Об отношениях предпринимателей и правоохранителей в прошлом и настоящем написано много книг, статей, снято фильмов. Но какими они станут в будущем? Мы решили разобрать этот вопрос путем анализа конкретных предложений по их совершенствованию
Неверно понимая природу проблемы нельзя найти ее адекватное решение. Авторы доклада «Проблема правоохранительного давления на бизнес» подробно разбирают основные «заблуждения», связанные с взаимоотношениями «силовиков» и предпринимателей, а также оценивают плюсы и минусы уже прозвучавших предложений по их улучшению. В своей публикации мы сделали краткий дайджест этого анализа, оформив его в виде вопросов и ответов.
Как часто бизнес сталкивается с уголовным преследованием? Насколько распространенная цифра – 200 тысяч дел против предпринимателей в год – соответствует действительности?
Для того, чтобы понять это, необходимо разобраться в модели учета преступлений. Существует три категории уголовных дел. Самая “емкая” категория – преступления в сфере экономики, описанные в разделе VIII УК РФ – порядка 1 млн зарегистрированных преступлений. Существуют также преступления экономической направленности – около 100 тысяч уголовных дел в год, преступления в сфере экономической деятельности – порядка 40 тысяч уголовных дел в год, и преступления имущественного и экономического характера, совершенные лицом со статусом предпринимателя или руководителя – 6-8 тысяч уголовных дел в год.
Для среднего предпринимателя шансы столкнуться с уголовным преследованием за время карьеры составляют примерно 1 к 50
Если провести анализ и отсеять преступления, не относящиеся к предпринимательской деятельности, если оценивать только реальное количество уголовных дел, возбуждаемых против предпринимателей и руководителей в рамках осуществления коммерческой деятельности,, то диапазон составит 5–15 тысяч уголовных дел в год.
Много это или мало? Расчеты показывают, что для среднего предпринимателя (около 7 миллионов человек в стране) шансы столкнуться с такой ситуацией за все время карьеры составляют примерно 1 к 50.
Существует расхожее мнение, что давление правоохранителей на бизнесменов связано с индивидуальными коррупционными целями: взятками, передачей бизнеса аффилированному лицу?
Это не совсем так. Последние исследования показывают, что достаточно часто механизм уголовного преследования оказывается лишь инструментом для решения споров между хозяйствующими субъектами.
Проблема не столько в том, что правоохранительные органы коррумпированы, сколько в том, что существует возможность описания предпринимательской деятельности в терминах уголовного права.
Что же делать? Может быть усилить ответственность правоохранителей?
Ужесточение наказания за незаконное возбуждение уголовного дела (ст. 299 УК РФ «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности или незаконное возбуждение уголовного дела») является одной из широко обсуждаемых мер. Однако речь идет о фактически мертвой норме, ведь по данным Судебного департамента, за 2014–2015 годы по всей стране в суды было направлено только 5 таких дел.
Проблема не столько в том, что правоохранительные органы коррумпированы, сколько в том, что существует возможность описания предпринимательской деятельности в терминах уголовного права
Само по себе ужесточение санкций не создает никаких стимулов для более активного выявления и расследования этих преступлений. Более того, сама конструкция нормы УК требует доказывания заведомой незаконности возбуждения дела, что сделать сложно. Поэтому никакого влияния на общий климат в стране эти изменения не окажут.
Тогда, может быть, ограничить досудебные санкции в отношении подозреваемых, привлекаемых за преступления в сфере предпринимательской деятельности? Например, снизить сроки продления решений о предварительном заключении с трех месяцев до одного?
Во-первых, существующая практика показывает, что правоохранитель имеет широкие возможности для описания произошедшего таким образом, чтобы связь с предпринимательской деятельностью не усматривалась. Анализ ситуации показывает, что улучшение положения привлекаемых к уголовной ответственности предпринимателей происходят на фоне улучшения положения всех групп подсудимых, а меры, направленные только на предпринимателей, значимого эффекта не дают.
Ужесточение наказания за незаконное возбуждение уголовного дела является фактически мертвой нормой, ведь по всей стране в суды было направлено только 5 таких дел
Во-вторых, этот подход требует создания сложных нормативных конструкций, которые будет достаточно легко обходить.
В-третьих, этот подход предполагает рассматривать предпринимательскую деятельность как преступную.
А если снизить тяжесть наказания в отношении бизнесменов?
Снижение тяжести наказания по отдельным статьям, по которым часто привлекают к ответственности предпринимателей будут малоэффективны. Судебная практика по части оправданий и размеров назначаемого наказания относительно стабильна и по большей части не реагирует на активность законодателя. Так что, эта мера может слегка скорректировать ситуацию, но саму проблему никак не решает.
Насколько эффективным будет изменение трактовок понятия «группа» и «организованная группа» применительно к предпринимательским статьям?
Любая предпринимательская деятельность является коллективной. Поэтому к характеристике абсолютно любого предпринимательского действия можно добавить, как минимум, «совершено группой лиц», а нередко и «организованной группой», продемонстрировав, что в действии (подписании фиктивного договора, например) принимали участие две стороны.
Любая предпринимательская деятельность является коллективной. Поэтому к характеристике абсолютно любого предпринимательского действия можно добавить, как минимум, «совершено группой лиц»
Изменение трактовки понятий выглядит вполне разумным. Однако, учитывая свободу следователей в интерпретации предпринимательской деятельности как преступной, будут оперативно найдены другие признаки, которые позволяют квалифицировать, например, мошенничество как более тяжкое. То есть отнести деяние к более тяжкой части той же статьи не за счет того, что преступление было совершено «группой», а за счет того, что преступление было совершено, например, за счет «использования служебного положения» подозреваемым.
Есть еще предложение провести экономическую амнистию.
Под экономической амнистией обычно понимается мораторий на криминализацию каких-либо экономических действий, совершенных до определенного момента.
Несмотря на кажущуюся логичность, в этом подходе есть две фундаментальные проблемы:
во-первых, большая часть давления на низовом и среднем уровне связана не с преследованием за «старые», а с привлечением к ответственности за «новые» действия;
во-вторых, в такой конструкции всегда остается возможность для переописания события как не имеющего отношения к предпринимательской деятельности и экономической активности.
Таким образом, существенного влияния на общий климат эта мера не окажет. Тем не менее, в ней есть здравое зерно. Возможно, для имущественных преступлений имеет смысл радикально сократить сроки давности привлечения к ответственности в случаях, когда подозреваемый не скрывался.
Может ли помочь бизнес-омбудсмен или специальный прокурор?
Само по себе появление такого института – важный маркер того, что наличие проблемы силового давления на бизнес признается. Однако эффективность этих мер вызывает большие вопросы.
Логика рассуждений сторонников в этом случае такова: есть предприниматели, их часто преследуют незаконно, давайте введем еще один инструмент оценки степени обоснованности и законности такого преследования.
Слабое место экономической амнистии – всегда остается возможность для переописания события как не имеющего отношения к предпринимательской деятельности и экономической активности
Но здесь скрыто противоречие – если спецомбудсмен необходим потому, что у него иные подходы к оценке действий предпринимателей, это означает, что правоохранительные органы пользуются неадекватной системой оценки. В такой ситуации больший смысл может иметь изменение правоохранительной практики, а не создание новых институтов.
В краткосрочной перспективе появление специальных механизмов может дать определенный положительный эффект, но уже в среднесрочной перспективе расхождение позиции правоохранительных органов и омбудсмена (или специального прокурора) станет источником конфликта.
А если передать предпринимательские дела в Следственный комитет?
Если проанализировать механику работы правоохранительных органов в России, эта мера выглядит необоснованной. Причин тому несколько.
Кадры СК за пределами региональных управлений, как правило, гораздо менее опытны, чем кадры следственного аппарата МВД. При этом нагрузка по количеству дел на следователя в обоих органах примерно одинакова, но СК работает с более тяжкими составами, которые, как правило, требуют больше рутинных усилий. В результате следователи СК более загружены.
В отличие от следственных органов МВД, в СК гораздо сильнее разрыв с оперативными структурами. Это означает, что у следователя СК гораздо меньше неформальных механизмов контроля качества работы на доследственной стадии. Поэтому он с гораздо большей вероятностью может стать жертвой фальсификации материалов со стороны оперативных работников. Кроме того, это приведет к появлению у следователей дополнительных стимулов для давления на бизнес в рамках «палочной системы» и ставит следователя в зависимость от оперативников МВД и ФСБ.
Тогда может быть ввести институт специальных судов для предпринимателей?
Институт следственных судей в сфере предпринимательской деятельности обсуждается. Предполагается, что следственные судьи будут депонировать доказательства и санкционировать следственные действия. Однако остается непонятным, что заставит следственного судью работать не так, как обычных судей, которые санкционируют практически все следственные действия, а на жалобы адвокатов по поводу отказа в приобщении доказательств следователем реагируют, как правило, отказом. При сохранении общей модели работы следственных органов этот институт – возможно, в целом небесполезный – не окажет ощутимого влияния на ситуацию с уголовным преследованием бизнеса.
А если сами силовики выступят в качестве защитников предпринимателей?
Действительно, наряду с мерами по защите предпринимателей от силовиков, обсуждаются и меры по защите предпринимателей посредством силовиков. Самая яркая история этого рода, не считая защиты кредиторов от ненадежных должников – это ужесточение уголовного преследования за нарушения патентного права.
Вместо ужесточения уголовного законодательства следует обратить внимание на практику гражданских судов
Но, как показывает практика, дополнительных стимулов для массового преследования сложных в доказывании нарушений, требующих большой работы по сбору доказательств, у правоохранительных органов не появится. Соответственно, ужесточая законодательство, мы не улучшаем ситуацию с защитой авторских и смежных прав в стране. Мы лишь облегчаем системе криминальной юстиции работу по достижению отчетных показателей (например, раскрываемость тяжких преступлений) и одновременно создаем дополнительный инструмент для давления на бизнес.
Вместо ужесточения уголовного законодательства следует обратить внимание на практику гражданских судов. Если речь идет о действительно масштабном нарушении (например, производстве запатентованного лекарства без патента), то, скорее всего, существуют крупные активы (оборудование, помещения и т. д.), на которые можно обратить взыскание в гражданско-правовом порядке, чтобы компенсировать причиненный нарушением ущерб.
Что же все-таки делать?
До тех пор, пока мы не признаем, что средства уголовно-правовой защиты должны применяться только там, где потерпевший не способен предупредить совершение преступления и не имеет возможностей восстановить свои права гражданско-правовыми инструментами, будет сохраняться ситуация, в которой уголовным преступлением может быть объявлено все, что угодно.
Без коренного изменения практики работы правоохранительных органов, скорее всего, малоэффективными окажутся такие предложения, как создание дополнительных механизмов для защиты предпринимателей или усиление ответственности правоохранителей за необоснованное привлечение к уголовной ответственности.