«...Картина в старом замке...» — Пролог.
В центре огромной залы, где — поверьте мне — проходили различные приёмы, балы и совещания, на центральной стене, которую днём освещало солнце, бьющее своими лучами из огромных окон напротив, висела огромная картина. Рама той была соткана из чистейшего золота, написанная самым лучшим художником королевства.
На портрете, была изображена счастливая семья, состоящая из трёх человек. Посередине был изображён мужчина: его длинные волосы каштанового цвета были переданы с точностью и, только посмотрев на картину, становилось ясно, что художник постарался на славу.
Мужчина смотрел прямо. В его взгляде читались уверенность и искреннее счастье. Тонкие губы только слегка трогала улыбка, прячущаяся в искусно переданной художником бороде. Несмотря на мои опасения, мужчину она не старила, а, наоборот, внушала доверие и уверенность в нём. Кустистые брови не были нахмурены.
На голове красовалась корона, которая так и кричала о происхождении этого человека. Она была серебряной, отлично сидела на голове монарха — одним словом была идеальной для него, но в то же время не притягивала взгляда, будто бы сливаясь с самим монархом, что и требовалось подходящей, правильной короне.
Крепкая шея была средней длины, основание которой было спрятано под высоким светло-серым воротником рубахи, дорогой ткани. На плечах висел плащ, придавая плечам ещё большую покатость. Образ монарха завершала печать, расположенная на его шее. Если приглядеться, можно было различить символ, изображённый на толстом золотом кругу, висящем на груди мужчины. Это было солнце. Его остроконечные лучи касались краёв круга.
По левую руку мужчины стояла прекрасная женщина, обнимающая монарха одной рукой, в то время как другую держала на плече совсем юного человека, но к нему мы вернёмся чуть-чуть попозже. Из-за того, что женщина стояла вполоборота, нам не удавалось разглядеть её получше. Её платье тёмно-зелёного цвета, переливалось чуть ли не всеми цветами радуги, делая акцент на невероятно тонкой талии и женственной фигуре. Женщина открыто улыбалась, стреляя голубыми, точно два океана, глазами. Её нежные щёки украшал румянец, который точно был ей к лицу, а серебряные волосы манили своей шелковистостью и мягкостью. И вновь нужно сказать спасибо безызвестному художнику за то, что передал нам красоту этой семьи.
На голове женщины, также как и у мужчины, была серебряная корона, сливающаяся с волосами, и говорящая о том, что женщина тоже принадлежит к знати.
И вот теперь мы вернёмся к третьему человечку, написанному на картине. Это была маленькая девочка, держащая левую руку на предплечье женщины и открыто улыбающуюся миру. Глаза ребёнка искрились серебристым цветом, а курносый нос и яркие щёчки украшали едва заметные пятнышки-веснушки. А светло-голубое платье украшала невероятно пышная, точно передавшаяся от матери, копна белоснежных волос. На голове уверенно сидел венец, говоривший о том, что перед нами маленькая принцесса. На плечах девчушки лежали руки обоих монархов — матери и отца.
Всё семейство было довольно и счастливо своей жизнью. Люди, рождённые под счастливой звездой, скажут многие, а я отвечу, что они ошибаются. Люди перед нами, прошли сквозь огонь и воду, перетерпели на своём веку столько, сколько не выдержал бы никто. Их семья создавалась долго и трудно: сколько было падений, несчастий и сколько было счастливых моментов, которые они прожили бок о бок.
Я никогда не забуду те события, участником которых стал. Пережив всех их, пережив их предков, я могу сказать только одно — этими людьми можно гордиться. Они, несомненно, вложили душу, всю без остатка в свою страну и в то, во что верили изначально. Сейчас, смотря на портрет, потрёпанный временем, но не утративший свою прелесть, я еле сдерживаю слёзы, жалея о том, что не могу последовать вслед за ними, что никогда не увижу ни короля Персиваля Старка, ни прекрасную и любимую Элизабет Маделлин, ни их обожаемую дочурку Эмметру Люси Маделлину.
Они, я знаю точно, живы, но живы лишь в моей тёмной и злой душе. Память о них никогда не сотрётся ни временем, ни магией. Никто и ничто не способно заставить меня забыть их, даже сама Смерть.
И пусть я до конца времён обречён скитаться по чуждому для меня миру, я всегда буду помнить и хранить данное обещание сохранить мир в целости и сохранности до их Возвращения. И однажды, возможно когда придёт конец моим бесконечным скитаниям, они вернуться и тогда я смогу с гордостью сказать, что смог, что доказал то, что я на что-то способен. Чтобы они не были разочарованы во мне.
Я скажу им, что я сохранил их страну, что выполнил Долг перед всеми, что не зря всю свою долгую жизнь звался Прокажённым. А пока, до того момента, я буду продолжать исполнять последнюю волю Великих королей.
И в конце-концов буду награждён за своё упорство и нескончаемые муки: на исходе моих дней, ко мне вновь придёт она — моя Кирнатуала.
Продолжение: Глава 1.