Она называла младшую дочку красавицей, целовала ее в макушку, и отпускала замучившуюся долгим сидением Настю с ласковым шлепком. Но вот так, по душам, она не говорила с ней никогда. А с Ольгой они часто о чем-то беседовали, тихо хихикали, а когда кто-то подходил, сразу замолкали. Из-за этого создавалось впечатление, что у них есть какая-то тайна. Эта зависть сжигала Настю, ей тоже хотелось сидеть рядом с мамой и Ольгой, сматывать шерстяные нитки в клубок или вязать из этой шерсти носки, кстати, вязала она замечательно, или чистить свежесобранные грибы, сетуя на то, что пальцы потом будут черные, и разговаривать и хихикать вместе с ними. Но они ее не звали, а сама она из-за своей гордости не подходила, и оставалось только злиться и молчать. Вот и сейчас, глядя на этих двоих, в ней зрело раздражение и хотелось ворваться и крикнуть «ага, попались!». Но Настя сдержалась, специально шумно прошла вокруг кустов, размахивая пустым пятилитровым ведром. Мать и Ольга, по своему обыкновению замолчали, Ольга начала быстро срывать крупную смородину и бросать ее в почти наполненное доверху ведро, а мама встала с кряхтением и стала разминать затекшие колени.
- Ну наконец-то, - проговорила Ольга, - мы уж думали ты никогда не придешь.
- Не доставлю тебе такого удовольствия, - парировала ее Настя с села на материно место. Она начала ловко обрывать ветки, быстро-быстро наполняя свое ведерко. Хотя она не очень любила домашнее хозяйство, но делала все быстро и аккуратно, предпочитая поскорее разделаться с этим и забыть. Этот принцип она соблюдала и в жизни, стараясь не останавливаться на неприятных моментах, а побыстрее прожить этот эпизод и идти дальше.
- Так, девочки, - сказала мать, - этот куст дособираете и на сегодня хватит. И чтоб не ругаться, поняли?
Девочки одновременно кивнули. Мать посмотрела на них, покачала головой и пошла в дом.
