Россиянин рассказывает на TheQuestion, как он случайно попал в немецкую тюрьму во время беспорядков на саммите G20 в Гамбурге. У них все, как у нас – полицейские избивают задержанных, в судах творится юридический хаос, а заключенные говорят на русском языке.
Бывает так, живешь такой, никого не трогаешь. И вдруг бесплатно предлагают поехать в Гамбург снимать фильм с друзьями, а вроде лотерею не выигрывал и лампу Алладина не трогал. Ну, чудеса – сделали визы да полетели. Когда мы там оказались, на улицах города было не вполне спокойно. Причина тому – желание богатых господ приехать в этот славный город для обсуждения дел неимоверной важности. Дела были реально важные, и в Гамбург сильными мира сего было решено созвать полицию со всей страны – бронированные автомобили и людей в красивых черных доспехах. Гамбуржцы и гости города в свою очередь сочли нужным выйти на улицу и выразить свое негодование по этому поводу. Получилось так, что после демонстраций на улицах города горели баррикады и бегали отряды энтузиастов, соревнующихся в метании тяжелых предметов в броню полицейских. А мы пытались курсировать по городу и заснять несколько годных кадров в этой жаришке.
В приятный летний вечер мы прятались от слезоточивого газа во дворе одного из домов, из арки которого открывался роскошный вид на трехметровый костер из предметов муниципального городского быта. В арке я разговаривал за жизнь с местным немцем, работником хосписа. Улицу заливали газом и водой из бронированного водомета. Тем временем пришли Алена с Ильдаром, да еще с огромным бутербродом, чуть позже пришел Глеб, который снимал происходящее с высокой строительной конструкции.
Мы наконец–то собрались все вчетвером, и было решено почилить, посидеть и покурить. На улице становилось неспокойно, и люди торопливо сваливали из арки. Знакомый немец предложил нам убежать, так как полиция уже совсем близко. Бежать нам никуда не хотелось, и мы вежливо отказались. Как тут убежишь, когда у одной бутерброд, а другой хочет завернуть джойнт? Так мы остались в той арке. Я посоветовал Глебу убрать карту памяти из его камеры, мало ли что... Он прислушался и потом не пожалел.
Мы прошли вглубь арки, забрались на двухметровый мусорный контейнер, уселись поудобнее. Сидим, заворачиваем папиросу, едим бутерброд и оживленно обсуждаем происходящее. Думаем, прогонят сейчас честных людей с улицы, а мы посидим тут часок–другой, переждем, потом все угомонятся, и пойдем тусить дальше.
Посидели, скажем, не очень долго. Через несколько минут наступила весьма подозрительная тишина, по арке забегали лучи фонариков и чьи–то сапоги. Инстинктивно мы встали и подняли руки вверх, мол мы–то тут при чем? Сидим и не жужжим. Досадно, что по мнению забежавшего во двор отряда спецназа с боевыми автоматами, мы только и делали, что жужжали.
Что происходит? Ни хера не понятно, тычут в лицо автоматами и фонариками, кричат на бусурманском языке, мы вообще не одупляем чего им надо, орут как бесноватые – громко, агрессивно. Я реально поймал мысль, что тут–то нас и застрелят.
Мы кричим в ответ: «ИНГЛИШ! СПИК ИНГЛИШ!» А они: «ЛЭЙ ДАУН!» Ну, даун – так даун, я спускаюсь с мусорного контейнера, тут же получаю порцию пиздюлей от одного из терминаторов и ложусь трогать щеками асфальт. Другой боец зачем–то решил придать моему лицу новую форму и пнул меня сапогом по ебалу. И чем я заслужил такое обращение, мистер?
Бегают по двору одуревшие, операция у них. В недружелюбной манере один спрашивает, кто еще в арке? Я говорю, гляди, только мы вчетвером. Он начинает трогать мой рюкзак и спрашивает у меня, что там лежит. Я отвечаю, что камера... И тут понимаю, что не могу ничего добавить, хотя в рюкзаке у меня большой бронзовый бюст Ленина. А он свирепеет, мол, отвечай щенок, в рюкзаке ведь еще что–то есть. А я лежу и не понимаю, зачем мне ему говорить, что в рюкзаке бюст Ленина? Все равно, что сказать человеку, тычущему тебе в лицо автоматом, что в рюкзаке у тебя камера и еще непонятная хуйня. Так что я лежу такой и храню молчание. За этим последовал грубый шмон по карманам и рюкзаку. Думал, ведь точно телефон или паспорт сейчас вдруг пропадут. 15 минут мы лежали в наручниках, разглядывая макро виды асфальта, пока бойцы антитеррора шмаляли из автоматов по крышам почем зря.