкова Федора Ивановича – ветерана Великой Отечественной войны. Мины, даже если лежали на открытой местности, психологически замедляли наступление, из-за чего их немедленно обезвреживали. М
Был эпизод на берегу, когда мы выгрузились, не помню почему, но старшина начал снимать с меня телогрейку, я как говорил, старшим подчинялся. А с этого парня хотел снять кубанку, так он схватил кол и на старшину: «Не дам!». А когда мы были на территории завода, этот парень сам предложил комвзвода, чтобы он залез на побитую снарядами трубу из красного кирпича. Взводный разрешил, парень взял Дегтярев, второй номер диски и они залезли на трубу. Я считаю это геройский поступок, сам же предложил такое. Он по немцам несколько очередей дал, его заметили и тоже обстреляли из пулемета, и ему кирпичной крошкой повредило глаза, он с этой трубы слез слепой, ничего не видел. Он потом работал пропагандистом, в Киеве, после войны, вспомнил, его фамилия Астахов, он так и остался слепым.
Это отрывки из интервью Реуцкова Федора Ивановича – ветерана Великой Отечественной войны. Мины, даже если лежали на открытой местности, психологически замедляли наступление, из-за чего их немедленно обезвреживали.
Мы были во второй линии обороны, но через некоторое время мимо нас прошли несколько человек раненых, и взводный приказал: «Усилить наблюдение, мы в первой линии». Я стал смотреть в просветы между развалинами, и правда, замелькали немцы, наши открыли огонь, и я начал стрелять. Они в ответ застрочили. Трассирующие на психику действуют, над головой строчки пролетят, невольно пригибаешься. Пули в бруствер бьют и рикошетят, так взвизгивают. Я заметил, что напротив меня немец с автоматом подобрался ближе к нам, спрятался за куском стены и в дыру от снаряда строчит по нам. Я выстрелил в стену, и он видно испугался, автомат убрал из бойницы. Тогда я чуть сдвинулся и стал выцеливать это место. Он появился, я выстрелил и он осел, и больше из-за этой стены не стреляли, может убил, а может и ранил тяжело.
С позиций они нас не сбили, начали из артиллерии обстреливать, когда шел второй обстрел сзади меня разорвался снаряд или мина, не знаю. Ударило меня по голове и в спину. По голове куском земли, наверное, а в спину осколками, и я потерял сознание. Очнулся, смотрю – под ремнем кровь. Ну, думаю, плохи дела. Поднялся с трудом, дошел до взводного и говорю ему: «Я ранен». – «Вижу что ранен. Кого назначить вместо тебя?» Я предложил Положенко Степана, того харьковчанина, с кем мы из города переправлялись. Он толковый парень, не знаю, почему его сразу сержантом не назначили. Взводный указал мне, где спуск к медсанбату, и я пошел.
Ставьте "Палец вверх" и любите историю
Ссылка на полную версию интервью https://iremember.ru/memoirs/pekhotintsi/reutskov-fedor-ivanovich/