В один не самый прекрасный день, проблема смерти встала перед нами в полный рост высокой прямой старухи с косой...
Мы, как ответственные родители, прочитавшие множество книг по воспитанию, конечно, были готовы к тому, что наша дочь рано или поздно начнет задавать «неудобные вопросы». И все же, когда один из них, наконец, прозвучал, оказались в сильном затруднении. Хотя бы потому, что ситуация и сама выбранная форма оказались совершенно неожиданными.
Мы читали сказки Чуковского – и, когда закрыли книгу, дочка вдруг спросила: «Скажи, а Чуковский умер?». «Да», – ответили мы. «А Маршак»? «Да». Продолжая расспросы дочь выяснила, что большинства из ее любимых писателей уже нет в живых – но не останавливалась. Следующий вопрос прозвучал по-своему логично. «А вы умрете»? – «Посмотрим», – уклончиво ответил папа. «Если и умрем, то очень нескоро», – еще более дипломатично ответила мама. И тут прозвучал тот самый главный вопрос, ради которого все начиналось – стало понятно, что судьбы давно почивших авторов были лишь предлогом для него. «А я умру?», – спросила наша маленькая дочь.
Если мы и читали что-то по этому поводу, нужный ответ как-то не вспомнился в этот ответственный момент, и мы стали импровизировать. Лучшим решением оказались «таблетки бессмертия», которые пока не изобрели, но уже работают в этом направлении и уже совсем скоро… Мы рассказывали о чудо-лекарстве так убедительно, что в какой-то момент сами поверили в его реальность – и дочка на время оставила расспросы.
Тем не менее, в один не самый прекрасный день, проблема смерти встала перед нами в полный рост высокой прямой старухи с косой. Это случилось по нашей собственной вине: накануне мы приобрели очень прогрессивную книгу голландского детского психолога. Книга строилась на «альтернативных версиях» ответов на важные вопросы. Например, «должен ли я уважать родителей» – с аргументами за и против. Польстившись на необычный формат, мы ослабили бдительность, не просмотрели все содержание до конца – и были шокированы, когда вместе с дочкой открыли ее на странице с изображением детского гроба и вопросом «Считаешь ли ты нормальным после смерти стать донором органов?» Стало кристально ясно, что вопрос плохо согласуется с нашей историей про «таблетки бессмертия» – и дочка поняла это моментально, устроив настоящую истерику со слезами. Она потребовала выбросить «эту противную книгу» – и даже мы, толерантные родители, помянув недобрым словом «загнивающую Европу» вынуждены были с ней согласиться. С тех пор дочка уже не очень верит в нашу версию – но держит свои сомнения при себе, предпочитая не поднимать эту тему.
На смену ей пришла не менее острая тема патриотизма – вероятно, его основы теперь закладывают уже в детском саду. Когда, перед поездкой в гости к бабушке в Германию, я – как выяснилось, неосторожно – назвал эту страну прекрасной, дочка решительно возразила: «Нет, это Россия – самая большая и прекрасная». На мои попытки объяснить, что Россия – действительно самая большая, но не самая прекрасная страна, что каждый народ считает свою страну прекрасной, а «самой прекрасной» вообще не существует дочка не реагировала. Пришлось перевести разговор на другую тему – и оставить все как есть, положившись на то, что здравый смысл и позитивный пример родителей рано или поздно восторжествуют.
В общем, можно сказать, что в двух этих – и множестве других не описанных здесь случаев – мы не решились идти до конца и раскрыть дочке глаза на истинное положение вещей. И считаем, что поступили правильно. Прямой и откровенный разговор с дочкой на серьезные взрослые темы мы считаем преждевременным – несмотря на то, что думают по этому поводу профессиональные психологи.
Пусть дети подольше остаются детьми и верят в сказки про таблетки бессмертия и самую прекрасную страну на свете. К сожалению, уже скоро жизнь сама развеет эти представления – и мы не понимаем, почему это должны сделать родители. В конце концов, некоторая доля инфантилизма – признак по-настоящему счастливого детства. Наверняка, некоторые дети лучше нашей дочки знают «что почем» в этой жизни – но мы не хотим, чтобы это знание пришло к ней сейчас. Лучше, если это случится когда-нибудь потом. Как можно позже!