Единственной советской рапиристкой, выигравшей летние Игры (Мехико-1968) и в личном, и в командном первенстве, так и осталась Елена Белова. Из всех живущих в Беларуси атлетов лишь суперзвездная фехтовальщица имеет 4 олимпийских «золота», «серебро» и «бронзу», не считая десятков других трофеев и титулов
Впрочем, гордиться славным прошлым и почивать на лаврах профессору БГУФК, защитившей еще во время подготовки к очередной и последней для себя Олимпиаде кандидатскую диссертацию, просто некогда. Почетный гражданин города Минска возглавляла комиссию НОК «Женщины и спорт», ассоциацию спортивных психологов Беларуси, Высшую школу тренеров. И это далеко не всё…
Мурали Сикейроса и моралист Бокун
— Елена Дмитриевна, предложив встретиться в парке имени Горького возле одноименного памятника, вы упомянули его автора Ивана Миско. Хорошо знакомы с мэтром?
— Да. Это замечательный художник, лауреат всевозможных премий, лепивший скульптуры почти всех известных космонавтов. Его хорошо знают и любят в Звездном городке, приглашал в гости даже японский астронавт.
Благодаря Ивану Якимовичу я знакома со всеми белорусскими покорителями космоса. Совсем недавно, перед своим вторым полетом, в мастерской Миско побывал Олег Новицкий, мы фотографировались вместе. Есть у него и несколько работ, посвященных мне, по-моему, довольно интересных и креативных. Мы дружим еще с 1967 года.
— В том же 1967-м судьба подарила вам встречу с выдающимся мексиканским художником Давидом Сикейросом?
— Верно, в преддверии Игр-1968 в Мексике по традиции проходила предолимпийская неделя. Советскую женскую рапиру доверили представлять мне и Александре Забелиной. Помимо выступлений и тренировок у нас было много экскурсий, в том числе в мастерскую Сикейроса, выдающегося художника-монументалиста, прославившегося благодаря своим муралям — живописи на архитектурных сооружениях.
Это была своего рода лаборатория за городом, где мастер на солнце проверял качество красок, причем бросалось в глаза, что территория огорожена солидным забором с колючей проволокой и будкой охраны, а неподалеку от большой виллы находилась еще и соломенная мазанка наподобие украинской. Небольшого роста, очень стройный, подвижный и импульсивный, Сикейрос все сетовал, что у него очень много учеников по всему миру, а вот из Советского Союза никого нет…
— Известно, что на крупнейшие состязания вместе со сборной Союза зачастую отправлялись так называемые группы поддержки, куда входили популярные артисты, деятели искусства, писатели. Вы общались с ними?
— Конечно. На Играх-1972 в Мюнхене мы встречались с Муслимом Магомаевым, Эдитой Пьехой, Арно Бабаджаняном, Андреем Мироновым. Я близко познакомилась с Робертом Рождественским. Он оказался большим любителем баскетбола, подарил мне свою книгу, читал стихи, а на обеде в кафе в Олимпийской деревне, когда у меня разболелась голова, нашел в загашнике нужную таблетку.
Правда, случайно увидевший эту сценку через окно мой тренер Герман Бокун не на шутку рассердился и начал грозить кулаком. А вдруг это допинг?!
Мехико
— Со стороны может показаться, что вы просто-таки баловень фортуны. А ведь жизнь не раз испытывала вас на прочность…
— Даже мой дебют на Олимпиаде в Мехико реально мог не состояться. Первая беда произошла примерно за месяц до ее начала, в конце августа, когда мы собирались на крупный международный турнир. Перед самым отлётом, встав на мокрое бревно, я поскользнулась, упала и пропорола чем-то ударную, левую руку, шрам до сих пор остался. О соревнованиях пришлось забыть, а участие в предстоящих Играх врачи поставили под сомнение.
Благо руку успели-таки подлечить. В Мехико мы прилетели заранее, с большим запасом, чтобы адаптироваться. Но за несколько дней до старта я на тренировке сделала выпад и, почти растянувшись на смоченной уборщицей резиновой дорожке на шпагат, порвала паховую связку. Обидно, больно, а главное — перезаявить кого-то вместо меня в личный турнир, куда от страны допускали лишь трех из пятерых членов команды, было уже поздно. Мы решили рискнуть и попробовать выступить, врачи сборной пообещали сделать все возможное.
— И сделали?
— Да, огромное им спасибо за это. Они колдовали надо мной, использовали новокаиновые блокады, какие-то уколы и худо-бедно поставили меня на ноги. Соперницы же, видевшие, что со мной случилось, тихо радовались, ведь в том сезоне я выиграла все крупнейшие старты, включая «Серебряную рапиру» в Италии, где за награды спорили свыше 200 спортсменок.
Но они просчитались: атаковали, вместо того чтобы заставлять меня больше двигаться по дорожке, а я защищалась и удачно контратаковала. А уже когда попала в финал, в раздевалке опять надо мной поколдовали медики. И хотя первый бой проиграла соотечественнице Галине Гороховой, все оставшиеся завершила победно.
— Дистанцию от 14-летней начинающей рапиристки до обладательницы двух золотых олимпийских медалей в 20 с небольшим вы преодолели необычайно быстро. Сказались занятия баскетболом?
— Отчасти да, но не это было главным. В детстве, живя с родителями на улице Маяковского, я успевала заниматься баскетболом, музыкой, еще чем-то, а потом с подачи старшей сестры увлеклась рапирой. Но подзапустила учебу в школе, и папа, не выдержав, припомнил мне детский стишок: «Выбирай-ка ты, дружок, один какой-нибудь кружок!»
И я осталась в фехтовальном зале. Мне необыкновенно повезло, моим первым тренером стала великая Лариса Петровна Бокун, мое мастерство шлифовал ее знаменитый муж Герман Матвеевич. Специалистов такого уровня мне больше встречать не доводилось, мои достижения — во многом их заслуга.
Межолимпийская диссертация
— Как вам удалось при трехразовых тренировках ежедневно еще и защитить кандидатскую диссертацию?
— Во время работы над ней после Игр-1976 я жила по очень жесткому расписанию. Рано утром в парке имени Горького делала зарядку и шагала в зал Дома физкультуры рядом с цирком. В 8 часов брала первый урок у Германа Матвеевича, после чего он отвозил меня в библиотеку.
Потом возвращалась на следующую тренировку к 11, затем дома обедала, отдыхала и к 5 часам вечера снова шла тренироваться. Конечно, нагрузка была колоссальная, но в большом спорте не добьешься результата без целеустремленности и трудолюбия. Защищалась я, к слову, в Ленинграде, в институте имени Лесгафта незадолго до Олимпиады-1980, выпросив трехдневный отгул у чрезвычайно удивившихся подобной причине и поначалу заподозривших меня в женских штучках руководителей сборной.
— Слышал, вы очень любите путешествовать и только в Италии побывали свыше трех десятков раз?
— Да, и сейчас с удовольствием туда наведываюсь. В феврале наша делегация подписывала договор между НОК Беларуси и Италии в Риме и приняла участие в открытии великолепного фехтовального зала в городке Брешиа под Миланом. Это страна с мощной культурой и очень спортивная. Так, в Турине весной проходил Кубок европейских чемпионов, который я свыше 10 раз выигрывала. Благодаря фирме «Фиат» там, естественно, работали и советские представители, всегда приходившие на наши соревнования, а 8 Марта дарившие нам цветы. Это поражало итальянцев, а нас очень радовало.
Что касается путешествий, иногда выезжаю на чемпионаты мира, где-то бываю с семьей. А благодаря мужу открыла для себя Беларусь, познакомилась с удивительными местами на Заславщине, Могилевщине, под Минском.
— Ваш супруг композитор Валерий Иванов известен как автор замечательных «Песни о дружбе» и «Гуляць дык гуляць». Но у него ведь есть и куда более серьезные вещи?
— Конечно. У Валерия Кирилловича много инструментальной музыки, он сотрудничает с Ларисой Долиной, Анатолием Ярмоленко, Инной Афанасьевой, другими известными белорусскими и российским исполнителями. А еще ему принадлежит авторство мюзикла «Алые паруса», олимпийского гимна, написанного в 1992 году, есть и прекрасные песни о спорте.
— И посвященный вам «Романтический вальс»… Вы много лет занимаетесь научно-педагогической работой. И все так же ей увлечены?
— Да, у меня большой опыт. Студенты — народ креативный, любознательный, общаться с ними интересно. Чему-то и сама у них учусь…
Автор: Владимир Писарев