«Полторы комнаты» Иосифа Бродского и вся его проза — из таких текстов, которые навсегда. Их можно перелистывать и возвращаться, их можно изучать и просматривать, их можно читать от начала до конца и вновь возвращаться в самое начало. Они есть жизнь, потому что полностью сотканы из воспоминаний, из прошлого, из детства.
«Полторы комнаты» в органичном переводе Максима Немцова — чудо. Дело в том, что Бродский, начиная чистый лист и пробуя на вкус язык для описания своего прошлого, этот человек, находящийся далеко-далеко от родного Санкт-Петербурга, отказал себе в русском языке, точнее — отказал русскому языку запечатлеть себя и своих родителей в полутора комнатах на некогда белом листе бумаги. Он говорит об этом. И оттого слезы на глазах, когда всё-таки на русском читаешь воспоминания изгнанника, путешественника, поэта.
«Полторы комнаты» дышат Петербургом. Здесь всё — он. И Литейный, и улицы-кварталы-парки-сады, и прогулки, и войны, и боль, и разруха, и телефонный звонок из далекой Америки в маленькие полторы комнаты, туда, где вместо троих теперь двое, он и она, бедные старики.
«Полторы комнаты» — это памятник, молебен, молитва. Здесь всё о них — о людях, самых важных для каждого человека, о матери и об отце. Маленький рай на троих — полторы комнаты в старинном доме посреди переживающей страшные события страны. И всё честно и без прекрас, весь быт и всё данное человеку бытие, но с другой стороны, разве не могут быть приукрашены воспоминания из детства, когда нет никого важнее и никого правдивее твоих родителей?
И нет больше Бродского, нет его медленной речи и картавого «р», а он продолжает спасать читателя и доводить его до слез своими мимолетными эпизодами детства, своим прощанием с теми, кого он не смог увидеть в другой стране — не пустили.
Издание «Лениздата» к 75-летию поэта наполнено еще и другими мгновениями — чудесными живыми фотокарточками Петербурга авторства Бориса Смелова. Запомните. Фотохудожника больше с нами тоже нет, а его взгляд и память остались.
«Полторы комнаты» — это прощание с прошлым, с родителями, которых больше никогда не увидишь, став эмигрантом; со своим Петербургом и отчасти со своей жизнью в странной стране, где родился, но отчего-то оттуда был изгнан.
И если кто-то говорит, что машины времени не существует, «Полторы комнаты» оспаривает это. Существует. Вот же он, Петербург середины 20 века, — открой книгу, перелистни, и ты уже там.