Вторая глава повести "Господин Снотворное" (первая глава)
Кот поднялся с колеса, и последние капли сна рассеялись. Оказалось, пока он приходовался, рядом было полно народу — мелкие мальчишки играли в футбол в одни ворота, постарше — выжимали пятерочку на турниках, две молодые мамы с колясками огибали хоккейную коробку, что стояла по соседству с футбольным полем.
Захотелось поблевать. Чтобы не палиться и унять тошноту, Кот отправился к магазину.
Кот познакомился с Гошей совсем недавно. Гоша висел от кайфа на волоске — сам не торчал, но уж очень интересовался, все время крутился рядом, расспрашивал, что да как. Кот готовил его не торопясь, с каждым днем приближая момент первого прихода, который, как известно, ни с чем не сравнить.
Гоша сидел на крыльце, посасывая пиво из банки. Долговязый, не так давно вымахавший подросток, Коту он показался одновременно утонченным и смешным. Его черная шелковая рубашка была наполовину расстегнута и выпростана из джинсов. Гоша задумчиво разглядывал выбоину в тротуарной плитке, а длинные, словно созданные для музыкального инструмента, пальцы обнимали жестянку с кислым пивом.
Едва они познакомились, Кот отметил: «Парень из благополучных». У Гошиного папы, и правда, был тогда свой небольшой бизнес, а мама работала главбухом швейного цеха. «Значит, водятся бабки. Очень хорошо».
Как и многие ребята, воспитанные дома, в тепличных условиях, Гоша изо всех сил рвался на улицу, туда, где кипела настоящая жизнь. В старших классах он был почти круглым отличником, но успел набраться дворового гонора, в аккурат, чтобы в любой подворотне Южного сойти за своего.
— Гох, ты че какой мутный?
— Здорово, Кот.
— Не грусти, дай пивка глотнуть.
Мимо проулыбались две девочки. Одну из них Гоша знал, с другой мечтал познакомиться. Та, которую знал, спросила:
— Идете на рейв в «Трансмиссию»?
— Конечно идем, цыпы. — сказал Кот.
— Посмотрим. — ответил Гоша.
Та, которую Гоша знал, Марина, представила ребят своей однокласснице. Ее звали Лера. Лера давно нравилась Гоше. В ответ на рукопожатие, она кокетливо наклонила белокурую ангельскую головку и улыбнулась, отчего на щеках выступили очаровательные ямочки.
— Тогда увидимся. — девчонки засверкали ножками в сторону пятиэтажек.
Лера ушла, а ее улыбка как будто осталась, повисла в воздухе. И от этой улыбки, от ее симпатичных ямочек Гоше было легко и хорошо. И никакие проблемы, сгустившиеся в последнее время над головой, не могли его достать. Главное – вечером быть в «Трансмиссии».
Вместе с Котом они отправились в гараж к какому-то парнишке с соседнего района. Тот обещал Коту дать мотоцикл прокатиться.
— А если не даст?
— Полюбому даст. Не даст — получит по печени.
— А у тебя права есть?
— Да не ссы, покатаемся и отдадим.
— Кхм.
Гоша — один из лучших, кто у меня был. Мой провинциальный мальчик-звезда.
... Высокий, темноволосый, с честно-голубыми глазами. Смотришь в них — темная вода. Зайдешь поглубже — казавшаяся тихой запрудой бурная речка уносит течением: чем дольше смотришь, тем дальше от берега уплываешь. Ласковые голубые зеркала. Все в них видно, всегда им веришь. Даже когда бесстыдно врут.
Гошу любят. Учителя, подружки мамы и соседи — как талантливого и перспективного парня. Говорят, его ждет большое будущее. Станет президентом или, по крайней мере, прокурором. Дворовые пацаны — как заводилу, с гитарой за плечом и охапкой горланистых песен от «Кино» до «Нирваны». Старшеклассницы вздыхают по нему и подбрасывают записочки в почтовый ящик. Вместе с газетами и почтовой рекламой их забирает впечатлительная Гошина мама.
Я достану его. Я сделаю из него настоящую звезду.
Мама с папой мечтали, что Гоша поступит в университет. Из обычной школы его перевели в гимназию на другом конце города. В мечтах они строили для сына взвешенный и последовательный жизненный план: получить высшее образование, устроиться на хорошее место – Гошин папа пол-жизни был работягой и настаивал, чтобы сын «перекладывал бумажки», а не «месил раствор в корыте» — завести семью и спокойно жить. Но ездить в гимназию, как и спокойно жить, Гоше было влом.
Уроки он прогуливал чаще всего с друзьями на районе. С утра как будто уезжал на учебу, а сам заходил в соседний дом к Юрику или Чижу — туда, где можно было попыхать план, под пивко послушать рок и в который раз поржать над засмотренной до дыр комедией. Со временем друзья попадались и получали нагоняй от родителей, а Гоша искал себе новое место, чтобы коротать паскудно тянущиеся деньки.
Скоро идти стало некуда. Тогда Гоша отправлялся в парк или уезжал в центр. Он искал себе знакомых, чью голову, как и его, занимали бы гранж и панк-рок, девочки, водка и план. Сидя на лавке в одном из тихих сквериков в центре И***, Гоша повстречал Кота. Кот, как и он, жил в Южном, почти по соседству.
Они были разные. Кот не раз попадал в детскую комнату милиции. С ранних лет усваивал уличную науку: брал то, что плохо лежит, и продавал, что нельзя, тем, кто этого очень хочет. Гоша за успехи в учебе и активную жизненную позицию ездил летом в Артек. В старших классах играл и пел гимназической рок-группе.
Вместе с Котом в тот день был Шахов, высокий и симпатичный парень со шрамом на шее и играющими скулами. Он стоял, то и дело почесываясь, а недобрые глаза-угольки полыхали из темных подглазин.
Гошу подкупила их крутизна: на районе с компанией Кота и Шахова никто не хотел связываться. Еще было в них что-то интересное. Они были какие-то не такие, внесистемные что ли: сторонились тех, у кого все по порядку, школа-дом-институт, не уважали ни дворовых забулдыг, подсевших на алкашку, ни бандитов из подворотни. Жили сами по себе и в свое удовольствие. На кармане у них постоянно водились деньги и, кажется, им все было ни по чем.