Вероятно, Сталин в душе был монархистом. Из русских царей больше всего почитал Ивана Грозного (за его опричнину – прообраз ВЧК – Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем) и Петра первого (за его диктаторский стиль правления).
По-моему, сегодня, уже в 21-ом веке, никто не вспоминает о том, что Сталин в последние годы жизни начал перекраивать свой якобы революционный режим в явно монархический строй. Например, стал наряжать государственных чиновников (дипломатов, финансовых работников и т. п.) в мундиры и присваивать им звания. Припоминаете что-нибудь? Например, табель о рангах в царской России? Упоминания о нем найдешь у всех классиков русской литературы. Этот законодательный акт был введен в России Петром первым. Было установлено 14 рангов (классов, классных чинов) по трем видам: военные (армейские и морские), штатские и придворные. Табель о рангах после Октябрьской революции был упразднен. А к чему повел дело Сталин? К тому же самому табелю о рангах, чтобы каждый сверчок знал свой шесток и почитал всех вышестоящих начальников. Успел также ввести генералов и адмиралов, офицеров. Стал сам маршалом, потом – генералиссимусом. Оставался один шаг до императора…
Размышляя о символической связи времен, нельзя не вспомнить о двух лицеях – Царскосельском и нашем (Сталинском), об их прямо-таки иррациональной преемственности. До сих пор не могу забыть об одном школьном впечатлении, которое навсегда запало в душу, оставило в ней глубокий след. Еще в младших классах нас возили на экскурсии в Загорск (ныне – Сергиев Посад) в так называемый Музей игрушек.
Среди более ста тысяч экспонатов там имелась огромная уникальнейшая коллекция игрушек, принадлежавших в свое время детям русских царей, в том числе сотни игрушек детей Николая Второго, последнего русского монарха, у которого было четыре дочки и один сын. Все это сказочное игрушечное богатство хранилось в двухэтажном кирпичном здании музея под страшным секретом и за семью замками.
Тогда мы, разумеется, ничего не знали о трагической судьбе детей Николая второго, который, кстати, был прекрасным отцом.
Многим из экспонатов этой коллекции уже тогда было по сто и более лет, большинство из них было сделано в Германии, мировом центре игрушек в прошлом, и во Франции, немало имелось творений и русских умельцев. К бесподобным куклам прилагалось столько белья и нарядов, что для каждой требовался отдельный сундучок. Множество кукол и других игрушек были механическими. Для мальчишек были всамделишные миниатюрные винтовки и пушки, из них можно было стрелять. Паровоз с вагонами передвигался по рельсам, дымил и свистел. Специально для детей были сделаны рыцарские латы, шлемы, шпаги…Много было музыкальных игрушек. Например, в клетке из чистого золота сидит механический соловей и заливается, как в лесу. Всего не перечислишь! И все это никому не показывалось, хотя в здании музея предоставлялось в наше полное пользование.
В 1996 году в нашей прессе вспомнили об этой коллекции (пришла эпоха гласности) в связи с тем, что она погибала из-за отсутствия средств на ее содержание и ремонт. В частности, сообщалось: «Служащие музея не любят оставаться по вечерам на работе в одиночку. Кому-то слышатся голоса, ком-то музыка, кому-то далекий детский смех…» Приводятся слова главного хранителя музея В.Поляковой: «Когда я беру в руки дворцовые куклы, что-то неосязаемое заставляет внутренне сжаться, я испытываю страх. Эти игрушки отняли у детей, и, похоже, что вещи преданно несут в себе горе своих хозяев».
Наверное, нас возили туда просто для развлечения. Впрочем, кто знает? Понятно, что Сталин не мог не знать об этих экскурсиях. Без умысла он ничего не делал. Родителей учеников нашего довольно специфического лицея волне можно считать первым поколением советского дворянства. При этой констатации тут же приходит на память ближайшее окружение Петра Первого. Оба эти самодержца имели дело с весьма недоразвитыми приближенными (вспомним историю петровских времен и ближайшее окружение Сталина). Первый послал представителей второго поколения своих дворян учиться за границу, а второй – в свой лицей. Зачем только он прибавил к этому и Музей царских игрушек?
Некая аналогия с дореволюционной эпохой была и в том, что нас, мальчишек и девчонок вольно или невольно приобщали, можно сказать, к советскому кремлевскому двору. В знаменательные дни, когда вся партийная элита собиралась на свои торжественные заседания в Кремлевском дворце, нас направляли в Кремль приветствовать их участников. Там, на сцене, где сидел президиум во главе со Сталиным, мы читали стихи, пели песни и т. п. Лицезрели прямо перед собой тех, кого страна знала только по портретам (телевидения тогда еще не было). Нам случалось видеть их и в домашней обстановке, когда детская дружба и совместное приготовление домашних уроков приводили порой под крышу к самым высокопоставленным особам.
В связи с этим разговором можно вспомнить об одном весьма любопытном факте. Как известно, русские монархи считали своим долгом иногда навещать Царскосельский лицей, хотя учили своих собственных детей у себя во дворце. Тем не менее, их интересовало, как готовятся к служению родине будущие высшие царские сановники. А вот Сталин ни разу не посетил наш лицей, хотя и доверил ему своих детей. Это было в его духе. Что он вообще посещал, кроме высших партийных сборищ и театра, в котором его никто не видел за плотной портьерой правительственной ложи? Вместо себя он отрядил присматривать за дочерью в школе сотрудников с Лубянки. За двумя Светланами, Сталиной и Молотовой, по школьным коридорам всегда следовали прикрепленные к ним сотрудники НКВД (ныне – ФСБ), у каждой был свой постоянный дядька, всем нам хорошо знакомый. Из общей вполне демократичной атмосферы лицея, кроме этих стражей, выпадало еще и то, что обе Светланы завтракали на перемене в отдельно отведенной для них комнате, а не в нашей общей столовой, кстати, очень приличной.
И еще характерная деталь. Утром, перед началом школьных занятий, и днем, после них, у наших ворот выстраивались машины, обслуживавшие детей высокопоставленных родителей. Это, наверное, не могло не бросаться в глаза, ведь тогда вообще не было личных машин, которые сегодня стоят вдоль всех тротуаров.
Я в школу ходил пешком, вернее, совершал до нее мгновенную пробежку, поскольку она располагалась в соседнем от меня дворе. Но в предпраздничные и предвыходные дни я, как и многие мои соученики, выходя из школы, забирался в автомобиль, который катил меня за город в заповедный район на берегу Москвы-реки, где отдыхали руководители страны и столицы. Ехать вот так одному, на переднем сиденье рядом с водителем, было приятно и радостно. До сих пор стоят перед глазами городские приметы, мелькавшие вдоль нашего привычного маршрута. В конце его мы попадали в ухоженный лес, где в уютных, удивительно по тем временам комфортабельных строениях и проводили свободное время наши родители и мы, их отпрыски. Любопытно, что в то время взрослые и дети жили там в разных домах, на приличном расстоянии друг от друга. Судя по тому, как ублажали нас, нашим папам и мамам тоже было неплохо. Нас даже учили верховой езде!
Почти свой и в то же время абсолютно государственный автомобиль с казенным шофером, тоже почти своим, роскошь и комфорт в чудесном уголке Подмосковья (тоже почти своим, надежно отгороженным от всего мира) и многие другие аналогичные приметы на каждом шагу окружали нас, неожиданно и ни за что избранных. Правильному воспитанию все это, наверное, не способствовало, Недаром в нашем загородном заповеднике его юные обитатели порой вели себя довольно разнузданно. Не было там на нас наших школьных учителей, вместо них нас опекали сотрудники НКВД в штатском, мужчины и женщины. Вернее, не опекали, а просто охраняли. От педагогической науки они были очень далеки.
(из неопубликованной книги Владимира Николаева "Жизнь в стране чудес")
Игрушки детей царя
