Интервью с известным семейным психологом, психодраматистом, автором психологических бестселлеров «Что делать, если…», «Как ты себя ведешь, "10 шагов по изменению трудного поведения" и многих других полезных книг по психологии.
– Во времена наших родителей была одна книжка Спока, по которой все учились воспитывать детей. Родители не акцентировали внимание на наших эмоциональных переживаниях, говорили: “Хватит к себе прислушиваться/Что ты опять придумал”. Может, поэтому поколение сегодняшних родителей выросло в каком-то смысле травмированным и довольно критично воспринимает себя в качестве родителей. Нередко эта самокритичность приводит к невротизации матери и появлению чувства вины, к ощущению “Я плохая мать”. Что делать с этим чувством вины?
– Здесь есть некоторый парадокс. Когда мы сидим в приятном месте, хорошо одеты, вкусно пообедали и можем себе позволить посещать форумы для мам, – мы не очень травмированы, честно. Люди, которые очень травмированы, находятся в других местах, они выглядят по-другому и проводят свои дни иначе. И если мы поговорим с детьми, у которых было реально тяжелое детство и проблемные родители, мы услышим гораздо больше идеализации родителей и приверженности к родителям. Если вы начнете какому-то ребенку из детского дома рассказывать, что у него плохая мать, вы столкнетесь с агрессией и обидой.
Что касается прислушивания к себе – это признак благополучия. Почему наши родители не могли часто прислушиваться к себе? Потому что не могли себе позволить такой роскоши. А мы уже могли, поэтому и носимся со своей чувствительностью как с писаной торбой. Конечно, находиться внутри процесса невротизации болезненно, но по сравнению с ощущением диссоциации, в котором жили многие предыдущие поколения, это прогресс. Это похоже на то ощущение, когда вы отсидели ногу: пока вы сидите на ней, вы не испытываете дискомфорта, – хотя это плохо, ведь кровообращение нарушено. Когда вы встанете, и кровообращение начнет восстанавливаться, вам будет больно и неприятно, – но это хорошо, ведь оно восстанавливается. Поэтому болезненное отношение к отношениям, гиперчувствительность – это что-то вроде процесса восстановления кровообращения.
– То есть ощущение “Я плохая мать” – нормально?
– Оно связано с тем, что у мамы есть некое идеалистическое и переразвитое, раздутое представление о том, какой идеальной мамой она могла бы быть. А представление это идет от той несчастности, которую она испытывала ребенком. Но ребенок, который мог себе позволить испытывать несчастность от того, что “не так посмотрели”, “не так сказали”, “не так поняли”, “не услышали”, – это ребенок в лучшем состоянии, чем ребенок, который не может позволить себе роскошь переживаний.
Если речь о том, что в детстве женщины были реальные психологические травмы, тяжелое детство, то есть смысл с этим работать. Если же все было более или менее нормально, и ею получено достаточно ресурса от родителей, то, возможно, нужно произвести переоценку идеалов. Возможно, слишком раздут образ идеальной матери, и достаточно просто “сдуть” этот образ.
– Родители хотят давать детям всё самое лучшее. Но есть ли основная задача родителя – создать лучшие условия (игрушки, детский сад, лучшая школа)? Или задача – научить ребенка жить в существующей реальности?
– Задача родителей – вырастить ребенка: чтобы он к 18 годам был жив, здоров, образован и по возможности не очень сильно травмирован. В принципе, всё. Создавать ли лучшие условия? Детский сад может быть самым дорогим, или иметь много развивающих занятий, но при этом в нем может не быть условий для ролевой игры. Самый дорогой не обязательно будет самым хорошим. На желании родителей дать детям все самое лучшее спекулируют маркетологи, поэтому надо просто понимать, что наша задача — вырастить ребенка. Дать ему много разных возможностей, чтобы он мог по-разному пожить.
– Сегодня перемешалось столько идей и концепций воспитания, и не все они были восприняты родителями осознанно. Где грань между хорошо воспитанным ребенком, но не зажатым и способным к коммуникации, и невоспитанным ребенком, которому все позволено?
– Все идет от родительской неуверенности в себе. Когда родитель не уверен в себе, он боится, что ребенок начнет вести себя плохо, а он не будет знать, что с ним делать. Родитель думает: гаркнуть на него я не могу, это не хорошо, запрещено теориями, а что еще сделать, я не знаю. А ребенок чувствует: если родитель уверен в себе, ребенок подстраивается, если его “колбасит” – ребенок начинает все разносить вокруг.
Вопрос про границы – это вопрос про тревогу. Порой у родителя нет интуитивно выработанного чувства предела: что можно ребенку позволять делать, а где уже нужно вмешиваться в поведение, или – где я как родитель сам справлюсь, а где мне уже нужно попросить о помощи. В этом случае искать ответ про границы начинают логически, через голову: вот тут ребенку можно ползать по полу, а тут уже нельзя. И поскольку у мамы нет четкого ощущения границ, она то позволяет ребенку всё, то начинает на него кричать. Дети от этого начинают вести себя еще хуже.
Вообще, когда мама спокойна и уверена в себе, дети ведут себя лучше, чем, когда мама выбита из колеи. А в этом случае уже долг окружающих – не осуждать ее, а прийти на помощь. Если мама, к примеру, одна летит с детьми в самолете. Ну, помогите ей, прихватите ребенка, дайте хоть в туалет сходить. Много ли у нас предложений помочь, а не нотацию прочитать? А если бы предлагали помочь: фокусы бы ребенку показали, – мамы были бы счастливы.
– Как Вы считаете, почему сегодня рождение и воспитание детей стало в каком-то смысле культом? Многие женщины признаются, что до рождения ребенка их жизнь не была полноценной.
– Понятно, что когда рождается ребенок, мир женщины абсолютно меняется. Это момент, когда ты понимаешь, что все совсем не так, как ты думала. И многие люди в таком состоянии склонны к какому-то максимализму: “до того была не жизнь”. Но это обычно проходит со временем. Мама понимает, что ребенок это очень важная часть жизни, но при этом не все сводится к ребенку.
– Есть и другая история – когда женщина после рождения ребенка продолжает делать карьеру, а ребенок постоянно находится с няней и видит маму только за завтраком, по выходным, ну, и вечером час перед сном. Как сохранить эмоциональную связь с ребенком, не проводя с ним достаточно много времени вместе?
– Дети разные, и возраст разный; одно дело – здоровый ребенок, другое дело, когда он болен. Одна дело, когда у ребенка все хорошо, а другое дело, когда ребенок пошел в новую школу, и у него там не все складывается. Все зависит от обстоятельств. Но ребенок должен знать: если ему будет плохо, мама все бросит и будет с ним. А если все хорошо, он может погулять и поиграть и с няней. Но для маленького ребенка, конечно, недостаточно видеть маму только за завтраком и по выходным.
Час – это тоже довольно много, если за это время мама успевает с ребенком вместе полежать, пообниматься, поужинать вместе. Час каждый вечер – это много, если, конечно, в это время мама не ругает ребенка за двойки, а проводит с ним время в теплом общении. И опять-таки, ребенок может выдержать, если у мамы какое-то время аврал, она сдает проект, неделю-две, но после этого желательно побыть с ребенком подольше, может быть, взять отпуск.
– Иногда мы слышим “Мой ребенок не идеальный, он ничем не интересуется, не то что Маша/Саша”.
– Бывает полезно подумать: у кого-то дети неизлечимо больны, и они бы много отдали за то, чтобы их ребенок был так же не идеален, как ваш, но здоров. Иногда себе нужно просто немного поправить точку отсчета.
***
Интервью: Наталья Фридман
Фото: coffeepen.com