Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
В рамках открывающейся в Лондоне в воскресенье Недели российского кино пройдет показ крайне необычной картины известного театрального режиссера Анатолия Васильева "Осел".
76-летний Анатолий Васильев - одна из самых легендарных и в то же время противоречивых фигур российского театра. Уроженец Ростова-на-Дону, после окончания ГИТИСа Васильев работал во МХАТе с Олегом Ефремовым, но широкую известность и признание приобрел в театре Станиславского спектаклем по пьесе Виктора Славкина "Взрослая дочь молодого человека".
В 1982 году поступил в Театр на Таганке, где успел застать последние перед эмиграцией годы работы Юрия Любимова. Там же поставил еще один свой знаменитый спектакль - "Серсо" по пьесе того же Славкина.
В перестроечном 1987 году Васильев сумел создать собственный театр - "Школа драматического искусства". Концепцию театра он определял формулой "Лаборатория - Школа - Театр". В отличие от репертуарного театра, эта концепция сосредоточена на поисках и исследованиях, возможности постоянно экспериментировать.
Первый же спектакль "Школы" - "Шесть персонажей в поисках автора" по пьесе Луиджи Пиранделло - получил широчайшее международное признание.
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
"Школа драматического искусства" стала меккой, центром притяжения всего самого интересного в театральной Москве. Из нее вышел театр Дмитрия Крымова, у Васильева учился нынешний руководитель "Электротеатра Станиславский" Борис Юхананов.
В 2006 году из-за конфликта с московскими властями Анатолий Васильев покидает театр и уезжает из России с обещанием более никогда в ней не работать.
Он много и активно работает в Европе, главным образом во Франции и Италии.
Тем не менее в 2017 году он нарушил свое обещание и поставил в Москве в рамках Международного театрального фестиваля имени Чехова спектакль "Старик и море" по Хемингуэю, ставший посвящением Юрию Любимову. Главную и единственную роль в спектакле сыграла Алла Демидова.
"Осел" (Asino) - снятое в Италии и растянутое почти на три часа, состоящее из десяти новелл эпическое кинополотно, в котором заурядное животное становится объектом философских размышлений, библейских и мифологических ассоциаций.
Почему "Осел"?
Александр Кан: Почему "Осел", откуда возникла тема фильма, довольно неожиданная? Хотя с первых же кадров мы видим осла по имени Пиранделло и непременно, конечно, возникает ассоциация с первым спектаклем "Школы драматического искусства" по пьесе Пиранделло. Это ведь не может быть случайным совпадением?
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Анатолий Васильев: Это на самом деле случай. Итальянцы любят называть ослов великими именами: Пиранделло, Зевс, Ахилл, Одиссей. А история появления фильма вполне анекдотическая. Очень давно с моим другом-приятелем и сопродюсером Юрием Крестинским мы задумали картину по пьесе Пиранделло "Обнаженные одеваются". Весь сюжет итальянский, все должно было происходить в Италии. Сценарий был трехчастный, и третья часть должна была проходить на ослиных гонках. Собственно с самими ослиными гонками я познакомился очень давно, лет 25 тому назад в городе Фаганья - и пришел в невероятный восторг.
А.К.: Но это не те гонки, которые вошли в новеллу "Палео"?
А.В.: Палео - это праздник осла, который завершается гонками. Это маскарад. Все население города, тысячи человек переодеваются в средневековые костюмы и начинают путешествовать по городу в этих средневековых костюмах, утром и вечером, праздничные ритуалы, еда, настоящее итальянское пиршество. Характер этого праздника - похвала глупости, похвала ослу. Ведь осел, в отличие от своего ближайшего сородича лошади, бегать, как лошадь, не умеет и потому участником бегов не может быть. И вот в конце праздника устраиваются гонки, на которых ослы, которые бежать не могут, бегут.
Все я видел в Фаганье, и мне запало в душу это невероятно смешное, забавное и очень символичное зрелище. Ведь если мы не хвалим глупость, то не можем и выделить разум. Разум существует, только рядом с глупостью. И раз уж я к разным экзистенциям разума отношусь с восхищением, то, конечно, с еще большим восхищением я отношусь к глупости.
А.К.: То есть, с этого все началось?
А.В.:Да. Тем временем наша идея фильм "Обнаженные одеваются" провалилась - деньги на него найти мы не смогли - и я говорю Крестинскому: "Значит так, если я не могу снять большой фильм, я сниму тогда только про осла. Находи деньги, и, давай, я отправлюсь в путешествие и сниму фильм про осла". В общем-то, я начал снимать как бы впрок, думал, что материал этот войдет в окончательный фильм, игровой фильм "Обнаженные одеваются". Но когда я начал снимать, я так увлекся, что обычная документалка перешла в какое-то эпическое повествование. Я снимал и всякий раз делал новые и новые отвлечения, отправления, сочинял какие-то истории и внутри этих историй уже направлял документальную съемку. Так было снято 400 часов материала.
Снимали мы на фотокамеры. Операторы были молодые, начинающие, и среди них отчаянного таланта девушка по имени Саша Кулак, которая, в общем, сняла основные моменты.
А.К.: Отсюда такая гибкость и подвижность, да? Потому что фотокамеры?
А.В.: Да, конечно, это незаметность, гибкость, подвижность и еще одно важное качество, фотокамера не такая совершенная, как кинокамера или даже видеокамера, она не дает глянец.
Мифология осла
А.К.: Вы говорите об эпичности и в связи с этим приходят на ум всевозможные связанные с ослом ассоциации: и въезд Иисуса в Иерусалим на осле, и Валаамова ослица, и, наверное, можно вспомнить и ишака Насреддина, и апулеевский осел, конечно же. В какой степени вся эта богатая "ослиная" мифология была важна для вас?
А.В.: Стартом, как я уже сказал, было документальное начало, сами бега, но когда я вошел в этот материал, в первый же съемочный день я почувствовал, что нахожусь в какой-то другой истории, и документации бегов тут явно недостаточно. Я много по факту жизни и работы был связан с мифологией и религией, с мистериями, и, конечно, мне было легко входить в миф осла. А может быть, еще и потому, что я сам животное упрямое: иногда смиренное, а иногда могу и копытом ударить.
И я вдруг почувствовал, что осел может стать моим протагонистом и, в конце концов, может получиться автопортрет, что я, в конце концов, могу снять собственную биографию через этого персонажа - осла. И когда я все вместе это сложил - мотивы мифологические, библейские, мои личные - стало выстраиваться направление съемки. Я могу сказать, что мне было легко, потому что в каждой новелле я представлял самого себя, я чувствовал самого себя через это животное.
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
А.К.: Вы употребили слово "документальный". Премьера фильма была год назад на "Артдокфесте". Здесь, на Неделе российского кино в Лондоне он тоже идет в программе документальных фильмов.
А.В.: Это абсолютно неправильно. Этот фильм не относится к документальному жанру. Он начинался как документ, но вообще правильный его жанр - "пост-док". Он находится в моем любимом пространстве между документальным и игровым кино. Материалом фильма была документальная съемка, то есть съемка случая, но потом есть его преобразование, метаморфоза в совершенно другую реальность. Он становится другим, осел - уже не осел, а одушевленное животное, участник другой истории, другого сюжета.
А.К.: О структуре фильма. Как она возникла: эти новеллы, названия которых опять-таки восходят или обращают нас к эпосу, мифологии, Библии - "Вакх", "Медея", "Исход"? Как появилась эта структура?
А.В.: Все началось с "Исхода". Это же не сценарная картина, это просто путешествие. Я просто менял объекты, менял людей, любопытствовал, интересовался и от одного переходил к другому. И однажды в местечке Коконата я заметил холм и сказал: "Вот здесь я сниму "Исход". Конечно, это история Иисуса, который на осле въезжает в Иерусалим.
Снимались осленок и ослица, на которую нельзя было сесть, поскольку она была беременна, она бы не выдержала тяжести человека. Тогда к этой ослице был приставлен парень, член семьи, которая содержала этих ослов. Так появился сюжет. А дальше все очень просто: привяжите ослицу с осленком к дереву, скажите: "Отведите оттуда туда", - все, больше ничего, и поставьте камеру. Это все абсолютно происходило в натуре, в реальном времени, ничего не поставлено.
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Или амфитеатр. Я искал, я точно знал, что осел должен быть в амфитеатре. Это я знал точно, поскольку я знаю свою историю: как я вошел в амфитеатр, как я делал спектакль в Эпидавре, что такое для меня в моей жизни вообще амфитеатр, как я уходил от итальянской сцены, постепенно преобразовывая свою теорию, практику. И, оказавшись в Эпидавре, я себе сказал: "Ну, вот, теперь мое судно пришвартовано, дальше мне идти некуда". И я попросил хозяина ослицы, чтобы он отвел ее в амфитеатр.
А.К.: А дальше она уже ходила-гуляла сама?
А.В.: Да нет, она упрямая, не хотела идти, потому что у нее уже был осленок, и она все время тянулась к нему. В конце концов, она там погуляла, дошла своими ногами, вернулась назад. И таким образом у меня получилась "Медея".
Упрямые ослы
А.К.: В этих случаях, о которых вы рассказали, получилось так, что ваши актеры - ослы, ослицы - как-то вполне укладывались в задуманную вами идею. Упрямство осла - оно ведь вошло в пословицу. Ведь вам нужно было как-то заставить этих упрямых по определению животных действовать внутри выстроенной вами структуры. Насколько это было легко, трудно?
А.В.: Это было невозможно. Все сделано было только в монтаже. Я впервые, когда складывал эту картину, понял, чем театр отличается от кинематографа. Человек на сцене, он и есть тот же человек, он как бы адекватен самому себе сценическому. Конечно, мы говорим о перевоплощении, но он из самого себя это делает, и он адекватен самому себе. Человек в кино никогда не адекватен самому себе, потому что он становится участником монтажа. Монтаж его преобразует и превращает в совершенно другую личность. Поэтому если нет этого преобразования человека перед объективом в фигуру экрана, то факта кинематографа вообще не существует.
Ослиная литература
А.К.: Литературный материал, который сопровождает фильм, на первый взгляд, к ослам непосредственного отношения не имеет. Как вы его отбирали? Выбирали, очевидно, очень тщательно?
А.В.:Мне посчастливилось быть в хороших отношениях - не знаю, можно ли их назвать дружбой - с Тонино Гуэрра. И когда я сообразил, что из этого всего можно сделать фильм, прежде всего мне хотелось взять тексты Тонино Гуэрра. Второе: поскольку осла звали Пиранделло, то мне очень хотелось взять тексты Луиджи Пиранделло, именно эту знаменитую фразу из "Шести персонажей". А дальше постепенно я начал складывать всю эту историю и для нее выбирать определенные тексты. Так появился Эсхил, появился Хайнер Мюллер, появился Франсис Жамм с его поэмой об осле, появился сам Тонино Гуэрра в прекрасном переводе Беллы Ахмадуллиной и в переводах Лоры Гуэрра. Потом композитор, с которым я работал, итальянец, я у него обнаружил хор, который мне страшно понравился. Он был написан на текст Хемингуэя "Прощай, оружие". Это мне подошло просто замечательно.
А началось, знаете, с чего? Я хотел, чтобы осел разговаривал. Но ведь он разговаривать не может. То есть, лента получится немая, и мне нужно воспользоваться приемом немого кино - делать титры: что говорит и о чем думает этот персонаж. Я это сделал в первой новелле, которая называется "Монолог", и, исходя из этой идеи, стал складывать и остальные истории. Я взял текст из Апулея, речь осла, когда он наблюдает, что там происходит в этом самом амфитеатре в конце романа. Он должен говорить что-то возмутительное, его должны вязать, его должны посадить, и его должны казнить.
Я поставил, и потом вся эта история с Кириллом Серебренниковым оказалась для меня самой что ни на есть живой, потому что Кирилл - друг моей семьи, я знал его с детства, и это оказалось моей личной драмой. И этот текст, его присутствие в фильме стало для меня очень важным.
А.К.: Вы известный театральный режиссер с огромным опытом. Получилось так, что "Осел" - ваше чуть ли не первое обращение к кино, если не считать короткометражки "Каштанка". Почему, обращаясь к кино, вы не перенесли на экран ваши театральные работы?
А.В.:Они перенесены. Не все, но перенесены. Но в кино на самом деле я давно. Свой первый фильм я снял как оператор в 1975 году. С другом фольклористом мы отправились в фольклорную экспедицию, где на 16-миллиметровую кинокамеру я как оператор снял свой первый документальный фильм "Старинные песенки". Я всегда увлекался документальным кино. Параллельно снимал спектакли и, когда была возможность, их монтировал. Поэтому приход в жанр пост-дока для меня для меня очень важен. Вообще промежуток, стык - для меня самое важное. Я ведь и в театре не занимаюсь психологическими вещами, я ушел от этого. Я больше всего люблю находиться на промежутке между чисто концептуальной вещью и психологической, самое богатство человеческой жизни проявляется именно в этом промежутке - между натурой и условностью.
"Школа драматического искусства" и изгнание
А.К.: Ваше главное детище - "Школа драматического искусства". Театр был, по сути дела, у вас отобран, после чего вы довольно категорически заявили, что работать в России больше не будете, и почти не работаете. Как вы вообще расцениваете свое нынешнее отношение к России, с Россией, с ее властью, считаете ли вы себя эмигрантом?
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
А.В.: Вся эта операция по изгнанию меня из Москвы - это абсолютно наглая со стороны властей провокация. Так же с аудитом, с расследованием финансовых вещей, ни к чему не приведшая, слава богу, потому что там концов не было, чтобы там что-либо найти. Основа всего этого заключается в очень простых вещах. Волею случая, удачи и с божьей помощью был построен театр на Сретенке, уникальное совершенно здание, которое стало зданием раздора. Оно разделило людей на завистников и доброжелателей. Стали говорить: "Почему Васильев открывает ногой дверь в кабинет к Лужкову, и чем он за это расплачивается?"
Ничем я не расплачивался, кроме способностей, и Лужков со мной ничем не расплачивался, кроме доброй воли.
Но когда здание было построено, то меня почему-то записали в театральные олигархи. То есть власть как бы имела в виду, что я должен делиться - имуществом, конечно, не деньгами. Но я строил здание на Сретенке не для того, чтобы оно приносило коммерческий или публичный успех. Я строил дом-лабораторию, дом-театр. Это была утопия. Я был счастлив, что тогдашние власти московские позволили мне эту утопию.
Мечты об утопии довольно скоро кончились. Здания должны были быть эффективными. Конечно, говорили о деньгах, но, в общем, за деньгами всегда скрывалась эстетика и содержание. Мне предложили реорганизацию, от которой я категорически отказался, и, в конце концов, в театр пришла команда: "Вы уволены".
Все. После чего я выпустил премьеру "Дон Жуан мертв", уехал в Амстердам и в Авиньон на гастроли со своими спектаклями. Когда я сидел на площади в Авиньоне, ночью, и мимо меня проходили актеры, я с ними мысленно прощался, потому что я знал, что после Авиньона, - это был 2006 год, - я больше в Москву не вернусь. Я уехал в Париж, стал работать в Лионе и уже оттуда подал заявление - распрощался. Я не мог, не мог согласиться ни на какую реорганизацию театра, который я построил. Я не мог согласиться на превращение театра в государственное учреждение. Я не для этого был создан, не для этого я трудился, и мои учителя не это мне завещали.
Ну, вот и все, собственно говоря. Дальше я объявил, что не вернусь, что это добровольное изгнание. Эмигрантом я себя не считаю, я в добровольном изгнании. Я сказал, что больше никогда не буду присутствовать, и до сих пор не присутствую.
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
Спектакль "Старик и море" я поставил в честь Юрия Петровича Любимова. Это абсолютное исключение, причем и власти относятся к этому спектаклю, как к спектаклю эмигранта или иностранца. Они не дают возможность играть его в Москве. Мы сыграли его только четыре раза в празднование 100-летия Любимова. То есть, власти подтверждают: да, дорогой Анатолий, оставайтесь там, где находитесь.
А с "Ослом" я благодарен Виталию Манскому, это он показал "Осла" на огромном экране, в кинотеатре "Октябрь", - сколько там экран - 20-22 метра? Я обалдел, увидев свое произведение на таком большом экране. Виталий Манский ввел меня в настоящий большой кинематограф, и он сказал, что это не относится к доку, это совсем другой жанр.
Ученики: Серебренников и Юхананов
А.К.: С момента вашего добровольного изгнания в 2006 году прошло двенадцать лет. Насколько вы следите за тем, что происходит в театральной жизни Москвы? Вы упомянули Серебренникова. Понятно, что это очень серьезная драма, которой мы все являемся свидетелями. Мне хотелось бы поговорить о чисто художественных, что ли, параметрах Кирилла Серебренникова как режиссера. Как вы к нему относитесь, что думаете о работе своего ученика Бориса Юхананова, следите вы за тем, что происходит в театре?
А.В.: Да, конечно, слежу. Я видел многие спектакли Кирилла и часто бываю у Бориса Юхананова. Я думаю, что вообще в Москве в последние 10-15 лет только два человека сумели создать театр - Кирилл Серебренников и Борис Юхананов. Театры их диаметрально противоположные - по своему значению, по эстетике, по тому, какой круг молодых людей они собирают вокруг себя и так далее. Я очень много видел у Кирилла, он всегда говорил: "Ну, вот Анатолий Александрович, опять вам не понравилось" - "Ну, что ж, - говорю я, - Кирилл, если мне это не нравится, это же не значит, что я тебя не люблю, мой дорогой. Что же делать, если я сам как художник, как театральный человек предпочитаю другое искусство? Я же не могу тебе врать. У тебя потрясающие, блестящие спектакли, но они не моего стиля. Ты талантливый, ты сделал выдающуюся работу, ты создал театр, потому что у молодежи не было театра. Они ходили на спектакли разные, туда-сюда, но ты создал театр - это правда. Я видел твои спектакли, потрясающей одаренности и такого масштаба и страсти человека".
Судьба определит его дальнейшую жизнь. Не я ее буду решать, будут решать ее другие, и не он сам. Но это все создаст мощного художника. Это для меня абсолютно ясно - что он героически это все вытерпит, выстоит, выдержит, что у него хватит мощности, поскольку он ростовчанин, хорошего закваса, и это будет ему на пользу, но ценой колоссальной жертвы.
Так же и Борис [Юхананов] создал удивительное, совершенно удивительное пространство для эстетического высказывания и в этом пространстве он занял огромное количество молодежи. Самое лучшее, что он сделал, как мне кажется, в последнее время, - он создал современную оперу, объединил всех современных музыкантов, дал им площадку и возможности. Так же, как Кирилл реализовал современную драму, Борис реализовал современную оперу. Это два таких мощнейших подвига.
А.К.: Вернемся к "Ослу", хотя не столько к самому "Ослу", сколько к "Ослу", как к отправной точке. Собираетесь ли вы работать в кино дальше, и если да, то как?
А.В.:Да, конечно, потому что мне кажется, что я театр закончил, потому что я в последние несколько лет сделал несколько очень важных для себя работ: пьеса Маргерит Дюрас "Музыка" и "Вторая музыка" в "Комеди Франсез", "Медея. Материал" Хайнера Мюллера в Страсбурге, "Рассказ неизвестного человека" Чехова, в Страсбурге и Париже и "Старик и море". И мне показалось, особенно после "Старика и море", что достаточно. Одновременно я же монтировал, снимал "Осла" и подумал, что потружусь я пока немножко в кинематографе. И думаю, что в ближайшее время что-то начну делать. Ну, и я же снялся в большой роли у Ильи Хржановского.
А.К.: В "Дау".
А.В.:Я очень счастлив этой ролью, это очень значительная, мощная вещь, и это для меня очень-очень важно.
А.К.: Что за роль?
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
А.В.:Трудно сказать... Нельзя сказать, что это Капица, потому что это все парафраз, это и Капица, и я сам. У меня там другая фамилия - Крупица, а не Капица. И Ландау - не Ландау, а Дау. Это гениальное сооружение Ильи Хржановского, который современность перенес в советские времена, найдя в них один и тот же контекст и один и тот же советский модуль, и мы оказались там, на той территории и там проявили себя. Потрясающий портрет времени. Я это заранее говорю - в кинематографе ничего никто лучшего не создал, не создаст, чем Илья. По факту самого среза, только ему удалось это срезать, все это прошлое время не только современным языком, но и людьми: от элиты до подонков, до убийц - это все население этого фильма, проекта, который называется "Дау".
Уроки изгнания
А.К.: Ваше добровольное изгнание из России - опыт для вас позитивный или негативный?
А.В.:Вот меня из Москвы выкинули, а я не изменился. Если бы я прожил это время, двенадцать лет- с 2006-го до 2018-й - на Сретенке, я не знаю, что стало бы со Сретенкой, но во мне произошли бы колоссальные перемены. А так я думаю, что я не изменился и даже стал лучше. Ведь русский человек, он странно очень рассуждает о власти, он часто ее благодарит: "Спасибо, дорогая, что ты так жестоко поступила со мной, потому что без тебя никогда бы я не состоялся. Мы спаяны друг с другом вместе. Ты ненавидишь меня, я ненавижу тебя, но только в твоем присутствии я делаюсь, и под твоей силой я становлюсь".
Это такая особенность русского присутствия внутри власти. Это страшная сила, которая калечит и создает, созидает. И когда возникает поле свободы или демократии, то все в России потихонечку начинает угнетаться, становится каким-то бессмысленным, безвольным, вялотекущим. Как Иванушка-дурачок, который лежит на печи.
А.К.: Это страшные слова.
А.В.: Европейскому человеку это абсолютно не знакомо. И желаемая свобода, в конце концов, приводит к тому, что Иванушка-дурачок ляжет на печь.
А.К.: И что, Россия обречена в таком случае?
А.В.:Россия не обречена, она обречена на свою судьбу. Она проживет свою судьбу, пока она не закончится. И всякий, кто в ней рождается, тоже обречен. Мы же не выбираем, где мы рождаемся, мы просто начинаем там жить и все.
Фильм "Осел" будет показан в рамках Недели российского кино в Лондоне 2 декабря в Британском киноиституте
Самое полное собрание информации по режиссеру Любимову вы можете посмотреть на официальном сайте Юрия Любимова.
